Станислав Данилин - Отменить Христа (Часть II, Москва, Ад, До востребования)
Тонбэ, однако, узнал в предполагаемой жертве своего старого друга и не стал его убивать. Посовещавшись, они разработали план, который должен был удовлетворить обе враждующие стороны.
Тонбэ отвел Дзюдзо в резиденцию сегуна и доложил, что противник взят живьем. Сегун повелел немедленно казнить негодяя, но Дзюдзо испросил разрешения покончить с собой самому.
Сегун и его свита, заинтригованные предстоящим зрелищем, удобно расположились в зале и несчастному Дзюдзо был выдан короткий тупой нож. Поскольку ниндзя мог не соблюдать во всех тонкостях ритуал сэппуку, он не стал разоблачаться и ограничился тем, что по самую рукоять вонзил себе нож в живот. Одежда густо пропиталась кровью, умирающий, дернувшись несколько раз, растянулся на полу. Труп был выброшен в ров, а сегун и его свита устроили пиршество по случаю благополучного завершения операции.
В ту же ночь замок был подожжен со всех сторон. Коварный Дзюдзо вместо своего живота вспорол брюхо задушенной крысе, предварительно заткнутой за пояс. Отсидевшись во рву до темноты, он воспользовался рассеянностью часовых, пробрался в замок, поджег его и безнаказанно скрылся...
Хаттори умолкает, ожидая реакции на рассказ.
Что ж, прием с проникновением в замок (в моем случае -- в офис Шамиля) под видом "пленного" хоть и авантюрен, но эффективен. Только вот не думаю, что, попадись я в лапы к кунакам авторитета, эти самые кунаки дадут мне самостоятельно "покончить" с собой. Уж больно легкой покажется им такая смерть. Нет, они не ограничатся ролью пассивных зрителей, они сами захотят поучаствовать в представлении.
Хаттори принимает мои доводы:
-- Тогда другая история. Может быть, из нее ты почерпнешь сам принцип... На одну из деревень напали воины самурая Такатоки. Часть населения ушла в лес перед набегом, часть осталась, чтобы не выследили ушедших и не перебили весь клан. Староста деревни -- глава местного сообщества ниндзя -- принял решение вступить в бой. Но силы были слишком не равными.
Первый помощник старосты, молодой ниндзя Дзиро попытался защитить свою жену, но был тяжело ранен. При нем самураи обесчестили ее, а затем разрубили мечами. Напоследок они выбили Дзиро один глаз и оставили ему жизнь, сочтя, что опасаться его больше нечего. Но ниндзя поклялся отомстить Такатоки.
Через несколько месяцев самурай получил письмо от неизвестного ему Дзиро с вызовом на синкэн-себу -- поединок на мечах, который должен обязательно закончится смертью одного из участников. Такатоки усмехнулся, считая себя непобедимым, и хотел было отказаться -- достойно ли аристократу биться с простолюдином? Однако Дзиро выдвинул интересные условия: если он проигрывает, то весь его клан переходит в подчинение к Такатоки. Если же Такатоки падет от меча ниндзя, то никто из людей самурая никогда не тронет жителей деревни. Такатоки решил, что условия выгодны, а победа несомненна.
Через день они сошлись в поединке. Одноглазый Дзиро был явно слабее противника. Ниндзя терял силы с каждым ударом и, наконец, пал, пронзенный мечом самурая.
Такатоки подобрал с земли легкий, короткий меч несчастного Дзиро -дешевое оружие, в рукоять которого, однако, был вделан крупный бриллиант. Аристократ, очарованный его красотой, протер камень от крови. В тот же миг отравленная игла, укрепленная на пружине в рукояти меча, вонзилась в руку победителя.
Такатоки все понял -- он действительно пал от меча Дзиро, хотя и выиграл поединок. Перед тем, как в последний раз закрыть глаза, верный слову самурая, он приказал своим воинам оставить в покое клан Дзиро...
Эх, Хаттори, Хаттори, к чему ты хочешь меня сподвигнуть? К тому, чтобы я вызвал своего кровника на честный поединок? Поставил, например, на кон "золото регионов"? Шамиль-то, конечно, придет... Но ты забываешь, дорогой Хансо-сан, что чеченский Папа -- не самурай, и доверия к его слову не может быть никакого.
Хаттори снова миролюбиво соглашается:
-- Есть древняя притча о лисе и кошке...
... О, сколь же ты велеречив и иносказателен сегодня!..
-- Лиса и кошка отправились однажды на прогулку. Лиса хвастала, что знает сотню способов избежать опасности. Кошка скромно заметила, что ей знаком всего один. Их беседу неожиданно прервала набежавшая свора собак, и кошка мгновенно вскарабкалась на дерево, тогда как лиса стала соображать, какой из своих способов применить, но так и не решила, поскольку собаки не стали ждать и разорвали ее...
Хаттори выдержал паузу, а потом счел нужным пояснить:
-- Может быть, тебе мой опыт, действительно, ни к чему. Может быть, тебе стоит обратиться к своему, пусть и менее богатому.
Лучше использовать один прием, но тот, которым ты владеешь в совершенстве... как кошка из притчи.
Правда, в мои времена говорили, что у притчи есть и иное окончание. В виде вопроса: "... что бы стала делать кошка, если бы рядом не оказалось дерева?"
Да, Хаттори ты прав. Надо вспомнить свой опыт. Тем более, что... собаки не станут ждать! Если мне не удастся осуществить задуманное сегодня вечером, уже завтра Шамиль будет в благополучной Европе. Пусть и без любовницы. И в истории моей -- золото стране вернули, но самый главный преступник сбежал -не будет жирной точки.
Итак, о собственном опыте... Во-первых, что, собственно, требуется? "А" -- проникнуть в офис "Темп-А", причем, желательно в отсутствие охранников. Опыт общения с ними я уже поимел и не скажу, что он чрезмерно приятен. "Бэ" -- ликвидировать моего кровника Шамиля. "Вэ" -- беспрепятственно уйти с места акции. И "Гэ" -- отправиться домой. В печенках у меня уже сидят все эти войны! Такая вот "абэвэгэдейка"...
Самое сложное, почти невыполнимое в этом плане -- получить доступ к телу Шамиля без охранников. Теперь, после известных событий, они наверняка ни на шаг не отходят от своего патрона.
Должны быть очень веские обстоятельства, чтобы... они отлучились -- да не один, а, по возможности все сразу! -- и покинули стены своей неприступной крепости...
... Раздумывая так, я даже не заметил, что по старой привычке изрисовал чуть ли не всю салфетку маленькими чертиками. Иногда такая живопись помогает мне концентрироваться. Непроизвольно я взял в руки заказанную мной бутылку коньяка, на котором настоял Ремеслук, но к которому за всеми разговорами так и не притронулся. И... что-то похожее на решение пришло мне в голову.
Интересно так бывает: думаешь, анализируешь вводные, решая какую-нибудь задачу -- а ответ не вытанцовывается. И вдруг... совершенно посторонний предмет... игра слов... ассоциации... наталкивают на разгадку.
Бутылка с коньяком -- прекрасная вещь. Убойная. В особенности, если в нее налит... не коньяк. Забавная мысль.
Далее... что же черти мне покоя не дают? Рука сама выводит и выводит их на салфетке... Какая-то ассоциация ускользает от меня, очень важная ассоциация... С чем она связана? С формой чертенят? С рогами, хвостом, копытцами? Нет, не то...
Ох, да вот же оно! Разгадка -- в самом слове! Механически повторяя про себя -- "ЧЕ-рти... ЧЕ-рти" -- я и не понял сразу, что твержу абсолютно другое: "ЧЕ-слав... ЧЕ-слав..."
Какой Чеслав? Да, конечно же, Чеслав Млынник, бывший командир рижского ОМОНа, мой случайный знакомый. Почему Чеслав пришел на ум? А, вот это уже совсем не сложно!
Помню, в кампании, в которой мы познакомились, Чеслав рассказывал об одном приеме, который меня профессионально заинтересовал и который я отложил в дальний уголок памяти. И, надо же, теперь вспомнилось, пригодилось!
А историю Млынник поведал такую.
Ему и еще пяти омоновцам необходимо было захватить вильнюсский телецентр, который к тому времени, полностью контролировали бойцы "национальных сил Литвы". Бойцов -- больше сотни, все они неслабо вооружены, прямая атака на их позиции была попросту самоубийственной.
В течение всей ночи Чеслав предлагал через мегафон националам сдаться, угрожал немедленной атакой.
Первое обращение националы восприняли всерьез, подготовились, но атаки не последовало.
Ко второму извещению о начале штурма они отнеслись уже с прохладцей... и атака вновь не состоялась.
Над третьим бойцы уже смеялись... А когда Млынник повторил свои угрозы в четвертый и пятый раз, националы не без оснований сочли, что командир маленькой группки просто "поехал крышей".
Командир ОМОНа, однако, достиг главного: очередное его заявление расхолодило противника, успевшего неоднократно убедиться, что за словами дела не последует.
И когда -- в очередной раз -- Млынник известил о начале штурма, и штурм действительно последовал, многочисленные "националы" не оказали отчаянной группе ни малейшего сопротивления, будучи полностью деморализованными...
Отлично! Это уже кое-что... Бутылки с коньяком, в которых не коньяк... млынниковская тактика. Но! Не хватает еще одного промежуточного звена. Дважды бутылки в ход не пустишь, а мне нужно отвлечь телохранителей Шамиля хотя бы пару раз, чтобы они и думать забыли о своих прямых обязанностей. Бутылки подействуют... убойно... это я сам себе могу гарантировать. Но нужно что-то еще, может быть, даже более убойное... хотя, казалось бы, уж куда убойнее!
