Не знаю - Екатерина Владимировна Чиркова
Сотрясение внутренностей в ритме воздуха, слепящие вспышки, люди в эйфории – я заходила на пять минут вдохнуть этого всего. На большее меня не хватало, меня выбивало звуковой волной, концентрацией возбуждения в атмосфере. Казалось, слишком много жизни в этом воздухе, слишком много драйва – мне не выдержать. Смешно и даже неловко сознаться, я так и не видела ни разу наркотиков вблизи – амстердамские кексы не считаются, – хотя именно в мое время, согласно позднейшей милицейской статистике, девяносто процентов гостей московских заведений пребывали под воздействием чего-либо помимо алкоголя.
Мой любовник – тот, с вишневыми глазами, – помер от передоза. Его друг – рыжий, кудрявый, взгляд с поволокой – сторчался постепенно, пройдя все стадии саморазрушения. Еще один мой приятель вышел из окна после почти полугодового лечения от героиновой зависимости. Из див-трансвеститов, с которыми я имела дело чуть позже – чисто по работе – не осталось никого, герыч и спид сыграли аккурат по Альмодовару.
В радиусе двух-трех километров от родительской квартиры, в которой я, казалось, окончательно осела, в короткий промежуток времени работали – нет, не подходит… жили – вот подходящее слово – клубы «Эрмитаж» (закрылся в 1996-м), «Кризис жанра» (жив до сих пор) и первые ласточки гламура «Птюч» (закрылся в 1997-м), «Джаз-кафе» (открылся в 1997-м, а в 1999-м уже почил).
В самом начале двухтысячных «Молоко» и ДК МАИ тоже уже закрылись, «Дягилев» еще не открылся. Сегодня в Каретном Ряду, в саду «Эрмитаж», здоровенная пустая стена со свежей надписью «Департамент культуры города Москвы» и жизнерадостным логотипом напоминает тем, кто в теме, что в 2006-м эта стена была загорожена легендарным клубом «Дягилев». А еще раньше именно здесь, в саду, срывал шаблоны и крыши клуб «Эрмитаж». А задолго до этого купец и антрепренер Яков Васильевич Щукин начал строить театр, мечтая затмить Большой, на три тысячи мест. Успели возвести огромную сценическую коробку, потом началась война, стало не до того. Именно из этой коробки за многие миллионы был достроен в 2006 году «Дягилев», чтобы сгореть через два года, в 2008-м.
Московские арки и дворы – и сегодня еще остаются такие, что не выметены и не вылизаны. Где-нибудь на Тверской сворачиваешь между домами, сре́зать дворами, а там… облупилась штукатурка, окна с гнилыми рамами, пацаны на кортанах грызут семки, голуби обкурлыкивают мусорные баки, бабульки в платках сидят на скамейке перед подъездом. Если подняться на крышу-террасу пятизвездочного «Хаятта», эти дворы, медные крыши, покосившиеся трубы над Лубянкой, Тверской – как на ладони.
Можно поплутать и на Садовом. В поисках адреса по Садовой-Каретной, дом 20 какой-нибудь, но обязательно корпус 2 или 3, а лучше 4 или 5, вы и сегодня попадете во двор, посередине которого боком стоит какой-то из бесчисленных корпусов, деля пространство примерно пополам; припаркован блестящий «майбах», напротив него – облупленные окна с битыми стеклами, над железным ржавым крыльцом вывеска размера А4 – спасибо, если не на принтере, – «Клиника эстетической медицины “ЛИАНА”». Тут же, с ухоженными ступеньками и цветочными горшками, некий фонд экологической тематики, и в этой же двери «Агентство цифровой аналитики и стратегии ABC». За углом того самого корпуса весь первый этаж занимают еще десяток контор и среди них хипстерский ресторан: вход в подвал увит плющом, и рядом с названием на вывеске большая надпись: «Спасибо, что нашли».
Такие же дворы вереницей – как каскады озер – между Маросейкой и Лубянским проездом. Некоторые еще и проходные, а иногда рядом с крысиным лазом из переулка во двор – электрические ворота с охранником в тот же двор. Вот тут, кстати, был клуб We are family, открытый на излете легендарным сербом Синишей Лазаревичем, – последнее пристанище гламура, где в 2010-м случился особо громкий скандал с наркотиками и притоном, после которого заведение все-таки не сразу закрылось, но тихо растворилось в тени году эдак в 2012-м. Теперь там знаменитое кабаре.
Или на обновленной, ныне аккуратной Хохловке заворачиваешь под шлагбаум, мимо помойки, а там круглый внутренний двор, особнячок с деревянными лестницами на галерею, с просторным залом, где любители танго собираются на милонгу. На втором этаже длинный коридор, за каждой дверью – тут гончарный круг, там швейная машинка, здесь полки со словарями и старыми книгами. Пахнет хендмейдом – кожей, пылью, тихой, неторопливой речью, медитативной фоновой музыкой. Чуть дальше, на Ивановской горке, – белый, строгий по-средневековому Ивановский монастырь, прямо против него – довольно большая красно-белая церква с садом. На фотографиях она неизменно оказывается на фоне пятиэтажного, желтой штукатурки жилого дома, абсолютной коробочки, если бы не блестящие металлические изогнутые балконы в стиле модерн. Церквей тут, как говорится, и не сосчитать; на квадратный километр, кажется, штук двадцать, в том числе баптистская и протестантская. Если чуть расширить охват, попадет синагога, а за рекой, уже в Замоскворечье, и мечеть. В двух шагах от того же Ивановского монастыря, но уже на Яузском бульваре, дом 16/2 по Подколокольному, – пятиугольный «жилой дом Военно-инженерной академии им. В.В. Куйбышева» с титанами-пролетариями, охраняющими арку, а там, внутри него – огромные деревья, голубятни, немножко качелей. Чуть выше – Покровский бульвар, дом 16 – заведение, работающее под разными названиями уже лет двадцать. Сегодня здесь, да еще на Солянке, и в паре клубных кафе на Китай-городе с разрисованными стенами, эклектичным меню и афишей сонно дышат осколки клубно-андеграундной жизни начала 2000-х, тихое пристанище всего передового, неформального и альтернативного двад-цатилетней давности… Как многое тайное, локация под номером 16 по Покровскому ныне стала совсем явной. Благодаря новоявленной террасе заведение видно с переулка и даже с бульвара, не говоря уже о соцсетях. Прежде догадаться о наличии тут точки общепита и культуры было невозможно, если не знать. Во дворе есть знаменитое дерево, ствол которого, вполне толстый и протяженный, высоким назвать нельзя, потому что растет он параллельно земле. Когда и что заставило дерево принять такое нестандартное решение, неизвестно. Несколько подпорок выставлены ему в помощь разными поколениями сотрудников и хозяев старинного заведения. Сегодняшние московские хозяйственные службы пометили дерево к уничтожению как угрожающее безопасности.
И тогда, так же, как и всё еще, я передвигалась по Москве
