Простая милость - Уильям Кент Крюгер
— А у тебя, наверное, совсем другая жизнь, Джулия.
— Быть Брандтом, Рут, — это испытание, ответственность.
— Страшное бремя, — согласилась моя мать.
— Ты и представить не можешь, — вздохнула миссис Брандт.
— Могу, Джулия. Это видно по твоим морщинам. Извини меня, — сказала она, соскакивая с подоконника. — Мне нужно подышать.
Мать вышла из вестибюля, а миссис Брандт еще раз затянулась и сказала:
— Какая же ты сука.
Потом взглянула на меня, улыбнулась и отошла в сторону.
11
Джейк все-таки уговорил Лизу уйти из палаты. Он, отец и Аксель отвезли ее домой на «кадиллаке» мистера Брандта. Мать уехала на «паккарде» вместе со мной и Ариэлью. Карл на своей спортивной машине доставил свою мать в их большое поместье. Эмиль остался один — вкушать покой, который, по общему мнению, был ему необходим.
Поскольку Ариэль и Джейк были в доме Эмиля Брандта частыми гостями, было решено, что они останутся с Лизой, пока ее брат не вернется из больницы. Мать сказала, что соберет для них сумки. Когда все разошлись, я на некоторое время задержался, чтобы подольше побыть вместе с Джейком и Ариэлью.
На окнах в доме Эмиля Брандта висели шторы, но внутри стены были совершенно голыми. Слепой, вероятно, не заботился о внешнем облике своего жилища, а Лиза Брандт оставалась для меня загадкой — я не знал, что о ней и подумать. Мебели было мало и та разрозненная. По словам Ариэли, из-за слепоты мистера Брандта перестановок тут не делали никогда. Не было ни книжных полок, ни книг. Зато какое изобилие цветов! — в каждой комнате стояли горшки с прекрасными растениями. Центральное место в доме было отведено роялю, который занимал почти целую комнату — вероятно, бывшую столовую. Ариэль сказала мне, что именно за ним Эмиль занимался и сочинял музыку. Рядом с роялем стоял дорогой на вид катушечный магнитофон, которым, по словам Ариэли, Брандт тоже пользовался при сочинении музыки, поскольку записывать ноты на бумаге он не мог. В гостиной стояла превосходная акустическая система с огромными динамиками, и целую стену занимали полки с пластинками. Я оглядел скромную обстановку дома и представил, как приятны на ощупь мягкие кресла, как разливается по комнатам цветочное благоухание, как рояль и стереосистема наполняют дом музыкой — и понял, что Эмиль Брандт создал для себя мир целиком из тех ощущений, которые еще оставались ему подвластны.
Кухня отличалась от всего дома. Это была территория Лизы. Все здесь выглядело солидно, опрятно и красочно. Широкая раздвижная дверь в задней стене вела на террасу, с которой открывался вид на сад и на реку.
Был почти вечер, когда мы наконец освоились в доме, и Лиза Брандт принялась готовить ужин. Ариэль предложила ей свою помощь, глядя прямо в лицо и отчетливо артикулируя, чтобы Лиза могла прочесть у нее по губам. Но та помотала головой, знаками велела Ариэли уходить и кивком подозвала Джейка. Ели мы за кухонным столом, и еда оказалась гораздо вкуснее, чем у нашей матери. Жареная курица, картофельное пюре с подливой, морковь в масле, запеченная тыква — все было просто восхитительным. Я подумал, что, несмотря на слепоту, Эмиль Брандт был счастливым человеком. После ужина Ариэль хотела помыть посуду, но Лиза снова отказалась и приняла помощь только от Джейка.
Солнце уже садилось, когда Лиза надела джинсы и знаками сообщила Джейку, что нужно еще поработать в саду. Джейк согласился — но, по-моему, без особого рвения. Он спросил, можно ли взять меня, и после минутного раздумья Лиза кивнула. Ариэль осталась в доме, и из окон донеслись звуки рояля. Я был почти уверен, что она играет одно из сочинений Эмиля Брандта — в минорной тональности, грустное и прекрасное. Лиза вынесла из большого сарая кирку, лопату и лом и распределила орудия между нами троими. Мне досталась кирка, Джейку — лопата, себе оставила лом. Женщина привела нас к недавно вскопанному куску земли вдоль задней изгороди. Очевидно, она расширяла свой огород, но столкнулась с препятствием — почти посередине нового участка обнаружился валун размером с призовую тыкву. Камень глубоко сидел в глиняном пласте — похоже, еще с тех времен, когда ледниковая река Уоррен принесла его сюда из Дакоты. С минуту мы простояли, разглядывая его со всех сторон.
Я поднял руку, чтобы привлечь внимание Лизы.
— Может быть, просто сажать вокруг него? — предложил я, тщательно выговаривая слова, чтобы она могла читать у меня по губам.
Она гневно мотнула головой, указала мне на кирку и велела долбить.
— Тогда ладно, — сказал я. — Встаньте подальше.
Я поднял кирку и принялся крошить глину вокруг валуна. Лиза и Джейк отошли назад и предоставили мне работать одному. Я обкопал камень со всех сторон, тогда ко мне подключился Джейк с лопатой и убрал большие комья глины. Так мы проработали полтора часа, Лиза стояла поблизости и наблюдала. Я начинал негодовать — ведь она ничего не делала, лишь покачивала головой, как будто наши труды не вызывали у нее одобрения. Только я собирался громко возмутиться, как она похлопала Джейка по плечу и знаками велела нам отойти. Из груды камней с восточной стороны сарая она достала один, размером и формой напоминавший хлебную буханку и положила его в шести дюймах от валуна. Подсунув лом плоским концом под большой камень, а маленький используя в качестве опоры для рычага, она поднатужилась и рванула валун вверх. Лицо ее пересекли решительные морщины. Я взглянул на ее обнаженные руки и подивился, какие они мускулистые, какие длинные и толстые вены ветвятся у нее под кожей. Мы с Джейком побросали инструменты, встали на колени по бокам от камня, схватили его и изо всех сил потянули вверх. Наконец камень, освобожденный от цепких объятий глины, поддался. Он оказался очень тяжелым, и мы с Джейком медленно перекатили эту огромную каменную тыкву через двор к сараю, присовокупив к
