Хозяйка книжного магазина на краю света - Рут Шоу
Он смотрел на меня с искренним беспокойством, а затем потянулся через спинку сиденья, чтобы взять меня за руку. Инстинктивно мне хотелось отстраниться от физического контакта, но я крепко сжала его руку.
– Я отвезу вас куда захотите, но вы должны сказать мне куда, – продолжил он.
Я почувствовала тепло и силу его руки. Я начала мыслить яснее, и внезапно до меня дошло, что я натворила. Ощущения покоя и ясности окутали меня, подобно туману.
– Можете отвезти меня на Наджи-роуд, пожалуйста? – попросила я.
Женщину шокировал звук моего голоса, и она повернулась и посмотрела на меня в ужасе. Но мужчина улыбнулся и доброжелательно кивнул.
– Сделаем все в лучшем виде, девушка.
Я посмотрела прямо на женщину: наши глаза встретились.
– Все в порядке, – тихо прошептала я ей. – Я не безумна. Во всяком случае, сейчас.
Когда мы добрались до моего мотеля, Стэн взял крест, открыл мне дверь, чтобы я вышла.
– Я занесу его вместе с вами, чтобы это не показалось слишком странным, – полушепотом сказал он мне. Его жена уставилась на нас.
Мы вместе зашли в мой номер на первом этаже. Стэн шел рядом со мной и нес крест так, будто он занимался этим каждый день.
– Могу вам еще чем-то помочь? – спросил он, прислоняя крест к маленькому столику. – С вами все будет в порядке?
– Думаю, да. Он был моим сыном. Джошуа был моим сыном.
– Я так и подумал. Что вы теперь будете делать?
– Мне нужно время подумать, – ответила я, после чего подошла к нему и обняла. – Большое спасибо, Стэн.
Он обнял меня в ответ. Крепкий мужчина с поистине крепкими объятиями.
– Как вас зовут?
– Рут.
– Что ж, Рут, этот день я никогда не забуду. Берегите себя.
Я рухнула на кровать. Спала я очень долго.
Проснувшись, я пошла и купила огромный джутовый мешок. В него я положила деревянный крест, надежно связав его веревкой. С мешком и чемоданом я поехала в аэропорт, чтобы успеть на рейс в Мельбурн. В Мельбурне я села на самолет в Канберру. Я сделала это лишь по одной причине: это был рейс, на который нашлось свободное место.
____
Планирование на новом месте, построение новой жизни – все это уже стало для меня второй натурой. Система была доведена до идеала повторением. В Канберре я забронировала номер в хостеле, купила газету и за несколько часов договорилась о собеседовании в отеле в Куинбиане, расположенном неподалеку от центра города и прямо за границей штата Новый Южный Уэльс.
Я претендовала на должность утреннего помощника на кухне и повара на завтраках. Собеседование проводил шеф-повар. С 4:00 до 7:30 утра мне нужно было работать с шеф-кондитером, потом до 9:30 я переключалась на приготовление завтраков, после чего помогала готовить салаты и десерты на обед. Смена заканчивалась в 14:00. Я знала, что этого будет достаточно, чтобы занять мои мысли, – только так я могла продолжать двигаться вперед. Меня это полностью устраивало. Я получила работу.
Я нашла дешевое жилье: небольшую, но полноценную квартиру, встроенную в заднюю часть гаража. Там было тихо, но, что важнее, там я могла побыть в одиночестве. Дальше я разобралась с транспортом. В такую рань автобусы не ходили, но я увидела магазин, где продавались подержанные мотоциклы. Почему бы и нет, подумала я. Ведь я никогда на них не ездила, а цена была подходящей.
Владелец продал мне мотоцикл «Хонда-Z50J» и после часового урока с радостью отвез меня домой. Я так радовалась, что, когда впервые завела мотоцикл, слишком сильно нажала на газ. Переднее колесо оторвалось от земли, и я вылетела со двора, полностью потеряв управление и балансируя на заднем колесе. Урок был усвоен быстро.
Пекарь, с которым я работала, Марек, был поляком. По-английски он говорил примерно так же, как я ездила на мотоцикле. Учитывая, что наше общение было ограниченно, мы хорошо работали вместе: выпекали пироги, торты и бисквиты, у нас получались вкусные холодные пудинги, а еще мы готовили начинку примерно для ста пирогов в день, половина из которых были мясные и половина – яблочные.
Марек думал, что мне будет трудно управляться с огромными миксерами, кастрюлями и противнями, но я быстро убедила его в обратном, и на третье утро он дал мне свою 45-сантиметровую деревянную скалку. Ее длина с учетом ручек составляла 66 сантиметров, а ручки были оснащены подшипниками, поэтому она весила больше килограмма, но я с ней справилась.
Узнав друг друга получше, мы с Мареком работали в тандеме быстро и тихо: ритм нарушался лишь тогда, когда он радостно кидался в меня мукой. Мы почти не разговаривали, оба были погружены в собственные мысли. Я часто задавалась вопросом: может, Марек мучился так же, как и я, и поэтому две разбитые души пекли пироги в четыре часа утра?
Однажды утром он выпекал бельгийское печенье.
– Рот, – сказал он, называя меня на свой манер, – ты прямо приправа. Иногда ты по утрам чили, имбирь, перец или карри, а в другие утра ты корица или кардамон.
– А сегодня утром? Какая я приправа сегодня с утра? – спросила я в ответ.
Он посмотрел прямо на меня и ответил:
– Как я, ты будто съела лук. Сегодня ты не приправа, а просто много слез.
И он был прав. Зачастую по утрам мне хотелось плакать до тех пор, пока слезы не кончатся. Я думала о смерти Джошуа, моей мамы, о том, где усыновили моего другого сына, и, конечно, о Мэтте, моем муже, от которого я просто ушла. Чувство вины переполняло меня, и я изо всех сил пыталась найти в себе что-нибудь, что мне бы понравилось. Я не пила, не курила, не употребляла наркотики, хотя достать их в отеле было легко. Ела я только по необходимости.
Я свела свою жизнь к основам: мотоцикл, работа и продолжительные посещения библиотеки. Я поглощала классику: О. Генри, Джордж Элиот, Оскар Уайльд, Джеффри Чосер, а также мрачную и трогательную поэзию Дилана Томаса:
Не гасни, уходя во мрак ночной.
Пусть вспыхнет старость заревом заката.
Встань против тьмы, сдавившей свет земной [24].
Томас написал это знаменитое стихотворение, когда ему было за тридцать, а опубликовали его впервые в 1951 году, за два года до того, как он умер от пневмонии. Его слова сохранили мне жизнь в действительно темные времена. Я действовала на автомате, находилась в депрессии, и
