Верные сердца - Анна Рыбкина
На следующий день снова гуляли вместе. Оля рассказала, что ей доверяют выгуливать только маленьких собачек.
– Хотя… – Оля загадочно посмотрела на Андрея, – одна знакомая овчарка все же есть. Восточно-европейская, у наших соседей. Когда мы только заехали, они завели щенка. Сейчас ему восемь месяцев.
– И ты с ним гуляешь?
– Иногда днем вывожу, когда соседи просят, иногда вечером звонят, что на работе задерживаются. Так, собственно, и возникла мысль собачек выгуливать.
Конечно, Андрей напросился на прогулку с овчаркой. На самом деле он просто хотел больше времени провести с Олей, гуляя хоть со всеми собаками подряд. Многочисленные подружки обрывали телефон, но после знакомства с ней ему не хотелось ни с кем встречаться.
Оля охотно говорила о животных, а вот о себе почти ничего не рассказывала. Андрей только понял, что она с родителями переехала в город недавно из какой-то далекой глуши.
Там остался старый дворовый пес и кошка-мышеловка, с которыми Оля провела все детство. И теперь очень скучала.
– Их пристроили к родне, – объяснила она, – конечно, родители правы, в квартире им не место, да и вообще в городе… Но, знаешь, я загадала: буду помогать городским «хвостикам», и тогда у моих деревенских тоже все будет хорошо.
Оказалось, в свободное время Оля еще и в приюте волонтерила. Андрей смотрел на девушку с восхищением:
– И когда ты все успеваешь? Кстати, а ты где учишься? В какой школе?
Андрей был уверен, что Оля младше на год или два.
– Ой, кстати, завтра надо прогуляться с Джеком! – Она снова ушла от темы. – Ты не передумал знакомиться с овчаркой?
Каникулы подходили к концу. Оставался последний день до приезда родителей. А тут еще морозы ударили, так что прогулки Тасе и Касе были противопоказаны. Они, уже привыкнув к визитам девушки, очень ее ждали, прислушиваясь к каждому шороху в подъезде. Андрей тоже ждал, но Оля в тот день не пришла.
Испугавшись, что она вот так просто исчезнет из его жизни, Андрей понял, что не потрудился даже узнать ее номер телефона. Но мама-то должна знать! Однако до родителей дозвониться не удалось, они уже были в пути…
Утром, собираясь в школу, Андрей не находил себе места, и как только родители с чемоданами зашли в квартиру, он с порога спросил у мамы телефон «той девушки».
– Так я же его написала тебе, – сказала мама, целуя своих крошек-чихуашек, – посмотри в гостиной на полочке… А что случилось? Это удобно, звонить так рано?
Но Андрей уже не слышал, он набирал номер Оли. Она ответила, и он вздохнул с облегчением – не потерялась!
– Ты не пришла вчера, и я подумал, вдруг что-то случилось… Мы так скучали – я, Тася и Кася…
Оля рассмеялась:
– В такой мороз с малышами не гуляют, вчера я была нужнее в приюте… Твои родители вернулись?
Действительно, родители вернулись, значит, Оля больше не придет гулять с собачками.
– Оля, я так привык, что мы видимся каждый день… Как же теперь быть? Может, возьмешь меня с собой волонтерить после школы? Я очень хочу тебя увидеть!
Из трубки снова зазвенел ее смех.
– Не волнуйся, Андрей, мы увидимся раньше, чем ты думаешь. И будем видеться каждый день. А волонтерить – это хорошо, ловлю на слове! Извини, мне пора в школу. Тебе, кстати, тоже…
Совершенно сбитый с толку, Андрей еще какое-то время слушал короткие гудки. Ему понравились Олины слова, хоть он ничего и не понял…
Пока не пришел в школу.
22. Новогоднее чудо
Маленькая черная собачка сидела, вжимаясь в картонную коробку у стены дома, и смотрела на спешащих прохожих. У них был повод спешить – наступил последний день декабря…
Но малышка не знала о приближающемся празднике, времени волшебства, чудес и подарков, в ее карих глазах плескались отчаяние и страх – сегодня она осталась одна… Одна на всем белом свете!
Холод постепенно пробирался сквозь ее взъерошенную шерстку, сковывал ледяными пальцами. Худенькое тельце дрожало… Нужно было двигаться, искать тепло, спасаться, но у собачки не было сил, да и желания – зачем все это теперь, когда не осталось ни одной родной души?
Она опустилась на дно коробки, совсем не защищавшей от метели, поджала под себя лапки и прикрыла глаза. Спасти ее сейчас могло только чудо…
Новогоднее чудо…
* * *
Они родились весной у обычной пестрой дворняжки, всю жизнь сидевшей на цепи во дворе частного дома. Приплода никто не ждал и не планировал, но какой-то особо шустрый кобелек нашел, видимо, лаз в заборе…
Хозяину на малышей было наплевать, он и в доме-то не каждый день бывал, жил в квартире. Так что его цепную собачку частенько подкармливала сердобольная соседка.
Она же стала кормить и четверых щенков, когда те подросли и маминого молока им стало не хватать. Соседские дети возились и играли с симпатичными малышами. И всем придумали клички.
Самого крупного и серьезного рыжего щенка назвали Шмель, его почти белый, с пятнышками на спинке братик получил кличку Мотылек, а двух сестричек, черную и рыжую, назвали Муха и Оса.
Детство у щенков было счастливое и беззаботное. Они носились по двору веселой ватагой, спали в одной будке с мамой, под ее теплым бочком, и пусть питались зачастую объедками или жидкой похлебкой, но не голодали, да и не знали, что бывает по-другому.
Хозяина побаивались; когда он приезжал, старались не попадаться ему под ноги. Зато, заслышав звонкий детский смех, со всех лап бросались к калитке, чтобы облизать чумазые щечки и получить свою порцию ласки.
Дом был выставлен на продажу. Иногда хозяин приезжал не один – чужие люди ходили по двору, осматривали каждый угол.
Храбрый Шмель пытался охранять и облаивал незнакомцев, Мотылек бежал за братом, но больше из любопытства. Муха и Оса осторожничали и жались к маме. Они знали, что недовольный хозяин может и запустить чем-нибудь.
В один из таких дней приехали очередные незнакомцы. Дом они не купили, но зато забрали Мотылька. Очень уж им приглянулся веселый белый щенок.
– Какой хорошенький! – восхитилась молодая женщина и спросила у хозяина: – Щенков тоже продаете?
Он равнодушно пожал плечами:
– Так забирайте. Хоть всех…
К концу лета подросшая компания стала выбираться за ворота – исследовать большой внешний мир. А мир этот, к сожалению, таил множество опасностей. И не было рядом мамы, чтобы научить, предостеречь, защитить…
Шмель на улице вел себя смело, где-то даже нахально. Он облаивал
