Океаны в трехлитровых банках - Таша Карлюка
Самый известный телеведущий страны отходит от меня поближе к сцене, откуда уже раздается свист и голоса, они просят бабушку покинуть сцену.
– Я читала вашу биографию. Ваш папа из Эстонии, мама – русская. Вы тоже получается – дворняга, но вам же дали шанс, – не умолкаю я.
Он смотрит на меня, но в эту минуту к нему подбегает мужчина с наушниками и небольшим микрофоном.
– Иван, пора!
Главный ведущий страны уходит поближе к прожекторам и оглушительным овациям.
Ни ум Анны Павловны, ни бабушкина красота, ни мои никчемные попытки. Ничего. Иногда можно биться головой о стену и остаться без головы. Мы сидим втроем, молчим. В коробке играются щенки – они не знают, что только что проиграли битву.
– Фрося, а где пятый щенок? – спрашивает бабушка.
Пока в зале едят и смеются, а со сцены льется веселье, мы втроем бегаем за кулисами и ищем самого шустрого.
– Фрося, Роза Ароновна, идите сюда! – Анна Павловна стоит у сцены и смотрит на происходящий там праздник, который может закончиться в любую секунду из-за нашего шустрого, который каким-то образом оказался на сцене. В руках ведущего вечера.
Ведущий берет слово.
– Знаете, почему дворняги – это круто? Потому что родители их делали по любви. Они не смотрели на родословные и не парились о голубизне своей крови. Я тоже дворняга, кстати. Мне об этом сегодня напомнила одна девочка. Короче! Быть дворнягой – круто!
Самый известный телеведущий страны. Всего несколько его слов. Всего несколько слов. Несколько слов могут изменить все.
Помните об этом.
Домой мы вернулись с пустой коробкой, а те, кто был в этой коробке еще совсем недавно, вернулись в свои дома тоже. В новые дома. В первые свои дома. Дома.
Домой мы вернулись с пустой коробкой и переполненными сердцами. Иногда мне кажется, что человек способен лишь убить другого человека. Убить ножом, словом, взглядом, безразличием. Но иногда мне кажется, что друг без друга мы не выживем.
Глава двадцать первая
Как хорошо проснуться раньше будильника. Выспавшейся. Не открывая глаз, ощутить на своем лице улыбку под названием просто так. Поваляться под одеялом, попытаться вспомнить сны, прислушаться к звукам с улицы, подслушать разговоры в доме. Легкость в теле и сладкая лень в нем же. Хорошо быть беззаботным ребенком и никуда не спешить. Но сегодня – другое. Я ребенок, однако уже спешу. Мама торопится тоже.
– Фрося, крем от комаров?
– Есть!
– Анальгин?
– Взяла!
– Панамку?
– В рюкзаке!
– Зубную пасту и теплую кофту?
– Все на месте!
Вот-вот приедет дедушка Яша, посадит меня в свой грузовик; целый день и целую ночь мы проведем в дороге. Мимо нас будут проплывать деревни, пролетать люди, нам будут сопутствовать бесконечные поля и урчать синеватые реки. Я постараюсь меньше моргать, чтобы все увидеть и ничего не пропустить. Мне нужно все запомнить, запечатлеть в карточках своей памяти. Очень нужно! Понимаете меня? Я готова забыть, где бабушка Роза прячет сладкое, где дедушка Янкель хранит запрещенную литературу: я готова пожертвовать многим, лишь бы запомнить эти два дня. И сохранить. Навсегда. Не знаю, почему для меня это так важно… Может, оттого, что это новое, и я не знаю, когда оно повторится вновь. Я не знаю… Но мне очень нужно…
Вот он. Страшный рев мотора. Пыль, поднятая с земли. И такой огромный дедушкин грузовик. Бабушки и мама волнуются: как я там буду без них? Сесть на дорожку, мне с дедушкой поднять ножки и посидеть так с полминуты – это все суеверия, но почему бы и нет.
– Делать вам нечего! – говорит дедушка Яша.
А мне нравятся традиции. Такие постоянные, предсказуемые, обязательные и глупые. Черный кот – стой, жди, когда кто-то другой первым перейдет дорогу. Пустое ведро – инструкция та же. Чешется левая ладонь – к деньгам. Птичий помет на вашу макушку – к счастью. Удариться локтем девочке – в нее кто-то влюблен. Прыщ на носу мальчика – кто-то влюблен в него. Мне нравятся эти подсказки. Хорошо иногда знать, что впереди.
– Фрося, где булавка? – спрашивает дед Яша.
– Деда, ты же во все это не веришь!
– Не верю! – Пауза. – Так нацепила?!
– Неа. Забыла.
– Белла! Каждый раз должен напоминать?! – и мама бежит домой за булавкой, цепляет мне ее головкой вниз, деда облегченно вздыхает.
– Ну, Фрося, командуй – куда ехать! – говорит дед Яша и заводит мотор.
– Назад и влево!
Дедушка едет вперед и направо, но он шофер – ему виднее. Наверное, когда я вырасту, тоже буду водителем. Ведь что может быть лучше, чем всю жизнь кататься – быть заодно с ветром, а иногда, играя с ним в перегонки, обгонять его?! Движение при полной собственной неподвижности, бешеная скорость, когда дух захватывает и сердце звучит громче мыслей.
Дедушка Яша изо всех своих поездок привозит целый короб фруктов: сахарные арбузы, сочные персики, груши размером с кулак Гулливера, тонкокожие, как мед, дыни… Мы с ним усаживаемся в кузове, он берет понравившейся мне арбуз, стучит по нему – тот трещит, режет пополам, и мы ложками едим каждый свою половину. А потом он зовет детвору, их родителей, и мы раздаем фрукты всем собравшимся, конечно же, оставив себе всего понемногу. Так же будет и в этот приезд, с одной лишь разницей – на сей раз мы приедем домой с гостинцами вместе.
Зачем люди сидят в своих коробках? Почему мало куда выбираются из них? Отчего принято засыпать каждый раз в одном месте? Конечно, приятно возвращаться домой. Но чем дольше вы вне родных стен, тем сильнее ваше признание в любви им. Ежедневное их мелькание перед вашими глазами любви не умножает, наоборот. И стены не виноваты – это уж точно. И еще. Завтраки, обеды, ужины по расписанию. Жизнь по плану… Так, глядите, и для счастья найдется время лишь в свободное окно, которое со временем превратится в маленькую форточку. По возвращению домой нужно обязательно написать об этом в блокнот. А лучше у себя на лбу. Несмывающимися чернилами.
С дедом хорошо почему? Потому что мои грязные руки – для него не повод для расстройств. Мои спутанные волосы – предлог подстричься под мальчика. Что мы и сделаем в первой же придорожной парикмахерской.
– Такие красивые волосы… Не жалко? – спросит пожилая парикмахерша с красными ногтями и фиолетовой помадой на губах.
– Дело говоришь! Давай сразу налысо! Чтобы волосы даже не напоминали о себе, – говорит
