Наталья Аринбасарова - Лунные дороги
Наталья совсем не ожидала увидеть в муже такую трогательную заботу. Однажды на лестнице она поскользнулась и, упав, пересчитала попой все ступеньки. Как ее ругали за неосторожность! Разве что не отшлепали.
У беременной были свои причуды. Втайне от всех Наташа отколупывала от стены кусочек известки и с жадностью съедала его, предпочитая всем предложенным деликатесам. Полюшка все время разыскивала по дому куски хозяйственного мыла, обвиняя ни в чем неповинного барабашку. Поля и предположить не могла, что к исчезновению чистящего средства причастна молодая хозяйка. Наталья воровала мыло — ей было до дрожи приятно вдыхать его вонюченькое благоуханье.
Стоял теплый августовский день. Наташа сидела под большим ореховым деревом, прячась от расшалившихся солнечных лучей. Девушка читала "Монахиню" Дидро. Ее поражали жестокость и вероломство монашек, издевавшихся над бедной Сюзанной. Вдруг залаял Колдун — дурашливый дворовый щенок-лайка. Наталья подняла голову — в ворота входила горбунья. Пес несся к ней со страшной скоростью. "Фу, фу!" — закричала Наташа, испугавшись, что собака опрокинет незнакомку. Но Колдун, подбежав к старушке, начал ластиться и лизать ее мятые руки. Наталья подошла и увидела, что бабушка взгромоздила на спину огромную корзину, прикрытую шерстяной ветошью. Старушка откинула тряпку, на Наташу влажно пахнуло грибным духом:
— Милая, купи грибков. Тут всякие есть — беляки, рыжики, подосиновики. Какие хочешь?
— Я сейчас грибы есть не могу, бабушка.
— Но может, еще кто захочет? У вас ведь семья большая.
— Пойду, спрошу у свекрови.
— А у тебя сынок будет — востроглазенький, черненький.
— А вы откуда знаете?
— Гаруда на хвосте принес.
Наташа удивленно посмотрела в ясные, улыбчивые глаза старушки.
— Надо купить всю корзину, — сказала Наталья Петровна — завтра у нас будут гости.
Беременная Наташа не могла есть некогда любимое блюдо, от грибов ее тошнило. Но грибки странной гостьи, доставили ей несказанное удовольствие. Ее живот довольно урчал, а самой Наталье хотелось петь и смеяться.
С раннего утра Полечка колдовала на кухне под руководством Натальи Петровны. Резали, жарили, парили. По дому разносились восхитительные запахи. Наташа накрывала на террасе огромный стол — ждали много гостей.
Первыми приехали Сергей Федорович Бондарчук и Ирина Константиновна Скобцева. Только что прогремел фильм "Война и мир". У Сергея Федоровича было большое выразительное лицо с цепким магнетическим взглядом. Увидев Ирину Константиновну, Наталья задохнулась от восхищения. Как она была хороша! Огромные серо-голубые глаза, гордые брови, красиво очерченный рот. Наталья Петровна стала показывать гостье свои парижские шляпки из итальянской соломки, Ирина Константиновна с удовольствием примеряла их. Головные уборы очень шли актрисе, элегантно обнимая светлые волосы, уложенные в безупречную прическу.
Потом стали съезжаться остальные гости: Питер Устинов — знаменитый английский актер, режиссер, драматург, Коган — выдающийся скрипач, Чингиз Айтматов. Были еще какие-то званые гости — академики, художники, поэты…
Стол ломился пиршественным изобилием — за пышными спинами кулебяк прятались крошечные пирожки, тающие во рту, ее величество водочку "Кончаловку" окружали румяные паштеты, селедочка кудрявилась кольцами лука, жарко дымилась печеная картошка… Сергей Владимирович, гордясь кулинарным искусством своей жены, пошутил: "И вот т-т-так мы едим к-к-каждый день!".
Наталья немножечко влюбилась в Питера Устинова, такими ей представлялись люди эпохи Возрождения, во всем талантливые, легкие, прекрасные. Он поразил гостей, кода вдруг начал одними губами чудесно имитировать звучание целого оркестра. Это было так изящно и виртуозно! Сергей Федорович смешно изобразил пьяненького мужичка.
Отобедав, гости отправились на прогулку. Хозяйки время даром не теряли, — накрывали стол к чаю. Минут через сорок гуляющие стали возвращаться. Опять первым пожаловал Сергей Федорович: "Где Ирина Константиновна?". "Ирина Константиновна еще не вернулись" — прощебетала Полечка. Постепенно собрались все гости, не было только Ирины Константиновны и Айтматова. С каждой минутой Сергей Федорович делался все мрачнее. Вдруг из сада долетел смех, на террасу вошли Чингиз Торекулович и Ирина Константиновна в голубом ореоле василькового венка: "Ой, а мы заговорились и не заметили, как отстали ото всех!" — радостно сообщила она. Сергей Федорович посмотрел на супругу и вызвал в коридор.
На кухне хозяйки разрезали слоеный торт с апельсинами. Наташа случайно смахнула рюмку, раздался звон, а потом еще какой-то звук. Невестку пожурили, осколки собрали. Подали торт на стол. Из коридора вышли заплаканная Ирина Константиновна с алыми щеками и Сергей Федорович. Чингиз Торекулович, узнав, что стал невольной причиной гнева великого режиссера, смутился и уехал.
— А-а-ах, как он ее любит! — сказала Поля, вытаращив глаза до самых неожиданных размеров, — Конечно, такая красавица!
Мадам Берчанская
Из Парижа прикатила мадам Берчанская — богатая, холеная, толстенькая еврейка на кривых ножках. У нее в Париже был свой антикварный магазин. Мадам Берчанская гостила на Николиной Горе довольно долго, хотя в Россию она приехала с определенной целью — побывать в Ленинграде. Ей кто-то сказал, что ее картина работы Мурильо, изображавшая мадонну — копия, а настоящий Мурильо висит в Эрмитаже. Обеспокоенная госпожа Берчанская привезла огромную фотографию своей картины и все приставала к Наталье Петровне: "Когда же мы поедем в Ленинград?". Наконец, в начале сентября Наталья Петровна, мадам Берчанская и Наташа на пятом месяце беременности сели в "Красную стрелу" и рано утром были в Ленинграде.
Первым делом дамы отправились в Русский музей, Наталье Петровне хотелось показать невестке картины своего отца Петра Кончаловского. Такие русские, теплые полотна, напоминавшие атмосферу и порядок в доме свекрови. В "Эрмитаже" Мадам Берчанская тут же помчалась в зал, где висел Мурильо и, сверив с фотографией, убедилась, что в музее — совсем другая картина, хотя и этого художника.
— Очень похожая, но другая. У моей колер изысканнее! Ах, Мурильо такой
забавник, обожал писать мадонн! — воскликнула Берчанская.
Ощущая счастье всем своим большим существом, обладательница подлинника Мурильо расползлась по скамеечке в просторном вестибюле "Эрмитажа":
— О-о-о, я больше не могу двинуться с места!
— Не мудрено — за один день обежать два таких музея! Я тоже очень устала. Наташа, как ты себя чувствуешь?
— Еле дышу, — пролепетала невестка.
И тут к женщинам подбежал директор "Эрмитажа". Переминаясь с одной длинной ноги на другую и непрестанно взмахивая такими же продолжительными руками, высокий господин сказал:
— Хочу познакомиться с внучкой Сурикова, — и неловко клюнул ее в руку.
Наталья Петровна, с интересом разглядывая незнакомца, напоминавшего ей аиста, приветливо представила мадам Берчанскую.
— А это, наверное, ваша внучка? — смекнул директор, глядя на Наташу Очень похожа.
— Нет, это моя невестка. Жена старшего сына.
— Ха-ха-ха. Какой конфуз! — и сразу же без паузы — Хотите посмотреть кладовые "Эрмитажа"? Сейчас они закрыты, мы туда никого не пускаем, но для вас сделаем исключение!
— Хотим! — заорала мадам Берчанская. Она вскочила на свои кривые ножки и быстро покатилась за директором. Несчастная Наташа плелась сзади, бережно неся свой животик. Она дивилась нескончаемой энергии этих двух женщин, одной из которых было шестьдесят пять лет, а мадам Берчанской — семьдесят пять.
Но то, что "Эрмитаж" раскрыл в своих недрах, стоило девичьих усилий. Молоденькая женщина забыла про свою усталость, всецело предавшись созерцанию дивной красоты. Она восхищенно разглядывала яйца Фаберже, драгоценные шкатулки, царские украшения, но больше всего ее поразил лебедь, искусно выточенный из огромного изумруда.
Потом неугомонные дамы поехали на Васильевский остров навестить двоюродную сестру Натальи Петровны. После короткого звонка дверь открылась, и женщины вошли в уютный полумрак петербургской квартиры. В бледных лучиках света проступала старинная обстановка. К гостьям вышла хозяйка. Измученная Наташа доплелась до огромного кресла и тут же уснула. Дамы сели обедать. Дуэт Натальи Петровны и мадам Берчанской оживленно пел о сокровищах "Эрмитажа".
Вечером честная компания отправилась на вокзал, чтобы снова сесть в "красную стрелу". Старшие дамы решили напоследок прогуляться по Невскому проспекту, у Наташи не было сил сопротивляться их прыти. Но, идя по Невскому, она неожиданно для самой себя начала смеяться, вспомнив драму майора Ковалева, потерявшего свой нос. Именно здесь разъезжал отбившийся от лица Нос.
