Дом на Сиреневой улице - Автор, пиши еще!

– Ну, Сашка! ― Настя с гневом сбросила звонок.

«Да как она может такое говорить, я ж старалась просто быть хорошей женой… ― билось в висках у Насти. ― А вдруг она права, вдруг я сама такое допустила. Он думает, что я никуда не денусь, так и останусь ублажать любую его прихоть. Но ведь я просто люблю его больше жизни, неважно, где мне быть и куда идти, главное, чтобы он был рядом. Я сама виновата, одела на себя эти наручники, добровольно стала его рабыней, и он этим пользуется».

Но дальше играть эту роль Настенька не захотела. Она собрала вещи, взяла мальчишек, запихнула в своего «жука» и поехала к маме в деревню. Бросила только записку на стол с фразой: «Не ищи, я всё знаю».

Уставший, но радостный Антон приехал вечером домой и очень удивился, что никого нет. Прочитав записку на столе, он только усмехнулся: «Интересно, что именно она знает». Он не особо расстроился, а даже порадовался, что можно провести вечер в тишине.

«Ничего, ― спокойно думал Антон. ― Через пару дней вернётся, куда она без меня. Волком завоет, умолять будет, чтобы обратно принял. А я ещё подумаю».

Он заказал себе пиццу и весь вечер смотрел любимые сериалы, впрочем, как и всегда.

Утром ему пришлось самому готовить себе завтрак и выбирать футболку. Ладно, хоть в шкафу еще имелись чистые, идеально отглаженные вещи. Через три дня они кончились, а Настеньки всё не было. Так же как и кончилась еда в холодильнике, туалетная бумага, чистая посуда и порядок в доме.

Но она не возвращалась. Антон метался по квартире, не зная, что делать. Он понял, как он зависит от неё – от её свежей выпечки, вкуснейших рыбных котлет, идеальной чистоты… От этого уюта, ухаживаний, чувства спокойствия и даже защищенности, которая исходила от Насти. Как от мамы в детстве.

«Так это она, а не я, приковала меня к себе наручниками своей заботы, ― открыл для себя Антон. ― Это я полностью от нее завишу, и не могу ничего сделать без неё!»

В это же время Настя, живя в деревне с мамой и сыновьями, поняла, что в её жизни мало что изменилось. Только забот стало меньше, как будто её старший сын вырос, оторвался от мамки и ушёл в свободное плавание.

На звонки Настя, конечно же, не отвечала, и через неделю Антон поехал за ней сам. В надежде, что она его простит.

Родные звезды

Татьяна Жуковская

Как обычно, перед сном Назар Макарович взял книгу «Летающие звезды» и сел у кровати внука, приготовившись читать.

Хоть Вовка давно умел читать сам, чтение перед сном стало у них своеобразной традицией, и ни одному из них не приходило в голову эту традицию прервать. Внук с удовольствием слушал деда, который читал выразительно, с интонацией и, если надо, «по ролям». А для Назара Макаровича, после смерти его жены Варвары, Вовка стал единственным смыслом, значением и содержанием жизни.

В школу Вовка пошел с шести лет. Сейчас у него были первые в жизни, его собственные, выстраданные и заслуженные летние каникулы. В свои семь лет он не мог сказать, кто такой Командор ордена Почётного легиона, но что он знал наверняка, так это то, что родители назвали его в честь Владимира Титова ― любимого папиного космонавта.

Как всегда, во время вечерних чтений с дедом, Вовка думал о родителях. Назар Макарович часто повторял, что сейчас они оба, как звёздочки – на небе. Для мальчика это были самые родные звёзды на свете. Он часто по ночам смотрел в окно, рассматривая небо и мечтая увидеть там родителей.

– Если очень захотеть, то звезды, а может и родителей, можно увидеть, – лукаво добавлял Назар Макарович, подмигивая внуку.

Особенно хорошо звёзды были видны в предутренние часы, когда ещё не рассвело, и день только-только занимался.

Звёзды в городе видны не часто ― обычно просто тёмное, тучное небо. И никакой мамы, даже в виде звезды, рассмотреть на нём невозможно. Поэтому Вовка, как ни старался, увидеть её не мог. Именно тогда ему в голову пришла идея выйти ночью на крышу с телескопом, чтобы увидеть родителей.

Макарычу (так звали деда соседи) Вовкина затея с крышей не понравилась.

– Шастать ночью по крыше небезопасно, – отрезал он, глядя на мальчишку.

Но самый настоящий – «взрослый» телескоп – он всё же внуку подарил.

– Мы будем с балкона вместе смотреть на небо и, если нам повезет, может и родителей увидим, – сказал тогда дед.

Тоскующему по родителям Вовкиному сердцу, этого, конечно, было недостаточно.

Вовка с дедушкой жили в однокомнатной квартире на последнем, двенадцатом этаже. Мальчик спал на кухне, а дедушка в комнате ― так они поделили жилплощадь Макарыча, и у каждого образовалась своя, отдельная, комната.

Когда родители ещё были на земле, а не на небе, они предлагали Назару Макаровичу переехать в их большую четырехкомнатную квартиру, где места больше. И обоим ― Вовке и деду ― было бы там удобнее. Но дед наотрез отказался.

– Мы тут с Варенькой моей и с тобой, – сказал Макарыч тогда сыну, – втроём жили и места всем хватало, а уж вдвоем с Вовкой мы точно поместимся.

Макарыч дочитал главу, отложил книгу, поцеловал внука и, погасив свет, пошел спать.

Вовка закрыл глаза и стал прислушиваться к дыханию засыпающей квартиры. Среди множества разных звуков ему нужно было расслышать один единственный ― храп дедушки. В ванной тихонечко капала вода из крана, в туалете «гудели» трубы, в коридоре тикали часы, приближая заветную минуту, когда дедушка уснёт, и Вовка сможет выскользнуть на крышу.

Ключи от крыши хранились у дедушки. Вместе с другими ключами Макарыч на ночь вешал всю связку в прихожей у двери. Вовка прекрасно об этом знал. Такое у них в доме было правило: ключи от крыши есть в ЖЭКе и, на крайний случай, в одной из квартир на последнем этаже. Что за такой крайний случай – Вовка не знал, да ему это и не нужно было. Достаточно было того, что сейчас ключи от крыши у деда.

Раньше эти ключи хранились у их соседа. Очень странного старика, который зачем -то периодически выбрасывал вещи из окна своей квартиры.

– Хорошо хоть, что только из своей, ― вставлял иногда дедушка, рассказывая про очередную выходку соседа.

Дед с Вовкой окрестили его Чудиком. Так вот, когда Чудик в очередной раз вместе с вещами из своего окна выбросил и ключи от крыши, ЖЭК ключи у него изъял и отдал Назару Макаровичу, «для надежного хранения и чрезвычайного использования».

Вовка усиленно прислушивался к звукам, исходящим из дедушкиной комнаты. Обычно, засыпая, Назар Макарович несколько раз громко всхрапывал, затем поворачивался на