Максим Горький - Том 25. Статьи, речи, приветствия 1929-1931
О безответственных людях и о детской книге наших дней
Недавно наша советская пресса опубликовала показания тех вредителей, которые, поставив перед собой гнусную цель — предать рабочий класс во власть капиталистов, — всюду и всячески затрудняли, а где можно было и разрушали хозяйственное, социалистическое строительство рабочего класса. Эта преступная работа холопов капитала имела одно «достоинство»: она не прикрывалась «идеологией», не пряталась за громкими лозунгами; холопы и мошенники рассуждали совершенно просто и вполне обнажённо: нам, холопам, при старых хозяевах жилось удобнее, а потому мы, холопы, должны делать всё для того, чтобы старые хозяева возвратились восвояси и снова сели на шею рабочего класса. Но оказалось, рабочий класс обладает хорошим чутьём на врага, и один из главных организаторов вредительства, Пальчинский, должен был признаться перед лицом своих соратников:
«Вредительство нельзя скрывать от рабочих масс, которые хотя и бессознательно, но всегда чувствуют, что развитию дела ставятся искусственные препятствия.»
Так оно и должно быть в той области, где рабочий является хозяином и стоит непосредственно близко к делу. Стоит в самом центре дела и уже не служит, как раньше служил, только физической силой, которая покорно выполняла задание хозяев, а сам — законный хозяин дела, свободно вносит в него всю силу своего разума, домысла и таланта.
Уже теперь, на тринадцатом году власти рабочего класса над страной, можно, не преувеличивая значения факта, сказать, что рабочий, если он сознательный социалист, гораздо более «государственный человек», чем был таковым русский капиталист, даже очень талантливый в своём деле — деле хищнического грабежа страны ради целей личной наживы, — известно, что эта цель прикрывалась необходимостью «кормить рабочий народ».
Но рабочий должен быть гораздо более «государственным человеком», чем капиталист, — более не только в деле развития производительных сил и средств своей страны, но и в области развития культуры. Он должен быть таковым. Он создаёт новую культуру интеллектуальной свободы, тогда как буржуазия заботилась — и заботится — только об укреплении старой «культуры внешних удобств».
Здесь приходится сказать, что в области культуры рабочий ещё не хозяин, в этой области он всё ещё не так близок к делу, как в производстве материальных ценностей. Тут его нужды обслуживаются всё ещё не его силой, а силой чужих ему людей, и в их среде, так же как в среде специалистов промышленности и техники, скрыто немало субъектов, которым строительство социалистической культуры органически враждебно. Об этом много писалось и пишется, говорилось и говорится, это хорошо известно всем вдумчивым и честным людям. И всё-таки это необходимо повторять.
Что вредители существуют и действуют, это не требует доказательств. Из среды этих насекомых выходят кустари и фабриканты всяческой лжи и клеветы на Советскую власть, на рабочий класс, из их среды белоэмигрантские газетки рекрутируют жалобщиков и «осведомителей», то есть шпионов. Лично мне кажется, что «вредители» этого рода не так опасны, как они, вероятно, думают о себе.
Гораздо вреднее тот тип бессознательного вредителя, который, будучи напуган «живучестью буржуазной культуры, её гибкостью, воспитанной вековой тренировкой», относится к буржуазной культуре панически и целиком, огульно отрицает её, забывая ту высокую оценку подлинных завоеваний этой культуры, какую дал ей В.И.Ленин. «Мы не отказываемся от наследства буржуазии», говорил он, ни на минуту не забывая, что это наследство в конечном счёте создано энергией рабочего класса и потому является его законнейшим наследством.
Я думаю, что те мои корреспонденты, которых смущает живучесть буржуазной культуры, имеют значительно преувеличенное представление о состоянии её здоровья в наши дни. «Живучесть» можно понимать только как способность организма к сопротивлению влияниям, разрушающим его. Но «общественный организм» европейской буржуазии явно и всё более быстро утрачивает эту способность, о чём ежедневно и тревожно кричит буржуазная литература и публицистика. «Гибкостью» культурные европейцы действительно обладают, это подтверждается тоже ежедневно различными «скандалами», Вот пример:
«Берлин, 23 февраля.
Прокурор имперского суда в Лейпциге отдал распоряжение о привлечении к суду директоров фирм Круппа и Тиссена за государственную измену. Директорам завода инкриминируются следующие факты. Заводы Круппа продали английским заводам Виккерса один германский патент (так называемый Круппцюндер 9604), который дал возможность заводам Виккерса фабриковать во время войны снаряды точно такого же типа, какие употреблялись в германской артиллерии. Не выяснено только, была ли совершена сделка в разгаре войны или незадолго до войны? Но даже и в последнем случае продажа этого патента была государственной изменой.
В связи с этим патентом смешанному германско-английскому суду уже пришлось разбирать иск фирмы Круппа к Виккерсу. Крупп потребовал у Виккерса дополнительного вознаграждения, и суд приговорил фирму Виккерс уплатить Круппу по одному шиллингу за каждый детонатор, что составило в общей сумме 123 миллиона марок. Сумма эта занесена в книге Круппа.
Но если история с продажей патента не совсем выяснена, то продажа снарядов и оружия через нейтральные страны не подлежит сомнению. Фирма Круппа, продавая снаряды нейтральным государствам, была осведомлена, что они предназначены для союзных армий.
Фирма Тиссен систематически продавала Голландии снаряды для союзников, и опять-таки фирме было известно, куда они идут. Мало того, Тиссен продавал эти снаряды союзникам по 68 марок за штуку, в то время как с германского правительства брал 117 марок. Директорам фирм Круппа и Тиссена, если они будут признаны виновными, грозит десять лет каторжных работ. [2]
Факт этот обнажает совершенно кошмарную «гибкость» современного буржуа. «Патриоты своего отечества», «защитники родины и национальной культуры», немцы продают своим врагам, тоже «патриотам», «защитникам национальной культуры», снаряды для истребления немецких рабочих и крестьян за половину той цены, которую они сдирают за снаряды, назначенные для защиты своего немецкого «отечества», своей немецкой «культуры». Это так «гибко», что возбуждает фантастический вопрос: может быть, господа капиталисты воевали не за рынки, но только для того, чтобы уничтожить несколько десятков миллионов рабочих и крестьян? Разумеется — это наивный, детский вопрос. Ведь только «некультурная», «тёмная народная масса» думает, что «войны затеваются начальством для того, чтобы убивать людей».
Но что же делать? Когда слышишь, как немец, фабрикант оружия, учит кричать своих рабочих: «Боже, покарай Англию!», а потом узнаёшь, что этот же немец предоставил такому же, как он сам, капиталисту-англичанину возможность истреблять немцев за полцены, — сопоставляя эти факты, не видишь границ преступлениям капиталистов и тоскливо удивляешься долготерпению пролетариата Европы.
«Гибкость» буржуазной «психологии» совершенно поразительна, но такую же гибкость проявляет организм, сотрясаемый судорогами агонии, и может проявить змея, которой наступили на голову. Слушая и читая суждения идолопоклонников культуры, чувствуешь, что они понимают культуру как сумму внешних житейских удобств. Это — чисто мещанское понимание. Ленин, говоря о праве рабочего класса наследовать завоевания культуры, имел в виду не только удобные ватерклозеты, а главным образом и прежде всего науку и технику, силами которых создаются системы канализации городов и всё прочее, что служит не только охране физического, но также и морального здоровья людей.
Скучновато напоминать вам об этом, граждане, но как же быть, если вы такие скучные, путаные и боязливые люди? если некоторые из вас находят возможным ставить такие вопросы: «Для того, чтобы победить культурного врага, надо быть культурно — духовно — сильнее его, — уверены ли вы, что рабочий класс сильнее капиталистов в этом смысле?» Разумеется, это вопрос слепого и глухого, а трусость, заключённая в нём, вероятно, вызвана шумом, который подняли епископы и попы по научению Тиссенов и Круппов.
Ваша животная трусость перед новыми явлениями действительности позволяет считать вас не очень опасными врагами рабочего класса, хотя вы и стараетесь заразить отдельных людей вашими настроениями. Гораздо опаснее те из вас, которые, «владея пером», проводят свои сомнения в печать. Допускаю, что некоторые из вас действительно боятся, как бы рабочий класс не заразился стремлениями и навыками мещан. Но в страхе перед возможной заразой вы, как говорится, «выплёскивая из ванны воду, выбрасываете вместе с нею и ребёнка», — вы, слишком упрощая, суживая понятие культуры, сложность её процесса, затрудняете этим развитие вкуса и воли к ней. Среди вас даже были — и ещё не исчезли — проповедники «организованного понижения культуры». Такая проповедь может быть понята только как сознательное стремление задержать процесс культурного роста рабочего класса.
