Бессонные ночи - Александр Назаров

Бесконечно долгий промежуток времени проходит перед тем, как дверь открывается.

На пороге меня уже ждет Этель Мейер. На неё накинуто пальто, под которым виднеется красивое зеленое платьице. Она выглядит в нем куда моложе, чем есть на самом деле. Просто выпускница. А глазки блестят. Я уже замечал это за ней, когда она действительно увлекалась моими россказнями, Этель словно сразу же молодела. Тем она становилась мне лишь милее.

— Этель… куда это ты так красиво разоделась? — спрашиваю у неё я, улыбаясь.

— В рай, конечно. Ты же пришел сюда за мной, чтобы мы могли окончательно сонастроиться?

— Да. Просто путь не самый чистый, возможно, попачкаемся. Нам не близко. Нам на заброшенный маяк.

— Тот самый, где еще огни сами загораются? Пойдем.

— Подожди, Этель, — останавливаю её я, — перед тем как мы уйдем… ух, это будет не легко. Я хочу, чтобы ты мне рассказала о том, что гложет тебя, что тебя терзало. Полностью, чтобы ничего не осталось в тайне. Потом и я скажу тебе кое-что важное.

Мы проходим внутрь и садимся на кровать. Я обнимаю Этель одной рукою.

— Скажи пророк, зачем тебе все это знать.

— Все просто. Наше дело требует истинности и искренности. Как можно сонастроиться через танцы, когда твое тело сковано тысячей внутренних зажимов лжи?

Вновь окидываю глазами комнату Этель, замечаю то, что при первом посещении этого места не бросалось в глаза. Стол подперт книжкой, на корешке которой нарисован маленький белый корабль. У подушки лежит небольшая вязанная жабка. Вижу обрывок бумаги на стене. Приглядевшись, вижу очертание побережья Экзайленда. Когда-то на этой стене висела карта мира.

— Ты прав. Ты прав, — говорит Этель, — просто не говори потом, что я на тебя вывалила кучу ментального говна. Но большую часть ты уже знаешь. Смешно правда, я не то, чтобы много про себя рассказывала, а почти всё уже и рассказала. Всё, что я могу про себя рассказать, это то, что я продавщица и была изнасилована.

Ну, сейчас еще занимаюсь религиозными танцами. Прости, может прозвучать, что я грубо и пренебрежительно отношусь к нашему делу. Просто у меня такая манера, настолько привыкла я разочаровываться во всем на свете, что уже заранее начинаю пренебрежительно относится к вещам. Лучше заранее критиковать, чем потом разочаровываться. А то я уже наразачаровывалась в жизни.

Сначала думала, что мои родители классные. Да нет, совершенно обычные уебки, ничего не понимающие ни в жизни, ни в отношениях. Хотя, в целом-то они хорошие люди, просто не повезло по жизни. Но суть ты уловил. Учеба, отношения, весь этот мир. Может во мне дело? Если все вокруг кажется говном, может я не способна видеть большего?

Видишь, тут еще одна проблема. Знаешь ли, Фред, я пустое место, а только и думаю, что о себе. Ничего не знача, ничего не умея, я умудряюсь днями напролет думать только о своем месте в этом мире и о своих отношениях с этой жизнью.

— Это не правда, ты не пустое место.

— Хуйню-то не неси. Говоришь, без обмана хочешь? А сам пытаешься меня обмануть. Или себя. Два слова связать без мата не могу, о мире знаю лишь крупицы, да и те — параша. Интерес я представляю лишь для озабоченных алкашей. Без обид, пророк. Вот, все по фактам. Я честно хватаюсь за тебя, как за последнюю соломинку. Если есть хоть малюсенький шанс выбраться из этой трясины…

— И ты говоришь, что ничто не значишь? Нет, Этель, ты врешь сама себе. Ты делаешь это от тяжести своего пути. Ты просто не знала, где твое призвание. Не зная пути, ты вряд ли придешь туда, куда тебе надо, особенно, если идти нужно через дремучий лес жизни. Когда ты заблудилась в этом лесу, тебе было легче объявить себя ничтожеством перед собой, чтобы выжить. Но я вижу тебя. Не как продавщицу, не как растоптанную жизнью девушку. Я вижу твою сияющую душу, тянущуюся к свету. Мы оба прогрызаем себе путь наружу зубами. Но от того лишь слаще будет свобода.

— Я хочу тебе верить. И какая-то часть меня верит тебе. Большая часть, поверь мне. И с каждой нашей встречей эта часть становится все больше. Но другая часть, мерзкая, поганая, она отказывается. Она как червь в голове. Проклятый паразит. Извивается, пускает свои отростки по всем нервам. Заставляет сомневаться и в себе, и в тебе, пророк. Гадкая сволочь. Твои слова согревают, но паразит охлаждает их, превращая в адский иней. Чем лучше мне с тобой, тем хуже мне, пока тебя нет.

— Ты не поверишь, насколько наши ситуации похожи. Пока мы вместе, наши души поддерживают друг друга, питают друг друга энергией. И мы увядаем, пока мы одни. Поэтому к сонастройке стремиться мы должны вместе.

— Мне кажется, до конца я тебе поверю только когда окажусь на небесах. Наверное, поэтому нам это не удастся. Ибо “Вера должна быть чиста”.

— Возможно, ты в одном шаге от абсолютной веры. Не даром я затеял этот разговор. Теперь моя очередь. Мне нужно сказать тебе нечто очень важное. Дело в молчании. Если я буду молчать, то совершу большую ложь, а это приведет к нашему поражению. Должен сказать, что за время нашего знакомства я очень сильно привязался к тебе, честно, я мало сейчас представляю жизнь без тебя, Этель. Я оставил всё прошлое позади, а в будущее я хочу идти только рядом с тобой.

— Ты имеешь в виду…

— Ты мне нравишься, я люблю тебя. Я никогда не успевал сказать этих слов, никогда не находил время. Теперь же, в шаге от вознесения не должно быть неискренности. Хочешь ли ты быть со мной и идти со мной до конца, Этель?

По щекам Этель катятся две слезы, тушь размазывается по лицу. Она смотрит на меня своими лучезарными глазами. Глазами, полными нескончаемой боли. Сейчас эта боль контрастирует с неким другим чувством. Что это? Никогда не видел, чтобы на меня смотрели такими глазами. Этель запускает руку в мои волосы наклоняет мою голову к её лицу. Мгновение. Поцелуй. Большой взрыв, тепло расходится по моему телу, чистая энергия. Энергия разделяется на материю, образующую звезды и галактики внутри меня.

На одну секунду, на одно короткое мгновение мы становимся единым целым. Разве может быть