Легенда об Арсении и Марине - Адам Орех
Передо мной открывается вопрос: что делать во время передвижений ног сих персонажей? Нельзя ведь просто ждать и ничего не говорить. Я уж рассказал практически всё, что можно было… Я знаю, о чём ещё можно вам сообщить; но, думаю, сейчас не время. Природа, которой я, похоже, поклоняюсь, не даст ничего нового: обычное небо, обычное солнце. Мы уже ранее видели всё сие! Я бы мог описать какой-нибудь закат, потому что он красив, или ночь, потому что она красива тоже, но сейчас решительно нет ничего интересного: с такой погодой встречаемся мы каждый, Господи, день. Нет, бывают, естественно, исключения, но…
И о домиках я рассказать не могу, потому что… потому что я вроде бы уже их упоминал… Но, возможно, я просто не хочу. Заместо сего я лучше задам тебе, мой самый дорогой и сладкий друг, этот чудесный вопрос, или вопросы: как дела? чем занимаешься? как настроение? как прошёл день? Эти вопросы настолько забавные и милые… Они дышат дружескими чувствами. К сожалению, мне долго ждать ответа от тебя… — честно, я даже не знаю сколько. Ты тоже это спросишь у меня? Я… Это значит, что я дорог тебе? Ты уважаешь меня как личность? Но готов ли ты помочь мне, если ответ окажется не самым хорошим? Тоже вопросики. Долго, долго я буду ждать, когда ты мне всё-таки ответишь, мой дорогой друг… Я бы сказал тебе, чтó у меня; но… как-то не получается.
А ты задумывался, как произошло слово «друг»? Не от слова ли «дорог»? Он мне дорог, дорог, дорог, дорог, дорог, дорог, дорог, доруг, доруг, доруг, доруг, доруг, доруг, доруг, дуруг, дуруг, дуруг, дуруг, дуруг, дуруг, дуруг, друг… Ты мне друг! Но ладно… А что там всё же с героями моими?
Идут, идут… Но идти им уже значительно меньше. Скоро они подойдут к тому дому, про который говорил Арсений… Я, однако же, перемещусь туда заранее и опишу его, дабы время сэкономить.
Вот, я превратился в ветер и полетел, полетел прямо к дому… Надеюсь, не разозлится никто из-за плохой, ветреной погоды, которую я вызываю! Во всяком случае, я лишь один раз — пожалуйста, не обижайтесь.
Длинная дорожка тянулась к сему объекту. Домики и небольшие огороды их, разбросанные по сторонам, пронеслись возле меня с великою скоростью, так что я и не смогу объявить о них подробно. Знаю одно: усадьба, к которой надвигались герои наши, отличалась от всякой другой. Она была больше: обыкновенно домики шли двухэтажные, а у этого были все три как отсылка к триединому Богу да ещё и огромный подвал. К тому ж площадь сего гигантского строения была в несколько раз крупнее площадей остальных. Зачем? Кто мог жить в этих хоромах? Уж не царь ли какой? Не думаю: царь бы не скупился так сильно, ибо в доме сём ни капли внимания не уделялось внешнему виду: стены были серые, страшные, будто это тюрьма какая или замок тысячелетний, впрочем и замок даже выглядел бы лучше. Торчали куда ни глянь какие-то железяки, непонятно для чего нужные (я уж не строитель, не знаю). Крыша была кривой, но достаточно крепкой: она, казалось, пережила все катаклизмы, какие только возможны на нашей забавной планете, однако ж осталась живой. Окна тоже стояли кривые; одно вообще находилось в стене, так что даже смотреть в него было невозможно. То же было и с другим, уместившимся на верхнем этаже: крыша полностью закрывала вид, так что было принято решение прибить несколько досочек и сотворить таким образом небольшой ящичек. Увы, эта конструкция долго не продержалась, поэтому в крыше пробомбили отверстие и поставили ещё одно окно, так что пейзаж был виден через два окна; впрочем ничего наблюдать было нельзя, ибо стёкла направлялись вверх. «Тогда можно наблюдать за звёздами!» — скажет кто-то. «Вовсе нет! — отвечу я. — Сему предприятию мешает крыша, выступающая и закрывающая, хоть и не полностью, окно». Допустим. Забор стоял во дворе кривой и был по своему составу неоспоримо многонациональный: присутствовали и уже известные нам железяки, и длинные колья, и просто досочки, и маленькие досочки, и металлические столбы, и тоненькие полосочки металла, и полосочки металла чуть толще, и рифлёные полосочки металла, и даже кусты какой-нибудь малины, и даже деревья грушевые да яблоневые, и просто какие-то колючки, как будтро украденные с поля боя какого-нибудь… Да и это я так, особо не вглядывался — может, что и ещё найти можно! Сам двор был заросший, будто не двор, а джунгли какие-то расположились. Виднелась лишь одна дорога — пробитая ежедневными хождениями обывателей (но, возможно, и обывателя). Когда-то тут что-то выращивалось; велись, возможно, какие-то работы — но в скором времени всякий труд решительно прекратился. Может, стояли возле входа ухоженные цветочки, а чуть поодаль виднелись аккуратно постриженные и, прям как солдатики, ровно расположившиеся деревья… Но бог знает. И то догадки только! Но, кажется, я слышу некоторый звон… Неужто герои?
В самом деле! Они уже добрались.
— Эх! Кто там? Кто? — очнулся хозяин. — Эй, Ивашка!
Послышался шорох, очнулись быстрые шажки — и Ивашка, как молния, уже стоял возле двери своего господина.
— Распорядись… Спроси кто, зачем, для чего… В общем, знаешь.
Кивнув лёгкой своей головою и развернувшись худым своим телом, Ивашка побежал вниз встречать пожаловавших к хозяину дома господ.
Ворота отворились.
— Вы кто-с? Зачем пожаловались-с? — спросил с каким-то недоумением Ивашка, увидя шестеро человек, — и на лице его, весьма замученном, отобразился некоторый страх.
— Ты что, не знаешь меня? — удивился Арсений. — Я друг твоего барина.
Ивашка было развернулся, дабы доложить о сём господину, да увидел его, спускающегося с крыльца. Слуге был подан жест уйти и не появляться, а прибывшим гостям предоставлена огромная улыбка в дуэте с маханием рукою.
— Ох, как я рад! — воскликнул он и, бросившись обнимать Арсения, повалил его наземь.
— Полно, полно, Кирилл! — хохотал наш забавный герой.
— Ты привёл своих друзей? — спросил, уже поднявшись, дружок Арсения.
— Да, да… Но мы идём к той девушке… и нам нужно переночевать… Видишь, решается проблема! И ты помог, очень мне помог, дав совет обратиться к Сан’сану. Буду благодарен тебе ввек! — он схватил руку своего
