Валериан Скворцов - Шкура лисы
В XXI веке страны "имеющие" приступили к реализации технической революции в вооруженных силах. Готовятся дивизии роботов, которых будут поддерживать ракетные установки, самолеты и танки с дистанционным управлением. Патрульную и дозорную службы возложат на электронные устройства, отслеживающие передвижения противника. Самолеты-разведчики размером с ладонь зависнут над полем боя. Каждый пехотинец "из плоти и крови" получит по несколько роботов-оруженосцев. Его новое оружие обладает высочайшей избирательностью. Оно позволяет наносить точечные удары и только по тщательно выбранным целям.
Беда в том, что в предстоящей войне "имеющие" будут сражаться с врагом, а "не имеющие" - с кем попало, не отличая солдат от детей и женщин. Чем точнее становится военная технология у одних, тем грубее и неразборчивее средства террора у других.
Наиболее приемлемым способом борьбы с "Безумными Максами" и терроризмом потомственный футуролог Барсуков считал массированное развертывание шпионажа и контршпионажа, изыскания в области машинных средств сбора информации о потенциальном противнике. Нелегалы, массами внедряемые "странами имеющими" в "страны не имеющие", представлялись ему в виде "молекулярных роботов". "Мета существа", бесцветные словно плексиглас, пластичные как вазелин, размазывающиеся, вытягивающиеся, рвущиеся и снова восстанавливающиеся... По их наводке разведывательные дозоры спецназа со спутников из космоса уничтожают ядерными мини-стингерами выявленные на земле "кассы взаимопомощи", в которых террористы скапливают деньги на покупку грузовика или катера с взрывчаткой, а, может быть, и пары кульков со штаммами сибирской язвы.
Разумеется, "молекулярные роботы" не смогут подобно легионерам под Суассоном в 1918 году, говорил Теофил Барсуков, держать "в своем лице слово чести", данное отцам-командирам. Биороботы тоже роботы, их мораль будет моралью молекул. Ремеслу современного шпионажа, таким образом, предстоит все-таки выродиться и деградировать, поскольку выродятся и деградируют коррупция и предательство, зависть и тщеславие, а также многое в этом же роде, что и составляет основу ремесла. Шпионов-людей заменит "обволакивающая противника пульпа-невидимка, отсасывающая информацию прямиком в соответствующие центры". (?)
Это, однако, не умаляет роль человеческого фактора в разведке и контрразведке. "Молекулярные роботы" только открывают новые горизонты для творческого шпионажа, избыточные возможности для взлома информационных банков. Роботы, конечно, будут стоить дешево, но все же и они, признавал Теофил Барсуков, не сделают жизнь дорогостоящих, капризных и эгоистичных шпионов-людей кошмарной из-за перспективы потери доходного занятия. Напротив, она станет намного комфортней и, скорее всего, сведется к просиживанию штанов за компьютером, который будет подавать команды молекулярным собратьям. Виртуальная игра для детей. Шпиономания в электронной версии... Но тем более массированная из-за того, что страх перед шпионами ещё больше усилиться.
Теоретически станет допустимым, что, скажем, цифровая запись одновременно становится и синхронным излучением секретной информации, которую обеспечит для своей штаб-квартиры "молекулярный робот". Это, во-первых. А, во-вторых, нелегалы, шпионы-люди, охотящиеся за планами правительств или правлений корпораций, тоже увеличатся в числе, поскольку информация "молекулярных" и её анализы в свою очередь вызовут на шпионском рынке бум спроса на "намерения".
3
Еще издревле формировалась правительственная и корпоративная практика, согласно которой серьезные политические, военные, финансовые и прочие неудачи, провалы и преступления сопровождаются массированной дезинформацией, провоцированием маний. Эти мании, в особенности шпиономании, вызывают определенный настрой, лишающий массы людей способности адекватно оценивать обстановку. Такие общественные паранойи организуются и проводятся только спецслужбами и, прежде всего, их агентурой в средствах массовой информации.
Социальные мании представляют собой периоды возбужденности, поводы для которых дают заранее подготавливаемые "дела" о коррупции, интригах в "верхах" и в особенности об активности вражеских шпионов с рассчитываемой заблаговременно реакцией политиков, прессы и просто законопослушных граждан. Воров, террористов, шпионов видят повсюду, общественная честность "других" падает везде и повсюду. Внимание от истинных неудач и виновников провалов отвлечено. Действительно серьезные дела обволакиваются пеной, которую взбивают вокруг надуманных тем.
Для толкового нелегала или террориста общественные состояния шпиономании весьма благоприятны. В ходе таких кампаний серьезные охотники за шпионами оказываются, обычно против собственной воли, втянутыми в дутую суету, которой по политическим или корпоративным соображениям придается ложная значимость. Верно поставленный классический вопрос - "Кто извлекает выгоду из происходящего?" - дает нелегалу отличные возможности для расширения своего поля деятельности именно в тех кругах, которые как раз и заинтересованы в нагнетании тревоги в собственных политических или корпоративных целях.
Шпион постоянно оценивает информацию, поступающую от контактных операций, то есть предоставляемую агентурой, относительно затеваемых анти-шпионских или анти-террористических кампаний. Если шпионов или террористов ищут везде, это значит, что их не ищут на самом деле нигде, ресурсы соответствующих служб распылены без учета вариантности уязвимости различных информационных баз или организаций. Приоритетов защиты у объекта разведывательного интереса нет. Другими словами, пока охотники за шпионом "гонят пену", заняты политикой, шпион может спокойно бить точечно.
Шпион является секретным оружием. Само существо работы заставляет его оставаться тайной. И эта таинственность, неизвестность, скрытность вызывает страх. Это, наверное, единственный надежный друг нелегала в стане противника. Если этот друг отвлекает на себя толпу, которая втягивает в панику - стихийно или по расчету "верхов" - собственные службы безопасности, правительственные или корпоративные, это прекрасно. Такой друг создается впрыскиванием "капельки" заразной тревоги в нужное время и в нужном месте.
Спустя несколько дней после 11 сентября 2001 года составитель блока новостей одной из американских телекомпаний получил сообщение, что спутник контроля за движением воздушных судов над городом, в том числе и тех, которые врезались в башни ньюйоркского Всемирного торгового центра, подвергся хакерской атаке и был в момент нападения выведен из строя. В результате аварийное предупреждение, которые спутник дает об объектах, покинувших воздушный коридор, не поступило.
Сведения об "электронной" хакерской атаке, однако, не подтвердились. Попытки найти упоминание о ней в иных источниках, предпринятые в последующие три недели, ни к чему не привели. По всей вероятности, информацию засекретили.
Что же это было?
Сирилл Клинско, будь он в добром здравии, наверное, посчитал бы это примером запуска террористических информационных "миазмов" в "канализацию мировой электронной паутины" или чем-то ещё в этом роде. Теофил Барсуков, скорее всего, охарактеризовал бы хакерскую выходку как поступок "Безумного Макса". Вывод из строя спутника контроля за полетами с помощью Интернета он представил бы как продолжение стрельбы из ракетной установки, привинченной к джипу, который заваливался на бок после каждого запуска. Некто в который раз поменял правила войны на собственные, доступные и "по карману".
Десятки, а возможно и сотни специалистов, шпионов про найму осваивают ремесло программистов: где и как хранятся пароли, как они устроены и как организовать их подбор при взломе, как проскальзывать в "сеть", растворяться в ней и исчезать из неё бесследно, каким образом после определенной доработки откормить на "бэзик-стрит" жирненького сетевого червя, как запустить вирус. Хакер, порезвившись в чужом сайте, с удовольствием оставляет на его титульной странице подобно домушникам свою "кучку". Он невидим, не выявляем, а, стало быть, неуязвим и безнаказан.
Для нелегала, начинавшего осваивать ремесло, скажем ещё в 1980-е годы, такие опыты связаны с восхитительным, редчайшим ощущением. Возникает совершенно немыслимая по прежним, хотя бы пятилетней давности представлениям ситуация - человек в условиях абсолютной безнаказанности.
Не следует считать, что так называемый "вирусописатель" хулиганствующий, но все же бескорыстный компьютерный убийца, получающий удовольствие от самого процесса своих гнусных изысканий, и что если его прицельные удары не заказаны, они не могут считаться ударами. Однако, по сути своей это все-таки удары, удары массового поражения. Те самые, которые страны "не имеющие" могут противопоставить в XXI веке технологической мощи "стран имеющих", это удары в стиле "Безумного Макса", мощь которых уже, возможно, дурманит воображение следующего на очереди Абу Нидала или бен-Ладена.
