Последний поезд на Ки-Уэст - Шанель Клитон

— Кругом чистота и порядок, — саркастически говорю я.

— Вам не хватает чистоты и порядка? По здешним условиям мы делаем все возможное. Тут у нас шторма и москиты, народ все время нарывается на неприятности, и сейчас у меня забот по горло. Они — взрослые мужики, и я им не нянька, хотя порой приходится ею быть. Вашего брата здесь нет, и, если я не ошибаюсь, раз вы его разыскиваете, значит, он не хочет, чтобы его нашли.

Он уходит не прощаясь, а мы с Сэмом остаемся стоять посреди лагеря.

— Может, поговорим с другими рабочими? — спрашиваю я Сэма.

— Лагерь сравнительно небольшой, и если кто-нибудь его видел, мы узнали бы об этом.

— Снимок старый. Возможно, он изменился.

— И тем не менее его никто не опознал.

— Тот человек сказал, что многие уехали на выходные. Может, мне следовало остаться в Ки-Уэст? Мне казалось, что больше шансов найти его здесь, а сейчас кажется, что он очень далеко.

Возможно, его нет в живых.

Я стараюсь не думать об этом, но теперь, когда я увидела, какие здесь условия, такую вероятность нельзя исключать. Жизнь тут тяжелая, и я не могу поручиться, что он был готов к чему-то подобному.

— Мы можем вернуться в другой раз, — говорит Сэм, и в его голосе явственно слышится сочувствие.

— Считаете, что это дурацкая затея, да?

— Возможно. Мне тот тип тоже не понравился, но он вам не врал. Люди приезжают сюда и пропадают. Порой по собственной воле, а иногда и нет. Я не говорю, что ваш брат — из их числа, но вам нужно быть к этому готовой.

— А вам откуда столько известно про здешнюю жизнь?

— В основном благодаря работе.

— И что там с вашей работой? С тем типом, за которым вы охотитесь?

— Я разузнал кое-что в гостинице — он там объявится. Они всегда объявляются. А сейчас давайте займемся вашим братом.

Мы едем в лагерь № 5 на Мэткемб-Ки. Он меньше первого лагеря, но такой же грязный, так же кишит москитами, и в воздухе висит такое же трудноопределимое зловоние.

У меня опять тошнота подкатывает к горлу.

— Как можно так обращаться с людьми? Мы даже к животным лучше относимся.

— Вот что бывает, когда проблема налицо, а решать ее не хочется. Надо убрать людей с глаз долой, перестать о них думать, выслать их из Вашингтона в надежде на то, что они больше не будут досаждать.

Я была слишком юной, когда «Бонусная Армия» прошла голодным маршем по Вашингтону — меня слишком занимали собственные переживания, чтобы думать о людях, далеких от моей жизни. Это была не моя проблема, и хотя мой брат сражался на войне, я воспринимала его отдельно от происходящего. Глядя на то, что стало с этими солдатами сегодня, я не могу не думать о том, сколько моих соотечественников совершило подобную ошибку и повернулось спиной к ветеранам, как только воспоминания о войне выветрились у них из головы и они погрузились в свои заботы.

Мы молча идем по лагерю и снова привлекаем взгляды — в основном я. Впрочем, Сэм тоже не обделен вниманием. Складывается впечатление, что всякий, имеющий отношение к правительству, вызывает недоверие у этих мужчин — учитывая, что они пережили, их трудно осуждать, — а Сэм в темном костюме и шляпе выглядит живым воплощением правительственного чиновника.

Здесь мы встречаемся с другим начальником, типа того, с которым разговаривали в лагере № 1, — он нетерпелив и резок, его мысли заняты надвигающимся штормом. Он не узнает брата на фотографии — как и десяток других мужчин, к которым мы обращаемся. С каждым разом я все сильнее падаю духом и того гляди разревусь — голос уже предательски дрожит, и тогда Сэм, обняв меня за талию, берет инициативу на себя и задает вопросы так, что я невольно думаю, как хорошо он умеет добывать информацию. Не сказать, чтобы люди чувствовали себя с ним свободно, но он определенно без особых усилий внушает к себе уважение. Мужчины, с которыми общалась я, швыряли деньгами направо и налево, точно это давало им право владеть всем миром. Сэм просто-напросто ведет себя открыто, без уловок и хитростей, и его манера держаться вызывает у меня восторг.

Меня восхищает его профессионализм, способность внушать уважение и задавать вопросы, которые побуждают к ответам. От него исходит спокойная уверенность, которой я не могу не завидовать.

Мы покидаем лагерь № 5 уже под вечер, и тут вдруг шторм, о котором так много говорилось, дает о себе знать — небо темнеет, и на мое платье падает капля дождя. Затем еще одна. И еще.

— Бежим. — Сэм хватает меня за руку и тащит прочь от лагеря и людей с потухшими взглядами.

С неба льются потоки воды, и мы несемся к припаркованной вдалеке машине.

Глава 13

Дождь длится недолго, но кажется — целую вечность. Мне отчаянно хочется вытянуть ноги и, после тех ужасов, которых мы насмотрелись сегодня, полной грудью вдохнуть свежий воздух. Сидящий рядом Сэм тоже, судя по всему, испытывает беспокойство — одной рукой он держит сигарету, а другой молча барабанит пальцами по колену. Когда он предлагает сигарету мне, я качаю головой и принимаюсь смотреть в окно.

Мы пережидаем дождь в машине перед «Восходом», и когда он заканчивается, идем к маленькому пляжу, который я изучила ранее. Я направляюсь к берегу и стою там одна — вода заливает мне ноги, а я стараюсь выровнять дыхание и смыть вонючую, липкую жару, от которой не могу избавиться после посещения лагерей.

Даже если я найду его, сейчас надо честно признаться себе в том, что брат, которого я когда-то знала и любила, потерян для меня навсегда.

Никто не спасет меня из этого кошмара.

Сэм держится поодаль, но между сигаретными затяжками сверлит меня взглядом — его внимание все больше озадачивает. Почему он так на меня пялится? За кого все эти люди меня принимают?

За взбалмошную особу, которая совсем не знает жизни?

Никогда прежде я не была