Все их деньги - Анна Теплицкая
Глаза Бульда сверкнули, и он закурил. Я не курил из-за боязни испортить вкус еды.
– Я что, физик-технолог? Зачем мне понимать виртуальную реальность? Мы с твоим папой знаем, как деньги зарабатывать. В какие проекты вкладывать деньги, а в какие нет.
– Да? Правда? – со смешком ответила она. – Мне что-то кажется, что нет. Иначе бы никто не женился на дешёвых шлюхах.
За столом замолчали все, даже маленький Сашенька перестал стучать вилкой о бокал.
– Причём тут дешёвые шлюхи? – осторожно спросил Бульд.
– Если мы говорим про бизнес-чутьё, значит, у моего отца его нет от слова «совсем». Мало того, что многие его последние проекты убыточны, он сам это только что признал, так ещё он против всех законов женился на Светке! Спрашивается, зачем так подставляться? Для людей вашего статуса подобная женитьба невыгодна, и все это знают.
Мне показалось, что два ярко-красных пятна появились на моих щеках, – они предательски запылали. Я ощутил непреодолимую потребность расстегнуть ещё одну пуговицу.
– Карина, угомони свою сестру, – сказал я.
– Не тебе решать, на что твоему отцу тратить его деньги! – поддержал меня Бульд.
– Очень жаль. Я бы распорядилась ими гораздо лучше.
– Лучше замолчи, – Бульд посмотрел на неё с плохо скрываемой яростью. – Ты, Лёва, конечно, разбаловал её. С таким пренебрежением говорить о собственном отце при его жене. Недопустимо.
Светка безмолвным девайсом сидела рядом, только ковыряла еду в тарелке. Полина с каким-то отчаянием посмотрела на меня, гневным движением отбросила стул и выбежала с террасы.
– Мне тоже пора идти, – промокнула губы салфеткой Карина, взяла Сашеньку на руки и вышла вслед за сестрой.
– А как же малиновый пудинг? – расстроился я и вздохнул: – Я вас провожу.
Через десять минут я обнаружил Бульда около террасы первого этажа в одинокой задумчивости: заложив руки за спину, он торопливо прохаживался взад и вперёд по симметрично проложенным дорожкам моего любимого сада.
– Прости за это, – сказал я.
Его неожиданная злость к тому моменту уже улетучилась, и он просто сказал:
– Ничего страшного.
– Она не имела в виду тебя, она имела в виду меня.
– Это не имеет уж такого большого значения, – улыбнулся он. – Просто ты сейчас ещё женат, а я уже одинок.
– Ты умеешь быть одиноким, а я нет.
– Этому легко научиться. С тех пор, как несколько лет назад умер Раф, я совершенно один. Всю жизнь я так пренебрежительно относился к любви, что теперь меня настигло справедливое наказание за прошлое презрение к романтическому пафосу.
– Как ты заговорил… Ни разу не слышал от тебя такого.
Бульд вообще не выносил упоминания об отношениях, многократно покинутый любимыми женщинами, он решил больше не заглядывать в будущее и жил только настоящим.
– Лёва, скажи хотя бы мне, ну, на правах старого друга. Зачем же, всё-таки, ты женился на Светке?
– Я просто хотел быть счастливым. Знаешь, я ведь люблю всё это: семья, застолье, дом – только как-то не получается…
– Поверь мне, ты принадлежишь к тому типу мужчин, которые могут быть счастливы только с одной конкретной женщиной. Мы оба знаем, с какой.
– Конкретика может не дать ощущения праздника.
– Конкретика иногда даёт ощущение праздника, – Бульд закурил, и я торопливо отступил на пару шагов.
– Наши дети – это, конечно, проблема, – резко сменил он тему.
– Чем-то они все похожи между собой. Не могу понять, чем…
– Страшным инфантилизмом! Понимаешь, им все должны. Этим детям.
Бульд выдохнул дым, и тот, извиваясь, поплыл в мою сторону. Я набрал в грудь побольше воздуха и сел:
– Что-то мы делаем не так, Бульдик. Девчонки палец о палец ещё не ударили, а столько гонора. Многоглаголание при малоделании. Я же уже всё за них придумал: Каринкиному мужу темку с таможней подкинул, Поле сейчас доделывают концепт этих мини-пекарен. Думаешь, она хоть раз спросила, что да как? – я махнул рукой. – Ей по барабану! Денег хотят, а делать ничего не хотят.
– А чего им? Ведь птицы не думают о хлебе насущном.
– Птицы уж точно. Разговаривать с ними надо постоянно.
– Я уже двадцать пять лет со своим сыном разговариваю, – воскликнул Бульд, – а толку ноль. Не понимаю. Не нравится мне это новое поколение… совсем не такие, как мы. Чтобы я посмел что-то подобное отцу сказать?!..
Я вспомнил наших родителей и грустно ответил:
– Наши отцы и не женились на двадцатилетних. Видишь ли, мы часто прощаем себе гораздо более серьёзные прегрешения, чем другим людям.
Глава семнадцатая [1984. ИЗ ДНЕВНИКА БЁРНА: запись про то, зачем нам был нужен ЛИИЖТ]
– Эй, Бёрн, послушай, Бёрн. Ты слышишь меня, Бёрн? – Бульд перегнулся через парту и ткнул меня указательным пальцем в плечо. Я обернулся и тихо спросил:
– Ну что опять?
– У меня ручки нет, Бух всё себе забрал!
Сидевший рядом с Бульдом Гейбух по кличке «Бух» беззвучно загоготал и неожиданно громко хлопнул своей массивной ручищей по столу. Все в аудитории замерли и одновременно подняли головы, ожидая реакции пожилого профессора Гольдмана, читавшего лекцию по метрологии, но он никак не отреагировал на звук и продолжал механически читать с листа; cудя по всему, его мало волновало привычное сборище студентов третьего курса сто десятой группы.
– Он глухой, что ли? – донёсся голос с задних рядов.
– Потише, ну парни, – вполголоса прогудел Егор, сидевший со мной рядом. – И так ни черта не понятно.
– Да зачем тебе, чтоб было понятно?
– Да, зачем?? – зашептал Гейбух. – Пара кончится, идём искать аудиторию под преф.
Бульд довольно хлопнул в ладоши:
– Точно. Распишем пулечку!
Половина аудитории обернулась к нему и неодобрительно зашикала.
– Старого заберем с сопромата, – проговорил я вполголоса.
С весёлым
