Алексей Писемский - В водовороте
- Поняла, барыня! - отвечала краснощекая и еще более растолстевшая Марфуша. Несмотря на простоту деревенскую в словах, она была препонятливая. - А что же, барыня, мне делать, как я князя не застану дома? - спросила она, принимая письмо от Елизаветы Петровны и повязывая голову платочком.
- Подожди его.
- А если он долго не придет?
- Подожди подольше, - разрешила ей Елизавета Петровна.
Марфуша после того проворно пошла через большой сад к Григоровым на дачу. Не возвращалась она, по крайней мере, часа два - три, так что Елена всякое терпение потеряла.
- Да что Марфуша пропала, что ли, совсем? - спросила она.
- Вероятно, забежала куда-нибудь к приятельницам! - отвечала Елизавета Петровна; о том, что она велела Марфуше лично передать князю письмо и подождать его, если его дома не будет, Елизавета Петровна сочла более удобным не говорить дочери.
Часу в четвертом, наконец, Елизавету Петровну вызвала кухарка, - это возвратилась Марфуша.
- Барыня, я не застала князя, - доложила ей та как-то таинственно, ждала-ждала, все тамотко сидела.
- А письмо куда же ты девала?
- Письмо оставила там. Камердинер говорит: "Дай, говорит, я положу его на стол".
- Но где же может быть князь? - спросила Елизавета Петровна, все более и более приходя в досаду на то, что Марфуша не застала князя дома: теперь он письмо получит, а приглашение, которое поручила ему Елизавета Петровна передать от себя, не услышит и потому бог знает чем все может кончиться.
- И там-то, дома-то, не знают, где он, - толковала ей Марфуша, - в шесть часов утра еще ушел и до сей поры нет.
Елизавета Петровна понять не могла, что это значит. Она возвратилась к дочери.
- Марфуша пришла, князя дома нет, он в шесть часов еще утра уехал из дому, - проговорила она неторопливо.
- Как в шесть часов утра?.. Куда же это он мог уехать? - спросила Елена.
- Там дома никто не знает.
- Что за вздор такой! Пошлите ко мне Марфушу.
Елизавета Петровна сходила и позвала Марфушу.
- Куда князь уехал? - спросила ее Елена.
- Никто, барышня, не знает, - отвечала ей Марфуша, - княгиня уж людей по лесу искать его послала; в Москву если бы поехал, так лошадей бы тоже велел заложить.
- Но, может быть, он на извозчике поехал, - заметила Елизавета Петровна.
- Николи, барыня, он на извозчиках не ездит, николи!.. Люди ихние мне это говорили, - объясняла Марфуша.
Елена, слушая ее, все больше и больше бледнела.
- Ну, поди к себе, - сказала она каким-то тихим голосом Марфуше. Подите и вы, - прибавила она матери.
Елизавета Петровна, взглянув с беспокойством на дочь, вышла; но, впрочем, села в ближайшей комнате и стала прислушиваться. Елена сидела несколько времени, не шевелясь на своем месте; лицо ее постепенно начало принимать какое-то испуганное выражение. Ей, после рассказа Марфуши, пришла в голову страшная мысль: "Князь ушел в шесть часов утра из дому; его везде ищут и не находят; вчера она так строго с ним поступила, так много высказала ему презрения, - что, если он вздумал исполнить свое намерение: убить себя, когда она его разлюбит?" Все это до такой степени представилось Елене возможным и ясным, что она даже вообразила, что князь убил себя и теперь лежит, исходя кровью в Останкинском лесу, и лежит именно там, где кончается Каменка и начинаются сенокосные луга. Затем Елена не могла более владеть собой; она вдруг встала с своего места.
- Дайте мне поскорее одеться!.. Дайте!.. - почти вскрикнула она.
На этот зов ее вбежала к ней сама Елизавета Петровна.
- Что такое, ангел мой, с тобой, что тебе надобно? - спросила она ее с беспокойством.
Елизавета Петровна по преимуществу боялась, чтобы от таких душевных волнений Елена не выкинула.
- Оденьте меня, maman, поскорее!.. Оденьте! - говорила Елена почти каким-то помешанным голосом.
- Но куда же ты, ангел мой, идешь? - спросила ее Елизавета Петровна робко.
- Я пойду поищу князя; я знаю, где он может гулять, - отвечала Елена тем же как бы помешанным голосом.
Такой ответ дочери Елизавету Петровну очень порадовал. "Слава богу, подумала она про себя, - теперь они встретятся и наверно помирятся".
- Что ж, сходи; тебе и самой пройтись недурно! - произнесла она вслух.
Елена проворно вышла, прошла весь большой сад, всю Каменку, но ни в начале ее, ни в конце не нашла князя. Шедши, она встречала многих мужчин и, забыв всякую осторожность, ко всем им обращалась с вопросом:
- Скажите, вы князя Григорова знаете?
Большая часть мужчин несколько удивленным голосом отвечали: "Нет-с, не знаем!", но двое или трое из них сказали ей: "Знаем-с!"
- Бога ради, скажите, не видали ли вы его гуляющим здесь? - начала она приступать к ним.
- Решительно не видали, - отвечали те.
В конце Каменки Елене почему-то вообразилось, что князь, может быть, прошел в Свиблово к Анне Юрьевне и, прельщенный каким-нибудь ее пудингом, остался у нее обедать. С этою мыслию она пошла в Свиблово: шла-шла, наконец, силы ее начали оставлять. Елена увидала на дороге едущего мужика в телеге.
- Послушай, довези меня до Свиблова, - сказала она ему, - вот тебе двугривенный.
Мужик посадил ее. Елену начало сильно трясти, так, что угрожала опасность ее положению; она, однако, ничего этого не чувствовала и не понимала. Доехав до Свиблова, Елена послала мужика справиться, что не тут ли князь Григоров. Мужик очень долго ходил, наконец пришел и сказал, что там нет никакого князя Григорова. Елена была в отчаянии. Обратиться с просьбою в полицию, чтобы та разыскала князя по Останкинскому лесу, ей казалось единственным средством. Для этого она решилась ехать в Москву и в Останкино должна была возвращаться пешком, потому что мужик поехал далее за Свиблово. Елена пошла, но, дойдя до конца Каменки, она снова до такой степени утомилась, что почти упала на траву; а день между тем был теплый, ясный; перед глазами у ней весело зеленели деревья, красиво и покойно располагались по небу золотистые облачка, - этот контраст с душевным настроением Елены еще более терзал ее. Она принялась плакать и долго ли, коротко ли плакала, сама даже не помнит; только вдруг она услыхала над собой тихий и вкрадчивый голос:
- Mademoiselle Жиглинская, что вы тут делаете?
Елена приподнялась: перед ней стояла г-жа Петицкая.
- Я гуляла и так далеко зашла и устала, что расплакалась даже и легла вот тут отдохнуть, - отвечала она, стараясь улыбнуться и поспешно утирая свои глаза, но г-жа Петицкая заметила, конечно, расстроенный вид Елены.
- А я так, признаться, очень обрадовалась, увидав вас, - подхватила она, - и думала, что с вами непременно гуляет наш пропавший князь Григоров.
- А его еще не нашли? - проговорила Елена.
- Нет, удивительное дело: княгиня понять не может, где он, так что я по роще пошла искать его. А вы тоже его не видали? - прибавила г-жа Петицкая, устремляя на Елену испытующий взгляд.
- Нет, не видала!.. - отвечала та почти задыхающимся голосом: встретиться и беседовать в такую минуту с г-жою Петицкой было почти невыносимо для Елены, тем более, что, как ни мало она знала ее, но уже чувствовала к ней полное отвращение.
Г-жа Петицкая, впрочем, вскоре сама раскланялась с ней.
- Ну, adieu, авось отыщется где-нибудь наш беглец! - проговорила она и пошла, твердо уверенная, что князь гулял в лесу с Еленой: рассорились они, вероятно, в чем-нибудь, и Елена теперь плачет в лесу, а он, грустный, возвращается домой... И г-жа Петицкая, действительно, придя к княгине, услыхала, что князь вернулся, но что обедать не придет, потому что очень устал и желает лечь спать.
- Я думаю, он не столько от усталости не желает кушать... - произнесла она несколько двусмысленным тоном.
- А отчего же еще? - спросила ее княгиня, но как-то нерешительно.
- Так, я имею тут маленькие подозрения.
Но какие именно подозрения г-жа Петицкая имеет, - княгиня не спросила ее.
- Я сейчас встретила Елену, - продолжала г-жа Петицкая как бы самым обыкновенным голосом. - Вообразите, она лежит на траве вся расплаканная, так что мне даже жаль стало ее, бедненькую.
- О чем же она плачет? - не утерпела уже и спросила княгиня.
- Говорит, что ходила очень много, устала, оттого и расплакалась...
И г-жа Петицкая вслед за тем негромко рассмеялась.
Княгиня на это ничего ей не сказала.
Г-жа Петицкая до сих пор никак не могла вызвать ее на полную откровенность по этому предмету, так что начинала даже немножко обижаться за то на княгиню.
- Но где же барон? - воскликнула она, когда сели за стол и барон не являлся по обыкновению.
- Ах, он сегодня, к великому моему удовольствию, отправился на целый день к Анне Юрьевне! - отвечала княгиня.
- К великому удовольствию вашему... Но за что же такая ваша немилость к нему? - спросила г-жа Петицкая.
- За то, что он мне ужасно надоел, - сказала княгиня, по-видимому, совершенно искренним голосом, но г-жа Петицкая на это только усмехнулась: она не совсем поверила княгине.
