Семен Бытовой - Багульник

- А я о хорошем армянском коньяке от трех до пяти звездочек. Надоел таежный спиртяга с разводкой.

- Ты и без разводки неплохо его пьешь!

Он ответил шутливо:

- С горя приходится...

- С горя? - воскликнула Ольга. - Какое у тебя горе?

- Да я так, к слову, - засмеялся он.

Она бросила в урну палочку от мороженого и, вытирая платком губы, спросила:

- Пройдемся еще или к трамваю?

- Дойдем до Казанского, там стоянка такси.

В такси Ольга взяла Юрия за руку, положила голову ему на плечо.

- Юрка, когда мы начнем тратить наши деньги? - вдруг спросила она. Я хочу купить себе золотые часики с браслетом. И, конечно, золотое обручальное кольцо... - и рассмеялась.

- Купи, что же тут смешного!

- Нет, я вспомнила, как однажды Аркадий Осипович во время операции заметил у меня на руке колечко с агатовым камешком и пришел в ярость: "Разве вас не учили, что на хирургию нельзя приходить с амулетами!"

- Действительно нельзя?

- Вообще не полагается. А я про колечко почему-то забыла. Юрка, что мы купим Аркадию Осиповичу и Лидии Федоровне?

- Не знаю. Решай сама!

- Во-первых, я ему куплю большую подарочную коробку с папиросами. А во-вторых... Что, Юра, во-вторых?.. Ага, во-вторых, две бутылки коньяку: одну с тремя, другую с пятью звездочками. Согласен?

- Мне решительно все равно!

- А что Алеше? Ну, Алеше ты сам что-нибудь купишь. А Фросечке мы купим шерстяное платье... Итак, с завтрашнего дня начнем с тобой тратить деньги. Согласен?

- Завтра не могу.

- Почему?

- Завтра я снова поеду в академию. Поговорю относительно темы. А ты, Оля, разве не собираешься к своему профессору Авилову?

- Собираюсь. Мне надо с ним повидаться, посоветоваться. Тему свою я, понятно, менять не буду. Я уже много сделала. Условно назвала ее "Изменение социально-гигиенических условий малых народов Севера за годы Советской власти". Правда, я беру в основу, как мне и советовали в Хабаровске, на кафедре организации здравоохранения, только часть народностей: удэге, ульчей, амурских нивхов и, разумеется, наших орочей. Тут она уловила ироническую усмешку на лице мужа. - Ты что это, Юра?

- Когда твой профессор Авилов узнает, что орочей осталось всего триста человек, он, наверно, удивится...

- Народность, конечно, малая, а проблема большая, - возразила Ольга.

- Тебе видней... Я столько же понимаю в медицине, как ты, вероятно, в моих лесах.

- Конечно, в кактусах и пальмах я не понимаю, а нашу дальневосточную тайгу все-таки знаю.

В это время шофер спросил:

- Проспект Газа, какой номер?

- Вот тот дом, угол Огородникова, - сказал Юрий.

Берестов не скупился на письма. Он писал их часто и отправлял авиапочтой, так что Ольга Игнатьевна была в курсе всех агурских дел. В свою очередь, и она аккуратно отвечала Алеше, Юрий даже иронически посмеивался над их перепиской.

- Почти роман в письмах, - говорил он. - Помнится мне, я когда-то именно такой роман читал, в письмах... Некто Макар, отчества не помню, писал бедной Вареньке...

- Так ведь это "Бедные люди" Достоевского, - сказала Ольга, надписывая адрес на конверте.

- Что же ты писала Алеше?

- Как всегда, ничего особенного.

- От меня привет не забыла?

- Конечно, не забыла!

- А то ведь я твои письма не проверяю, - с наигранной строгостью сказал он.

- Еще этого не хватает! - возмутилась Ольга, вставая. - Какой ты все-таки, Юра! Алеша сообщает о лесных пожарах, о том, что Харитон Федорович днюет и ночует на берегу Бидями, а ты даже Бурову не напишешь.

- Ничего тут необычного нет, каждое лето горит тайга. - И добавил равнодушно: - Вся не выгорит, на наш век ее вполне хватит.

Ольга резко вскинула голову, глянула на него с тревожным изумлением, но промолчала.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

1

Профессор Сергей Михайлович Авилов, высокий, худой, сутуловатый, с пышной седой бородой, какую теперь уже редко кто носит, стоял в белом халате у раскрытого окна и курил. Когда Ольга вошла, тоже в белом халате, который ей выдали на вешалке, лицо профессора выразило сперва изумление, потом любопытство. Он быстро шагнул к столу, надел очки, измерил Ольгу немного сердитым взглядом, так знакомым ей еще со студенческих лет.

- Вам что угодно? - спросил он, садясь в кресло и приняв строгий, деловой вид. - Зачетик?

- Здравствуйте, Сергей Михайлович, - робко сказала Ольга, сдерживая улыбку.

- Ну, разумеется, здравствуйте, - ответил профессор, взглянув на нее поверх очков. - Чем могу служить?

- Вы меня, понятно, не узнали, профессор. Я - Оля Ургалова, ваша бывшая студентка. Та, что не захотела остаться у вас на кафедре.

- Так это вы... ты... с самого Дальнего Востока?

- С самого-самого... Приехала в отпуск и решила зайти к вам, Сергей Михайлович.

- Спасибо, весьма рад! - И показал ей на кресло. - Ну, что там у вас, лучше?

- Раньше! - сказала она как можно более весело.

- То есть?

- На целых семь часов раньше!

- А-а-а, в этом смысле! Значит, спешите жить! Что ж, в ваши годы это не противопоказано. Наверно, уже дама?

- Разумеется, муж, дочь...

- Но ты все еще хороша!

Ольга смущенно махнула рукой:

- Куда там, Сергей Михайлович, уже старуха...

Он громко рассмеялся, откинулся на спинку кресла, хлопнул себя по коленкам.

- Сколько же сей старухе?

- Много, тридцать шестой, Сергей Михайлович! Я ведь поздно окончила институт.

- А мне шестьдесят девять, и то... - он с хрипотцой кашлянул, приосанился, - не собираюсь записываться в старички, раз еще нужен.

- Вы все такой же, профессор! Молодец! - искренно сказала она. Евгения Антоновна здорова?

- Спасибо, здорова. Ведь мы с ней уже прадед и прабабушка. Недавно у нас правнук родился. И такой, знаете, бутуз... - Он вскинул руки. - Такой бутуз... тоже Авилов!

Ольга была знакома с семьей профессора и сразу догадалась, что это у Алика - внука Сергея Михайловича, с которым Ольга училась на одном курсе, родился сын.

- Ну рассказывай, как там жила, чего достигла? - переходя на серьезно-деловой тон, спросил профессор и предупредил: - Но не так, как зачет сдают, а не спеша, подробно.

- Очень долго рассказывать, Сергей Михайлович, а у вас ведь, как всегда, времени мало...

Он достал из жилетного кармана массивные золотые часы:

- В час уложимся?

- Постараюсь, - сказала Ольга, думая, как бы короче рассказать о главном и не забыть посоветоваться о том, ради чего она, собственно, и пришла сюда.

Он слушал Ольгу очень внимательно, то вставая и прохаживаясь по мягкому ковру, то снова садясь в кресло.

Рассказывая о своей жизни в Агуре, об операциях, какие ей пришлось сделать в последнее время, Ольга искоса поглядывала на профессора, стараясь угадать, какое впечатление производит ее рассказ.

- Молодцы, просто универсалы! - воскликнул профессор. - Один врач на целый участок! Трудновато, конечно, но полезно!

- Сейчас у нас уже два врача. Ждем еще двух - гинеколога и зубного. А до недавнего времени я была одна в пяти лицах.

- Что, и за зубного? - с добродушной усмешкой перебил Авилов.

- Нет, этому вы нас не учили, - ответила, улыбаясь, Ольга. - А всем остальным приходилось заниматься.

- Ну а главное твое устремление?

- Конечно, хирургия!

Он утвердительно кивнул.

- Ну вот что, доктор... - он вдруг забыл ее фамилию.

- Ургалова... - подсказала она.

- Я и говорю, доктор Ургалова. Во-первых, если мне не изменяет память, я тогда, на комиссии, когда ты отказалась остаться у меня на кафедре, весьма и весьма обиделся на тебя. Теперь вижу, что был не прав. Во-вторых, непременно придешь на кафедру факультетской хирургии и все, что сейчас рассказала мне, слово в слово повторишь студентам. Даже более подробно, скажем, о личной твоей жизни. Ничего, не стесняйся, девушкам это особенно необходимо. А в-третьих, тема твоей будущей работы о социально-гигиенических условиях жизни северных народностей весьма интересна. - Он на несколько секунд задумался. - Что-то не помню я, чтобы такая работа была. И давно ты над ней сидишь?

- Около трех лет. Если бы я жила эти годы где-нибудь в другом месте, я, наверно, выбрала бы себе чисто хирургическую тему. Но связала свою жизнь с далеким таежным районом и заинтересовалась судьбой местных народностей...

Профессор утвердительно покачал головой.

- Что касается твоего пристрастия к хирургии, то, по-моему, одно другому не мешает. Это твое давнее пристрастие, как я помню.

Наступило короткое молчание.

- А как ты устраиваешься с книгами? - спросил профессор. - Ведь приходится привлекать немалый научный и, я бы сказал, специфический материал.

- Книги получаю из ленинградской Публички, да и в нашем краевом центре богатая научная библиотека, прекрасный этнографический музей. Мне еще предстоит съездить в селения, где живут малые северные народы. В Богородский район - к ульчам; в верховья реки Бикин - к удэге. Там тоже есть долгожители, на их памяти время, когда они еще жили родовым строем; да и судьба наших орочей, которых осталось всего триста пятьдесят человек, дала мне важный материал для диссертации...