Отчаянная и другие рассказы - Сергей Аникин
Валерий вскочил со стула, молниеносно подбежал к охранникам и несколькими стремительными ударами из восточных практик уложил вооружённых мужчин на лопатки. Открыв тяжёлую дверь, он направился к вентиляционной шахте и выстрелил в решётку из украденного у охранников пистолета. Петухов подпрыгнул и ухватился двумя руками за металлическую коробку вентиляционной шахты и залез вовнутрь. Вдруг завыла сирена. Валерий продолжил ползти по шахте вперёд. Снаружи по шахте градом стучали пули, выпускаемые охраной. Преступник дополз до покрытого паутиной старого вентилятора. Перевернувшись ногами к вентиляционному отверстию, он выбил его ногами. Вентилятор с грохотом вылетел наружу. Охрана отслеживала путь Петухова.
– Он сейчас вылезет с северной стороны крыши, – сообщил по рации снайперу здоровый охранник, стоявший на посту на вышке.
– Вас понял! Я сниму его.
В оружейный прицел снайпер увидел, как Валерий залез на кирпичную, покрытую рубероидом, крышу. Он уже поместил указательный палец на изогнутый спусковой крючок. Но вдруг опешил и поднял голову вверх. Стаккато вертолётных лопастей звучало зловеще громко. Перед ним в воздухе завис вертолёт. Сидя в летательном аппарате, Андрей, правая рука Петухова, передёрнул затвор калашникова и дал автоматную очередь. Снайпер, захлёбываясь собственной кровью, упал с вышки вниз. Валерий прыгнул и схватился руками за вертолётные полозья. Вертолёт улетел.
* * *
Сергей Орлов сидел на кухне и ел плов. За окном снаружи дико стонал ветер, и моросил надоедливый осенний дождь. Он доел плов и поставил тарелку в раковину, заварил себе крепкий чай и присел смаковать напиток на кожаный серый диван.
Постепенно он погрузился в воспоминания об отце. Его отец, Владимир Сергеевич, был токарем-краснодеревщиком и по совместительству боксёром. Серёжка часто помогал ему после школы до поздней ночи в его мастерской, он вырезал вручную деревянные нэцкэ, столы, стулья и кии. Обладая талантом краснодеревщика, папа в юности предпочитал спорт. Он достиг высоких результатов в плавании и был принят в олимпийскую сборную. В течение следующих десяти лет Владимир Орлов был членом Национальной ассоциации по прыжкам в воду. В один из дней, ставший для него роковым, он попал в автокатастрофу, в которой сломал три ребра и левую ногу. Целый месяц в больнице он приходил в себя. После аварии отец завязал с плаванием и начал заниматься кикбоксингом. И лишь в двадцать пять лет пошёл в армию.
Тут воспоминания прервал звонок мобильного. Сергей взглянул на голубоватый дисплей. На экране высветилось: «Князев», он взял трубку и прижал её к уху.
– Да, слушаю.
– Я в Питере, – прозвучал встревоженный голос Андрея Князева. – Мы накрыли завод Петухова, но ты должен приехать и увидеть всё сам.
– Это очень срочно? – зевая, поинтересовался Орлов.
– Да, очень.
– А по телефону не можешь объяснить?
– Это не телефонный разговор.
– Хорошо, вылетаю первым рейсом.
Делать нечего, надо ехать. Он надел чёрные джинсы, серый вязаный свитер, серую куртку и вышел на улицу. По крышам домов и асфальту барабанил сильный ливень. Орлов распахнул зонт и отправился к остановке. Там на жёлтой лавочке сидели три старика и что-то бурно обсуждали. Речь явно шла о политике. Мол, плохо сейчас живётся, и в советские времена было лучше. Сергей по-доброму усмехнулся про себя и перестал прислушиваться к разговору. Он подошёл к жёлтой «Волге» с шашками на крыше.
– Командир, до Домодедово подкинешь?
– Я не командир, командир при погонах, – откусив прокуренными зубами кусочек от сигареты «Прима» и сплюнув влажный табак в лужу, пробурчал пожилой мужчина. И добавил: – Я инженер-электронщик.
– Ну, ладно, извини, инженер. Ну, так как до аэропорта?
– Присаживайтесь, молодой человек.
Сергей устроился на переднем сиденье, водитель мгновенно тронулся с места, и автомобиль влился в поток машин.
– А вы куда, простите, лететь собираетесь?
– В Питер, по работе.
– Ясно.
Сергей молчал. Он смотрел вперёд через лобовое стекло и думал о том, что там, в Питере. Зачем его вызвал Князев, и почему не мог сообщить обо всём по телефону.
– Я почти всю жизнь проработал инженером на заводе, копошился в начинке ракет, – нарушил тишину водитель такси. – Вся жизнь в этих микросхемах и проводах.
– А что случилось потом?
– Что случилось? Меня уволили, завод продали. Да сейчас всё распродают. Молодые за границу рванули, шустрые – в бизнес, а я вот не приспособлен к новой жизни. Вот и приходится крутить эту чёртову баранку, будь она не ладна.
– Да, согласен, жизнь сейчас не сахар.
– Сахар, не сахар. Сейчас деньги есть только у бандитов, воров и спекулянтов, которые наживаются на нас, обдуривают, как хотят. У нас честным трудом только за копейки батрачишь и батрачишь, за кусок чёрного ржаного хлеба.
– Да ты не переживай, бать, всё наладится! – похлопав водителя по плечу, улыбнулся Сергей.
– Да я не за себя переживаю. Хочется, чтобы у детей в жизни всё было хорошо, не так, как у нас.
– А сколько у вас детей?
– Два сына у меня. Один в армии служит, второй женился, у него сын, дочка и своё хозяйство в Подмосковье.
– Так грех жаловаться. Своё хозяйство – это отличное подспорье.
– Да какой там. У него жена – мегера. Жадная до ужаса, а он ей потакает, не в меня пошёл.
– Не расстраивайся, всё наладится, главное, не вешай нос!
– Да когда это будет, – горестно махнул высохшей рукой дядечка. – Я уже не увижу той жизни, а хочется услышать, когда на моей улице будет играть музыка. Меня выворачивает наизнанку, когда я смотрю на эти сытые, с двойными подбородками, необразованные и безграмотные рожи «новых русских». Они живут за наш счёт, покупают детям дипломы и в будущем будут жить за счёт моих детей.
Сергей не обронил в ответ не слова. Он взглянул в зелёные глаза водителя, отражавшиеся в зеркале, и ему стало жаль этого мужчину. Жизнь его потрепала и выкинула на тротуар, как испорченный овощ. А сейчас он не может найти своё место. Это не жизнь, а существование.
– Честно говоря, от такой жизни хочется в петлю залезть, – швырнув недокуренную сигарету в боковое окно, буркнул водитель. И прослезился.
– Это не выход из положения.
– А где выход? Ведь я ещё мог работать инженером. Я ещё не так стар, как кажется на первый взгляд, мне всего полтинник. А они выкинули меня, и теперь я вынужден таксовать. Страшное
