Игорь Яркевич - Ум, секс, литература
А жене русского писателя Мольер нравится! Жена русского писателя улыбается редко - у нее довольно тяжелая жизнь. Но когда жена русского писателя читает Мольера или смотрит по телевизору экранизации его пьес, она не только улыбается, но и хохочет от всей души.
Американский писатель к подвигу итальянского философа пантеиста-гилозоиста Джордано Бруно относится негативно. Он не видит в жизни причин, из-за которых надо было бы пойти на костер. Американский писатель пошел бы на костер только ради того, чтобы его жена не использовала живущего в доме рыжего лесного норвежского котенка в качестве менструального тампона, и, может быть, ради возвращения красивого юноши-уругвайца. Американский писатель до сих пор, как ни старается, не может забыть роскошный хуй этого юноши.
Жена американского писателя тоже не понимает героизма Джордано Бруно. Она бы ни за что не пошла на костер. Ну, разве что только ради самой своей любимой подруги-лесбиянки! А может быть, и ради нее тоже бы не пошла.
А русскому писателю и не надо идти на костер! Русский писатель и так постоянно в самом центре костра жизни.
Жена русского писателя смогла бы взойти на костер. Смогла хотя бы ради того, чтобы муж никогда ее больше не трогал романом "Доктор Живаго". Но жена русского писателя догадывается: муж достанет ее романом "Доктор Живаго" и на костре. Через огонь.
Однажды жизнь крепко взяла американского писателя за горло. В отчаянье американский писатель стал много пить и заниматься онанизмом. Но потом взял себя в руки.
И русского писателя жизнь вдруг крепко взяла за горло. Значительно крепче, чем раньше. Но русский писатель не стал заниматься онанизмом. Русский писатель много выпил и без раздумий сразу же заебал жене по голове романом, естественно, "Доктор Живаго". Лучше бы он стал заниматься онанизмом! Жена русского писателя с удовольствием простила бы русскому писателю онанизм.
Американский писатель почему-то принял роман "Айвенго" английского писателя Вальтера Скотта за книгу о наркоманах и для наркоманов. Вроде бы некий наркоман в этой книге ищет и никак не может найти какую-то загадочную вену.
Русский писатель тут же остановил американского. Американский писатель ошибся: ни шприцев, ни наркоманов, ни вен в романе "Айвенго" нет. Там есть рыцари, турниры, прекрасные дамы, злодеи, замки и прочее говно. С точки зрения русского писателя, все это полная хуйня, но дети в восторге. Дети читают. Читают и взрослые.
Но русский писатель зачем-то сказал о романе американской писательницы Бичер-Стоу "Хижина дяди Тома" как о книге, где описываются похождения эксгибициониста. Утром и днем эксгибиционист спит. Ночью он отправляется на охоту. Рано утром он возвращается с охоты. Остаток утра и день спит. Вечером рассматривает трофеи ночной охоты. А вот уже и ночь! Пора снова на охоту.
Американский писатель не согласился с такой трактовкой романа. Никаких эксгибиционистов и трофеев в романе нет. Это роман о борьбе за права негров. Роман, конечно, нудный, тоскливо-гуманистический, наивно сентиментальный, но нужный. Негров обижать нельзя.
Русский писатель согласился с американским без колебаний. Негров действительно обижать нельзя. Русский писатель может въебать романом "Доктор Живаго" жене. Может проститутке Груше. Но негру - никогда! К негру русский писатель "Доктором Живаго" не прикоснется. Русский писатель въебет "Доктором Живаго" тому, кто захочет обидеть негра.
У американского писателя сложилось превратное впечатление о романе "Три мушкетера" французского писателя Дюма. Ему показалось, что это роман о сексуальных маньяках. О трех маньяках , бесчинствующих на просторах жизни. Об угрожающих человечеству трех воспаленных гениталиях.
Русский писатель долго смеялся: никаких там маньяков, гениталий и угроз в романе Дюма "Три мушкетера" нет. Это роман о трех бесшабашных парнях из королевской гвардии. О прекрасных дамах. О дуэлях. О мушкетах. О лошадях. Опять же, в общем, полная хуйня, но детям нравится. Дети читают. И взрослым нравится. Взрослые тоже читают.
Американского писателя картина русского художника Шишкина, на которой изображены медведи в лесу, глубоко волнует. Американский писатель видит себя персонажем этой картины. Он чувствует себя одиноким медведем в темном лесу жизни. Иногда американский писатель в темном лесу жизни натыкается на других медведей. Они вместе играют. Но потом американский писатель снова остается один в темном лесу жизни. Название картины американский писатель не помнит.
Русский писатель к этой картине художника Шишкина относится равнодушно. Русский писатель не чувствует себя одиноким медведем в темном лесу жизни. И его не тянет играть с другими медведями. Русский писатель медведей недолюбливает. Лисицы ему нравятся больше.
Американский писатель может долго-долго стоять перед картиной русского художника Репина "Не ждали". Американский писатель относится сам к себе как к персонажу этой картины. Ему кажется, что его в жизни не ждали.
Русский писатель перед картиной Репина "Не ждали" стоять не будет. Ему эта картина по хую. Его в жизни ждали.
Американский писатель считает, что ум уже ничего в жизни не решает. Время ума прошло. Но иногда, при благоприятных обстоятельствах, ум все-таки кое-что решает.
Русский писатель к уму относится настороженно. Ум - слишком большая сила! От него в жизни не должно много зависеть.
Американский писатель сексу не верит. Американский писатель уже не верит в юношу-уругвайца. И жене-лесбиянке он не верит. Но иногда он ей верит. Как-никак жена!
Русский писатель к сексу относится восторженно. Несмотря ни на что, русский писатель пока не разочаровался ни в жене, ни в романе "Доктор Живаго", ни в проститутке Груше.
Американский писатель твердо уверен: литература умерла. Для того чтобы ее оживить, нужно потратить много сил. У американского писателя таких сил нет. А вдруг есть?! Вдруг литература возьмет и оживет?!
Русский писатель здесь однозначен: литература умерла. И ничего уже не поделать! Но ум и секс живы. Ум и секс продолжаются.
Американский писатель хорошо разбирается в приправах. Но всем приправам вместе взятым он предпочитает соевый соус. Соевый соус - всем приправам приправа! С соевым соусом американский писатель готов съесть даже дерьмо.
Русский писатель в приправах не разбирается. Русский писатель всем другим приправам предпочитает соль и сахар. Пусть диетологи пиздят что угодно - но без соли и сахара жить нельзя! Однажды русский писатель пробовал разбавлять водку соевым соусом. Получилась гадость.
У американского писателя есть слабость - шоколадные конфеты. Американский писатель стесняется своей слабости к шоколадным конфетам. Аме-риканский писатель от шоколадных конфет толстеет.
Русский писатель своей слабости к шоколадным конфетам не стесняется. Русский писатель от шоколада не толстеет. Русский писатель любит закусывать водку шоколадными конфетами.
Американский писатель апельсиновое печенье не любит. Но когда американский писатель нервничает, он может съесть сразу две-три пачки подряд апельсинового печенья.
Русский писатель, когда нервничает, апельсиновое печенье пачками не ест. Русский писатель в эти моменты бьет жену "Доктором Живаго".
Американский писатель - не пироман. Но иной раз он может поджечь уже ненужные ему деловые бумаги.
И русский писатель пироманией не страдает. Но и он иной раз может поджечь пустую сигаретную пачку.
Американский писатель чувствует - его разделяет с жизнью какая-то перегородка. Эта перегородка постоянно присутствует между американским писателем и жизнью.
Русский писатель тоже эту перегородку ощущает. Но ее значение не преувеличивает. Русский писатель всегда может эту перегородку разбить. На то он и русский писатель, чтобы разбивать любые перегородки между собой и жизнью!
Американский писатель чувствует: с ним происходит что-то не то. Ему хочется много пить. Ему хочется ударить жену плохо знакомым ему романом "Доктор Живаго". Ему хочется найти роман "3верохуй".
И русский писатель почувствовал - что-то не так. Ему хочется старых негров. Ему хочется юношей-уругвайцев. Ему хочется соевого соуса.
Русский писатель плотно сел за работу над романом "3верохуй". Такого романа ох как не хватает на полках библиотек и книжных магазинов.
И американский писатель решил написать тоже что-то подобное. Американского писателя снова пригласили на круглый стол "Литература и секс".
Пригласили туда и русского писателя.
Но американский писатель пока не знает, что на этом же круглом столе будет и русский.
А русский писатель тоже пока не знает, что на этом круглом столе обязательно будет присутствовать американский.
Американский писатель и русский писатель пересекались на страницах газет и журналов и в Интернете. Они следят друг за другом. На расстоянии они между собой спорят. Один раз они даже разговаривали по телефону. У них есть общие знакомые. Их многое объединяет. Они - почти ровесники. У них похожие сны. О русском писателе слышали от американского писателя жена и юноша-уругваец. Об американском писателе слышали от русского писателя жена и Груша. Но лично они не знакомы. Так, чтобы лоб в лоб, глаза в глаза, лицо в лицо, - они еще до сих пор не встречались.
