Ход королевой - Бернард Вербер
Чувствуя, что аудитория завоевана, Николь в завершение лекции показывает фотографию отцовского овечьего стада.
– Это принцип григорианского хорала, лучший способ продемонстрировать, что чем вас больше, тем лучше результат!
Аудитория воодушевлена.
Николь О’Коннор благодарит студентов за их аплодисменты, тоже звучащие очень гармонично, как недавнее пение. Ей аплодируют стоя, она этого заслужила.
Лекционный день позади. Она покидает университет и отправляется домой, в свою квартиру на севере Белфаста. На улице у нее возникает впечатление, что за ней следят. Она как бы невзначай озирается, и впечатление сменяется уверенностью: за ней следует по пятам какой-то человек.
Поклонник? Извращенец? Грабитель? Убийца?
Она силится вспомнить, кем может быть тот, чье отражение она видит в витрине. Это низкорослый мужчина с рыжей бородой. Она оборачивается и оказывается с ним лицом к лицу.
– Зачем вы за мной увязались? – твердо спрашивает она.
Вблизи она убеждается, что у преследователя большие зеленые глаза, резко контрастирующие с его рыжей, почти оранжевой бородой.
– Меня зовут Райан Мерфи. Я член ИРА, я знаю, кто вы, чья вы дочь. Хочу с вами потолковать.
Так и сказал: «Член ИРА»? Так он – боевик Ирландской республиканской армии!
Николь О’Коннор заставляет себя побороть дрожь. Они молча разглядывают друг друга. У нее нет сил ни на крик, ни на бегство. Внезапно раздается раскат грома.
– Будет дождь. Не возражаете, если я приглашу вас в паб на пинту гиннесса?
Она не возражает. Рыжий коротышка ведет ее в паб «Гном». Там полно посетителей, все пьют пиво, громко болтают, курят сигареты и трубки, в пабе дым коромыслом, пахнет карамелью и морковью.
– Здесь собираются католики, – объясняет Райан. Мы называем себя «защитники». На другой стороне улицы гнездо протестантов, их называют «оранжистами», прозвище пошло от короля-протестанта Вильгельма Третьего Оранского, вероломным путем одолевшего в сражении при Бойне короля-католика Якова Второго.
– Когда это было?
– 10 июля 1690 года.
– Давненько…
– Да, но никто ничего не забыл. Время от времени, когда все как следует наберутся, люди из одного из пабов переходят улицу, и повторяется бой при Бойне. Поверьте моему слову, победа редко остается за протестантами.
– Это элемент вашего фольклора?
– Точно. Красное пиво, католическая вера и ненависть к англичанам и к их союзникам-оранжистам… Такой вот атавизм.
Райан приносит две кружки гиннесса с белыми пенными шапками.
Николь пригубливает пиво, отпивает глоток, борется с отрыжкой.
– Рыгайте сколько влезет, мы не держимся приличий.
Она озирается.
В глубине зала рядом с пианино стоит фигура остроухого рыжебородого гнома в зеленом костюме и цилиндре.
Райан объясняет:
– Знаю, вы родились в Австралии, для вас все это немного экзотика. Гномы – персонажи ирландского фольклора, лесные лепреконы, которые тачают башмаки, дурачатся и ищут золото, которое потом прячут в котелке у подножия радуги. Если вам повезет поймать такого гнома, он предложит в обмен на свое освобождение исполнить три ваших желания.
– Вы сами, наверное, лепрекон в человечьем обличье?
Он улыбается.
– Во всяком случае, один из поводов к вам обратиться близок к тому, чем занимаются лепреконы.
– Предложите мне подурачиться?
– Нет, наполнить золотом мой котелок.
Он достает длинную трубку. Дым, который он из нее выпускает, имеет тот же карамельно-морковный аромат, которым пропах зал.
– Как вы, наверное, знаете, Руперт, ваш батюшка, – один из главных наших финансистов.
Ей нравится холодное темное пиво. Крепости не заметно, вкусом оно похоже на немного горчащий солодовый сок.
Кто-то садится за пианино, несколько человек начинают горланить народные песни.
– Вы молодец, что заставили петь целую университетскую аудиторию. В Ирландии все обожают пение. Еще один атавизм.
– Чего именно вы от меня ждете? – спрашивает Николь.
– Я уже сказал. Мы бы хотели, чтобы вы попросили отца подбросить в наш котелок золотишка. Недавно был полицейский рейд, арестовано несколько наших, в том числе наш казначей, так что… Короче, англичане нашли наш котелок.
– Полиция конфисковала ваши деньги?
– Не полиция, а МИ-5, их секретная служба. Мы остались без гроша, это мешает планировать акции. Словом, мы разорены, помочь нам можете только вы.
– Почему бы вам не обратиться к моему отцу напрямую?
– Он уже ответил, что дал нам максимум и что давать больше бесполезно, раз мы оказались бессильны сберечь то, что было.
– Он прав.
– Теперь у нас новая система защиты наших средств, но связаться с вашим отцом больше не получается… Сдается мне, мы лишились его доверия.
Вот, значит, в чем дело: они надеются, что дочь сможет повлиять на отца.
– То есть вам нужно золото для котелка гнома? – задумчиво говорит Николь, глядя на зеленого гнома с рыжей бородой. – Но вы же сами говорите, что для достижения своей цели лепрекон готов исполнить три желания?
В пабе поют все громче. Бармен умаялся выставлять на стойку пиво, веселые официантки снуют с кружками между столиками. Этому месту присуща редкостная, завораживающая атмосфера.
– Верно, три желания, не больше и не меньше.
– Тогда вот мое первое желание: побывать на вашем собрании. О двух других я сообщу позже.
2
Теплым мартовским днем 1985 г. Моника Макинтайр бредет в одиночку по выжженной пустыне.
После депрессии, вызванной гибелью матери, она долго приходила в себя, принимала много медикаментов, обращалась к психиатрам и психологам. Постепенному восстановлению помогало чтение книг и посещение университетских курсов по истории, геостратегии и психологии.
Она даже сдала экзамены и получила диплом преподавателя, подтверждающий, что по всем трем дисциплинам она достигла оптимального уровня. Помимо этого она активно осваивала боевые искусства и развивала мускулатуру.
Она полностью исключила из своего меню жиры, сахара, молочные продукты, алкоголь и кофе.
С физической нагрузкой она чередовала психологическую, практикуя медитацию для безупречного владения своей психикой.
Монике хотелось быть первой во всем. Она получила черный пояс, была крайне требовательна и сурова к себе, достигла высокого культурного уровня. Когда она не читала, то писала, чтобы организовать свои мысли и прийти к важным для себя умозаключениям.
Как-то раз один из психотерапевтов, к которым она регулярно обращалась, похвалив ее за логику и красноречие, посоветовал собрать все ее записи в книгу. Она отнеслась к этому предложению как к новому вызову и засела за эссе, стремясь, как всегда, к совершенству и желая как можно четче изложить все свои мысли.
Результатом стал длинный текст, который она назвала «Одна против всех». Это была похвала индивидуализму, автономности, смелости в утверждении своих собственных представлений вопреки тому, что она назвала «рыхлым коллективным консенсусом». В этой книге она разоблачала демагогию политиканов, которые, желая всем нравиться и переизбираться, на самом деле были всего лишь «беспозвоночными моллюсками, колеблющимися в ритме опросов всех тех,
