Аркадий Аверченко - Том 5. Чудеса в решете
— Пусть я провалюсь, если ты не выдумал сейчас этого графа.
— Свинья.
— Серьезно?
— Хуже свиньи. Если бы ты был только свинья, я бы зажарил тебя и съел.
— Перешел бы, так сказать, в самоеды?
— В лопари, во всяком случае. А знаешь, что я тебе скажу?
— Воображаю.
— Пойдем к Подходцеву. У него, наверное, есть какой-нибудь харч.
Лениво-ироническое выражение лица Клинкова изменилось. Будто ветром сдуло.
Он встал с кровати, сжал губы и сказал твердо и значительно:
— Что бы с нами ни случилось, не смей даже и говорить об этом.
— Почему?
— Почему, почему? Да по тому самому, о чем и ты думаешь! По тому самому, по той самой причине, по которой и ты до сих пор, выискивая самые различные и тупоумные способы нашего пропитания, все время умалчивал о Подходцеве! Казалось бы — до чего просто! У нас нет денег, мы голодны. У нас есть товарищ и друг Подходцев, у которого есть деньги, припасы и серебряные лопаточки для икры. Чего проще? Пойти к товарищу Подходцеву и воспользоваться всем этим! Однако ты до сих пор, корчась на кровати от голодухи, даже не подумал об этом?
Громов проворчал угрюмо:
— Однако же вот — подумал.
Клинков снова вернулся на свою кровать, зарыл лицо в подушку и сказал неопределенным тоном:
— Однако, значит, ты очень голоден. Ты еще голоднее меня.
Громов молчал.
— Пойти к Подходцеву!.. — снова начал Клинков. — Конечно, Подходцев нам будет очень рад, даст нам все, что мы попросим, приласкает нас. Да! Но ведь Подходцев теперь сам себе не принадлежит. Подходцева нет! Он растворился. Мы найдем теперь не Подходцева, а «мужа Перепетуи Панкратьевны»! Зачем же мы будем обворовывать Перепетую? Когда мы у них были в гостях и ели разные деликатесы — ты думаешь, они мне легко в горло лезли, эти деликатесы? Подходцев, конечно, друг нам, но Перепетуя? Кто она нам такая? Простая посторонняя женщина, свившая себе со своим самцом гнездо и не желающая, чтобы посторонние самцы прилетали в это гнездо лопать тех червяков, которых эта благополучная пара промыслила. Понял? У холостого Подходцева я заберу все, да еще наиздеваюсь над ним, потому что он то же самое может проделать со мной. У женатого Подходцева я не возьму бутерброда с колбасой.
Громов с некоторым удивлением следил за разгорячившимся Клинковым.
— Толстяк! — со скрытым чувством уважения пробормотал он. — У тебя есть принципы…
— Да-с, — засмеялся Клинков застенчиво и чуть-чуть сконфуженно. — Только это такая вещь, которую нельзя зажарить на сливочном масле и подавать с картофельным пюре.
— Гм… да. Это скорее для наружного употребления. Значит, Подходцев провалился?
— Да. Скорей я свои диагоналевые пущу в ход.
— Ну, пусти!
— Завтра.
— Смотри! Они и сегодня вышли уже из моды, а завтра они сделаются на один день старомоднее и еще больше упадут в цене.
— Вещь, которая теряет цену как модная, постепенно приобретает ценность как античная, — сентенциозно заметил упрямый Клинков…
Глава 14
Возвращение под родной кров
Меньше всего Клинков и Громов ожидали в эту минуту Подходцева.
Может быть, именно поэтому Подходцев и вошел в комнату.
Оба, как ужаленные, обернулись к нему, хотели что-то спросить, но, увидев в его руке чемодан, деликатно замолчали, и только любопытные глаза их исподтишка следили за Подходцевым.
Подходцев бросил чемодан в угол, снял пальто, шляпу, лег на свою, пустовавшую до того, кровать и рассеянно стал глядеть в потолок.
Клинков потихоньку встал со своего ложа, отыскал на подоконнике кусочек мела и, подойдя к подходцевской кровати, твердой уверенной рукой написал на дощечке около слова «выздоровел» сегодняшнее число.
«Подходцев — млекопитающее, жвачное, и то не всегда.
Заболел женитьбой 11 мая 19…
Выздоровел 15 августа 19…»
Ничего не возражая против свежей приписки, он, однако, выразил сомнение по поводу предыдущего определения.
— Вот тут у вас сказано: «жвачное»… Какое же я жвачное, если вы мне ничего не даете жевать?
— Ты голоден, Подходцев?
— Как волк. Я ведь ушел от роскошного, обильного ужина.
— Что ты говоришь!
Подходцев уселся на кровать и долго молчал, будто собираясь с мыслями.
— Перед ужином пили чай: Марья Кондратьевна, Лидия Семеновна, Зоя Кирилловна, Артемий Николаевич, Петр Васильич и Черт Иваныч. Разговор: «Что это давно не видно Марьи Захаровны?» — «Вы разве не знаете? Она поехала в Москву!» — «Ну, что вы говорите! И надолго?» — «Определенно вам не могу сказать. Кажется, дней на пять». — «А как же дети?» — «Определенно вам не могу сказать, но, кажется, старшенькую взяли с собой, а Бобик остался с нянькой. Да, кроме того, у них гостит ведь ее сестра Пелагея Владимировна». — «Что вы говорите! И давно она приехала к ним?» — «Определенно не могу сказать, но, кажется, уже неделю живет». — «Что вы говорите! Уже неделю? А муж ее, значит, остался в Киеве?» — «Определенно не могу сказать, но, кажется, она говорила, что его перевели в Харьков». — «Да что вы говорите! А как же их сын Володя, который…» Тут я больше не выдержал. Откинул ногой стул, встал и вышел в другую комнату. Догнала жена. «Куда ты, милый? Кстати, надо завтра нам поехать к Пелагее Владимировне, а то неловко». Я говорю: «Пусть она издохнет, твоя Пелагея Владимировна!» Жена в слезы: «Ты в последнее время стал невыносим. Тебе мои гости и родственники не нравятся. И сейчас тоже…» — «Что сейчас?!» — «Устраиваешь историю в то время, когда гости за столом. Почему ты ушел?» — «Потому что я предпочитал бы, чтобы они были на столе!» — «Ах, так?! В таком случае, я уезжаю к мамаше…» — «Правильно. Удивляюсь, как ты до сих пор жила с таким мерзавцем!» Уложил свои вещи и вот — к вам! А вы как живете?
— Как живем? Да теперь, брат, когда ты обратился в первобытное состояние, можем сказать прямо: вчера вечером пили чай.
— И только? Голый чай?!
— Нет. Громову в стакан попала муха. Так что чай был с вареным мясом.
— Одевайтесь, — лаконично сказал Подходцев.
По улицам бродили, не спеша, с толком читая вывески ресторанов и выбирая наиболее подходящий.
— Ресторанная жизнь, — заметил повеселевший Клинков, — приучает человека к чтению. Сколько приходится читать: сначала вывеску, потом меню, потом — счет…
— Чтение последней литературы я беру на себя, — важно возразил Подходцев. — Дорогие мои, чего вам хочется?
— Закажи пирожок с ливером, да чтобы масло дали и паюсной икры, — задумчиво сказал Клинков.
Громов скромно осведомился:
— А нет ли тут вареной колбасы?
Заказывали долго и серьезно.
А когда принесли между прочими яствами и свиные котлеты и слуга спросил, кто их будет есть, — Клинков, указывая на Подходцева, серьезно сказал:
— Свиные котлеты — ему! Ибо сказано: кесарево кесарю!..
Подходцев засмеялся, зажмурился и сказал, сдерживая радостные нотки, прорывавшиеся в голосе:
— Боже, как я счастлив, что снова с вами.
А Громов льстиво поддакнул:
— Дуракам всегда счастье…
Глава 15
Безоблачное небо. Добрый Громов
Нижеследующий разговор произошел однажды вечером после хлопотливого трудового дня.
— Господа, — сказал Подходцев, пренебрежительно поглядывая на Клинкова и Громова, — умеете ли вы держать себя в обществе?
— Только один раз я не мог держать себя в обществе, — возразил Клинков, — и то это было Общество электрического освещения. Они мне подали счет дважды за одно и то же. Я и раскричался.
— А я себя держу в обществе так замечательно, что все окружающие застывают в немом изумлении, — улыбнулся тихо и ласково кроткий Громов.
— Ну, это тоже лишнее. Это уж слишком. Приковывать к себе общее внимание — тоже не рекомендуется. Одним словом — берите пример с меня.
— Собственно, в чем дело? — нетерпеливо спросил Клинков.
— Дело в том, что мы приглашены в один фешенебельный дом.
— Ну что ж — повращаемся, повращаемся, — самодовольно усмехнулся Клинков. — Надеюсь, будут и танцы?
— Нет, уж ты, пожалуйста, не танцуй, — искренно встревожился Громов. — У тебя есть дурная привычка на половине вальса бросать свою даму, засовывать большие пальцы рук в проймы жилета и начинать перед самым носом оторопевшей дамы подбрасывать ноги чуть не до потолка.
— Эх ты, деревня! Во всех шикарных кабачках Парижа так танцуют.
— Может быть. Но нас зовут в семейный дом.
— Большая важность. А у Синягиных я разве не танцевал перед хозяйкой с большим успехом?
— А чем кончилось? Отвели в уголок и отказали от дому.
— Тоже и дом у них: сырой, одноэтажный, чуть не на краю города. А куда нас теперь приглашают?
