Андрей Геласимов - Рахиль
"Нет, просто на входе... там слишком тесно..."
"Ну хорошо, - перебила она меня. - Это неважно. Вы можете мне помочь? Послушайте, вы ведь не из академии?"
В ее голосе вдруг зазвучала тревога, но я поспешил ее успокоить:
"Нет, нет, я здесь случайно. То есть не я, а нас двое".
"Вы с девушкой?"
"Да нет. Вы все не так понимаете. Просто..."
"Неважно. - Она махнула рукой. - Если вы не с девушкой, то мне нужна ваша помощь. Вы ведь согласны?"
Она разговаривала со мной тоном учительницы. Что-то в этом тоне напоминало мне Любу, но эта девушка и вполовину не была так красива, как моя Рахиль.
"Лия была слаба глазами, а Рахиль была красива станом и красива лицем".
"Что вы молчите? Поможете мне или нет?"
"Да, конечно. А что нужно сделать?"
"Прижмитесь ко мне сзади".
"Ага, - сказал я. - То есть прижаться?"
Мы помолчали некоторое время.
"Ну да, - наконец сказала она. - Вы что, не понимаете?"
"Тут музыка слишком громкая. Мне кажется, я вас неправильно понял".
"Я говорю вам - при-жми-тесь!"
Последнее слово она проговорила по слогам. Чтобы я разобрал.
"Но мне как-то неловко..."
"Что вы говорите? Я вас не слышу. Слишком громкая музыка. Вы можете прижаться сзади ко мне?"
Я на секунду выпрямился и покрутил головой в поисках Гоши-Жорика. Он, конечно, говорил мне в больнице, что здесь будет много цып, но о том, что они так решительны, разговора у нас с ним не было.
Девушка нетерпеливо дернула меня за рукав, и я снова склонился к ней.
"У меня сзади на платье отлетела пуговица, - сказала она. - Я не могу идти к выходу и держать все это рукой. Слишком заметно. Прижмитесь ко мне, как будто танцуете "летку-еньку", и мы дойдем до двери. Вы ведь знаете, как танцевать "летку-еньку?"
"Но это не "летка-енька", - сказал я. - Это вальс "На сопках Маньчжурии".
"Неважно. Слушайте, какой вы привередливый! Я же не говорю вам "танцуйте". Я говорю - "как будто танцуйте". Вы прямо такой буквоед. Никто ведь не просит вас брыкать ногами. Как вас зовут?"
"Слава".
"Очень приятно, Слава. Меня зовут Вера. Итак, вы готовы? Сейчас я поднимусь. На счет "три" делаете шаг мне за спину, и мы начинаем движение. Договорились? Кивните мне".
Я кивнул.
"Раз, два, три".
Она вскочила, и я, как оловянный солдатик, шагнул ей за спину
"Хорошо, - сказала она. - Теперь пошли. И-и... раз-два-три, раз-два-три..."
Она отсчитывала ритм, как учитель танцев, а я старался не слишком сильно прижиматься к ее спине. Платье на ней было настолько тонким, что я не мог поручиться за нечувствительность некоторых моих собственных частей тела. Я, хоть и являл собой вот уже несколько дней олицетворенный образ страдания, но не мог отвечать за все человечество в том виде, в каком оно произошло от обезьяны. По мысли великого естествоиспытателя и путешественника Чарльза Дарвина.
Когда испытание моего естества и наше путешествие до двери уже подходило к концу, у нас на пути возникло неожиданное препятствие. Это был мой бывший однокурсник, который оказался здесь неизвестно каким образом и, как и я, был одет в гражданский костюм.
"Здорово, Койфман! - сказал он, хлопая меня по плечу, но уставившись на мою спутницу. - Сколько лет, сколько зим! Как дела? Познакомишь со своей девушкой?"
"Ты знаешь, мне сейчас некогда, - сказал я. - Давай как-нибудь в другой раз. Я сейчас немного занят".
К тому же я не помнил его имени. Он учился в другой группе.
"А почему вы так странно танцуете? - спросил он. - Это что, такой новый танец?"
"Да, - сказал я, начиная слегка покачиваться за спиной сохранявшей молчание Веры. - Мы - стиляги. Это очень стильно, чувак. Штатский танец".
"А я ни разу не видел. Научишь?"
"Конечно. Встаешь, как на "летку-еньку", а танцуешь, как вальс. Паровозиком. Чем больше людей, тем лучше".
"Клево, - сказал он, мигом подхватывая мой тон. - Слушай, ты, говорят, в психбольнице работаешь? У меня проблемы с военкоматом. Сделаешь справку?"
"Мы долго так будем стоять? - возмутилась наконец Вера. - Один шаг до двери!"
"Прости, чувак, - сказал я. - Нам хилять пора. А насчет справки заходи. Не проблема".
Я назвал ему адрес больницы и готов был уже сделать этот последний шаг, но меня вдруг кто-то резко схватил за локоть.
"А чего это гражданские к нашим девушкам пристают? - крикнул высокий белобрысый курсант, нависая надо мной и стараясь привлечь внимание остальных военных. - Не положено так прижиматься. А ну, отпусти ее!"
Я растерялся. Я понятия не имел, что теперь делать, поскольку, отпустив свою новую знакомую, я тем самым немедленно выставлял ее на посмешище. Поступить так вероломно с доверившейся мне девушкой я просто не мог. С другой стороны, лицо этого курсанта как-то уж очень быстро наливалось кровью. Вера вздрогнула и еще сильнее прижалась ко мне спиной. Буквально вдавилась в мой живот.
"Отпусти, тебе говорю!" - рявкнул побагровевший курсант и в следующую секунду рухнул передо мной на колени.
Не успев удивиться, я поднял взгляд и увидел стоявшего за ним Гошу-Жорика, который уже размахнулся, чтобы нанести второй удар.
"Не надо!" - крикнула Вера и закрыла руками лицо.
Гоша, как молотобоец кувалдой, грохнул курсанта кулаком в ухо, и тот повалился на бок. Перешагнув через него, Гоша обхватил меня и Веру двумя руками и начал проталкивать нас через толпу. Сзади раздался еще один женский крик.
"Давай, давай! - жарко шептал мне в ухо Гоша-Жорик. - Пока они не очухались. Сейчас начнется!"
И оно началось.
Справа от нас прозвучал резкий и короткий свист, и Гоша тут же покачнулся от сильного удара.
"Давай, студент! Не останавливайся! - сквозь зубы прошипел он. - Надо выскочить на воздух! Тут они нас уроют!"
Я изо всех сил прижимал к себе Веру, стараясь укрыть ее от града ударов, который обрушился на нас буквально со всех сторон. Мы уже двигались по коридору. Вокруг нас кипел рой разъяренных курсантских лиц. В воздухе просвистел ремень, потом еще один, и, наконец, тяжелая пряжка врезалась мне в плечо.
В глазах у меня потемнело от боли, и я едва не выпустил Веру из рук.
"Давай, студент! - закричал Гоша, толкая меня к выходу на улицу, а сам делая шаг назад. - Я догоню!"
"Бритва! - закричал кто-то у нас за спиной. - У него бритва!"
"Ну давайте, сучата! - зашипел Гоша. - Подходите по одному!"
Я обернулся и увидел, как они расступились, образовав вокруг него полукруг, чтобы сверкающая серебристая молния у него в руке никого не задела.
"Беги!" - закричал он, и мы с Верой побежали.
Когда он нас догнал, у меня уже не оставалось никаких сил. Так быстро и так долго я не бегал никогда в жизни.
"Ну ты мечешь, студент! - проговорил, задыхаясь, Гоша-Жорик. - Как спутник на орбите".
Он согнулся и, упираясь руками в колени, помотал головой.
"Ты... никого не порезал?" - сказал я, пытаясь перевести дыхание.
"Ну и дурак ты, Гоша", - точно так же запыхавшись, выговорила Вера.
"Сама ты! - ответил Гоша. - Валерка только-только в армию загремел, а ты уже по курсантам скачешь".
"Не твое дело, дурак".
"Еще раз скажешь "дурак" - я тебе в ухо двину".
"Пошел ты! - Она несильно пнула его по ноге. - С тобой свяжись - точно в тюрьму посадят".
Она повернулась ко мне:
"Я же только до двери просила меня довести. А вы притащили этого идиота!"
"Ты теперь моя девушка, - все еще не выпрямляясь, сказал Гоша. - Меня Валерка просил за тобой присмотреть".
"Ага, разбежался! Сидишь у себя в дурдоме - вот и сиди. И Валерку своего после армии можешь позвать туда же... А вам большое спасибо, язвительно сказала она, снова поворачиваясь в мою сторону. - Как я теперь там в следующий раз появлюсь? И так дежурный офицер пускать не хотел. Говорит - из-за вас одни драки".
"Но я же не знал..." - сказал я.
"Да, да. Целуйтесь теперь со своим Гошей!"
Она развернулась и быстро пошла в сторону стадиона "Динамо". Платье у нее на спине распахнулось, обнажив полоски бюстгальтера, но она уже не помнила ни о чем.
"Эй, стой! - крикнул Гоша. - Стой!"
Она, не оборачиваясь, показала в нашу сторону фигу.
"Вот дура! - сказал он. - Ну ладно, сама потом прибежит... А чего это она говорила, чтоб мы с тобой целовались? Вы что, целоваться с ней собрались?"
Голос его зазвучал настороженно.
"Да нет. Просто она попросила меня проводить ее до двери".
"А чего ты тогда к ней так прижимался? Откуда ты ее знаешь?"
"Я ее не знаю. Первый раз сегодня увидел".
"Да? А то смотри у меня, студент. Порежу на тряпочки".
Мы помолчали.
"Ты зачем бритву туда принес?" - наконец сказал я.
"А ты хотел, чтобы они нас урыли?"
"А если бы порезал кого-нибудь?"
"Я и порезал".
Над головой у нас от резкого порыва ветра зашумели кроны деревьев. Где-то невдалеке два раза прогудел автомобиль.
"Не дрейфь, - сказал Гоша. - Это же я порезал. Ты тут совсем ни при чем... Хотя бритва, конечно, твоя... Зря ты мне ее оставил. Я же сумасшедший".
"Насмерть?" - спросил я, практически ничего не соображая.
