68 дней - Елена Калугина
Почему Лина, так долго державшая себя в строгости, вдруг решилась отдаться парню, да ещё без любви? Потому что она была совершенно, абсолютно уверена: Севка станет её мужем. По-другому быть не может. Она привыкла к нему, у них даже образовалось что-то вроде общего быта. Она не боится его потерять, потому что знает, сколько времени и сил он потратил, чтобы завоевать её. Трофей, доставшийся дорогой ценой, просто так не выпускают из рук. И единственный способ удержать Лину – жениться. Они почти одногодки, разница в возрасте – три месяца. Севка, хоть и шалопай, но парень добрый, и ради Лины готов на всё. Но пока она никуда не торопится. Пусть всё идёт, как идёт. Летом они все вместе едут в Шарап, "Квинту" пригласили на первый сезон играть на дискотеках – обширный танцевальный репертуар как раз пригодится. У них с Севкой будет куча возможностей побыть вместе и посмотреть, что из этого получится.
1982 год выдался урожайным на свадьбы. По весне вернулся из армии Вовка, и они с Валькой поженились. Лина была у них свидетельницей. Машка, совершенно неожиданно для всех, в своём Академгородке встретила курсанта военного училища, и они скоропалительно сыграли свадьбу. Лина, конечно, была в числе подружек невесты. Большой неожиданностью стало приглашение на свадьбу Марины, той самой высокой красавицы-брюнетки, одногруппницы, которая подтолкнула Лину навстречу Максу в день их встречи. Марина вышла замуж за пятикурсника дневного отделения, некрасивого, но очень импозантного парня из состоятельной семьи. Олег, басист из "Квитнты", закрутил роман с сокурсницей – миниатюрной блондиночкой, и, похоже, у них тоже дело идёт к свадьбе. Надя, скрипачка и певица, подруга Лины, встречается с Матвеем, актёром из "Гуся", и у них тоже всё серьёзно. Вот и получается, как в песне.
Все подружки по парам
Разбрелись по амбарам,
Только ты в этот вечер
Мой амбар не нашёл…
В какой-то момент Лина почувствовала, что ещё немного – и она не успеет запрыгнуть в вагон уходящего поезда. Все знакомые девчонки, одна за другой, выходят замуж. И только она, на двадцать втором году жизни, никуда не собирается. Почему?.. Лина запаниковала. Засуетилась. Посмотрела внимательно на Севку и решила: пора.
А Севка стал всё чаще пропадать. Уже не провожал Лину каждый вечер. Мог и на репетицию не явиться. Перед Шарапом вообще исчез с горизонта на неделю. Лина поняла, что Севка не такой, каким казался раньше. И не так уж предан Лине. Её вдруг будто ожгло: она подозревала Макса, что после первой же близости он бросит её и свалит. Боялась страшно, боялась до дрожи в коленках. Почему же она так легко и бездумно поверила в верность Севки и его неизменную любовь? Из-за его настойчивости? Из-за преданного взгляда и готовности ждать её месяцами, годами?.. Вот дура-то! И без Умной Лины понятно: Севка нисколько не лучше других. Получил своё и пошёл себе дальше. Лину затрясло. Тогда она впервые дико, остро, страшно пожалела, что её первым мужчиной не стал Макс.
Месяц в Шарапе стал и радостью, и пыткой. Там Лина впервые в полной мере ощутила прелесть секса. Там она увидела, как Севка, при любом удобном случае, кадрит девок. Повариха Зойка пользовалась его особой благосклонностью. Не стесняясь Лины, приглашала к себе в комнату попить пивка. И Севка многозначительно улыбался в ответ. Лина гладила его рубашку, он надевал её и куда-то пропадал. Там же она впервые услышала от него упрёк, что досталась ему не девственницей. Лина была в отчаянии. Её не терзали муки любви и ревности. Она корчилась от публичного унижения, от сочувствующих и презрительных взглядов окружающих, которые всё видели и понимали. Ещё не жена, но уже обманутая, помеченная, как клеймом, изменами и предательством. Ей бы ещё тогда всё разорвать. Но она со странной одержимостью цеплялась за отношения, не сулившие ничего хорошего.
Осенью Лина заболела. Провалявшись три недели, напичканная антибиотиками, она почувствовала какое-то другое недомогание, незнакомое, не похожее на простуду. Ничего удивительного в её беременности не было: они с Севкой совсем не предохранялись. Из-за болезни, долго державшейся высокой температуры и больших доз препаратов врач настоял на прерывании. Мама тоже давила на Лину, рисуя ужасы рождения младенца с уродствами. Лина сдалась. Мама подняла свои связи и пристроила Лину в абортарий.
Это страшное заведение на улице Степной Лина не забудет до конца своих дней. Конвейер смерти, убийство, поставленное на поток. Грубиянки санитарки, издевательский тон врачей и медсестёр. Ощущение себя куском мяса на бойне. Дикая боль, несмотря на укол промедола, о котором договорилась мама. Чувство вины и полного, безнадёжного опустошения.
Как ни странно, эта страшная передряга сблизила их с Севкой. Он стал внимательным, нежным, заботливым, снова постоянно был рядом. И сам заговорил о свадьбе. Поженились в марте. Свадьба была шумной и весёлой, гуляли в квартире у сестры Гали. Тамадой был Зяма Чалый, гости – в основном их студенческая компания, "Квинта" и "Гусь". Натанцевались, напелись. Даже мама с папой тряхнули стариной и спели дуэтом романс про то, как отцвели уж давно хризантемы в саду, Лина им аккомпанировала. Она была ослепительно хороша в дивной красоты белоснежном длинном югославском платье, купленном в той же комиссионке на Никитина. Позже, рассматривая свадебные фото, Лина удивлялась, почему счастливая невеста совсем не улыбается. Все фото освещала лучезарной улыбкой Машка – свидетельница.
Лина сразу забеременела снова. Свадебное путешествие тоже состоялось, уже летом, когда Лина была на четвёртом месяце. Поехали в Питер, остановились у тётушки, папиной старшей сестры. Она показала город, самые красивые места. Лина с Севкой много бродили по музеям, паркам, улицам, взявшись за руки. В "Гостином дворе" купили Севке акустическую гитару – роскошную чешскую "Кремону" за семьдесят пять рублей. Редкая удача, им очень повезло. Накупили пелёнок и распашонок, которых с Новосибирске днём с огнём не сыскать – дефицит. Себе Лина подобрала в специальном отделе для беременных симпатичный сарафан в весёлую клеточку, и потом с удовольствием таскала его на работу, до самого декретного отпуска, почти не снимая. Беременность протекала в целом нормально.
Когда Лина впервые ощутила, как ребёнок толкнулся в ней, что-то произошло, что-то очень важное. Она остро почувствовала в себе новую жизнь, осознала себя сосудом божественного таинства. И это новое чувство, наконец, примирило Лину с миром, снова раскрасило его яркими красками. Ещё не родившийся ребёнок дал её жизни новый и, может быть, главный смысл. Лина опять вспомнила
