Михаил Панин - Камикадзе
А когда спадает дневная жара, туземцы начинают развлекаться. Между прочим, молодежь тут очень любит играть в футбол, как-никак бывшие англичане. Но поскольку пираты высадили их предков на этот остров на самой заре развития этой замечательной игры, правила игры у них несколько отличаются от наших. Например, им безразлично, в какую сторону бежать, лишь бы бежать, и в какие ворота забить гол, в свои или в чужие. В свои считается даже почетней, потому что неожиданней. Вратарей или совсем нет, вратарем быть непрестижно, или на ворота ставят самых мелких и бездарных. В свое время я долго "стоял на воротах", завидуя бегавшим форвардам и инсайдам, пока не подрос. Возможно, именно поэтому и развилась во мне потом склонность к философии и самосозерцанию.
Но болельщиков у здешних футболистов мало. Солидные туземцы проходят мимо играющих равнодушно, с вязанками хвороста за спиной, с корзиной груш или бананов, отдавая предпочтение другим играм, например, - теннису, который тоже, как и все здесь, находится в той стадии развития, в какой пребывал английский народ, когда часть его высадили на этот остров. Теннис собирает массу зрителей - быть может, потому, что в теннис играют настоящие мужчины. Теннис тут настольный. Болельщики толпятся вокруг стола, за которым играют теннисисты, всячески подбадривая их. Приносят с собой гнилые яблоки и апельсины, тухлые яйца и дохлых крыс - все, чем можно бросить при случае неудачливым игрокам в морду. Играют преимущественно два на два, но поскольку теннисные мячи и ракетки достать негде, правила игры тут, как и в футболе, тоже другие.
Посреди грубо сколоченного стола прорезается дырка, величиной с крупный апельсин. И четыре теннисиста, стоя друг против друга по разные стороны стола, привязывают к своим пипиркам куски бечевки... Затем бечевки под столом просовывают в дырку. Рефери спутывает бечевки в ладонях и раздает концы их над столом - в руки теннисистам. И по команде судьи игроки начинают изо всех сил тянуть концы бечевок на себя, а болельщики скандировать "давай, давай!", естественно, по-английски.
Выигрывает тот теннисист, который дольше всех выдержит и не закричит от боли, не нарушив при этом правил. Самое грубое нарушение - это если он тянул за бечевку самого себя, чувствовал это и тянул лишь для вида. В то время как другие тянули честно - изо всех сил... Если такое обнаруживается, хитрована под дикий свист и улюлюканье забрасывают гнилыми фруктами, а потом дюжие туземцы берут его за руки и за ноги, раскачивают - ван, ту, фри! - и изо всех сил закидывают куда-нибудь в кусты. Несчастный улетает иногда ярдов на двадцать, с трудом поднимается на четвереньки, плачет и удаляется с позором, как побитая собака.
Я теннис не люблю, слишком варварские правила игры. У нас так развлекаются только в колониях для малолеток, а потом приходят - из колонии - и вовлекают других. Бывали случаи, когда и отрывали друг у друга, а потом приходили ко мне - опять я разбирайся.
Устраивают туземцы и другие соревнования, не менее экзотичные, чем теннис. Например, кладут посреди зеленой травянистой лужайки, как для гольфа, большую тыкву, а спортсмены по очереди разбегаются и прыгают с разбега на тыкву голым задом. Кому удается расплющить тыкву - победитель. Тыква, естественно, выбирается покрепче.
Или насобирают на дороге кучу пыли, пыль тут по щиколотку, и опять-таки по очереди подходят и изо всех сил в эту кучу пукают. Пыль - столбом до неба. А рефери замеряет, у кого пыль поднялась выше, и определяет чемпиона.
Поскольку денежной системы у туземцев нет, то все соревнования носят исключительно любительский характер, что хорошо развивает молодежь физически, но в то же время не развращает нравственно, а футболисты и теннисисты и так регулярно пополняют ряды элиты. И это хорошо: у правящего слоя должен быть хорошо развит соревновательный инстинкт. Вообще, будущее нации во многом зависит от физической культуры, от всего другого зависит меньше. Если соревновательный инстинкт развит плохо, в обществе преуспевают совсем не те люди - элита вялая и худосочная: построил дачку на десяти сотках, купил кооперативную квартиру, "Жигули", съездил в Сочи с секретаршей. Жене купил какое-нибудь манто. И все, на большее фантазии не хватает. Но почему бы не построить дачу на южном берегу Франции или на острове Таити? От этого застойные явления, а не от того, что что-то там не уродилось на полях или упала цена на нефть. Все дело в качестве элиты. Если элита небогата, откуда тогда возьмется зажиточный народ? Народ косный, при всех его хороших качествах сам ни до чего додуматься не может, копается на грядках. Элита должна увлечь народ своим примером. Увидит человек, как красиво жить можно, и сам возьмется за какой-нибудь бизнес, главное - где-нибудь украсть начальный капитал. Но не обязательно красть: современная экономическая мысль знает, что можно стать миллионером и без начального капитала, если у человека хорошие связи наверху. А какие у меня были связи - одна пьянь...
Кроме элиты большое влияние на образ жизни народа оказывает климат: там, где теплее, живут лучше. В южных странах даже кровь быстрее бежит по жилам. Тигр в Африке круглый год бегает, добывая пищу, а наш медведь заберется в свою берлогу и полгода спит - холодно и какая зимой пища. У нас в футбол играют только летом, в гольф не играют вообще, такая и элита - сидят в президиуме, вместо того чтобы побегать в одних трусах, погонять мяч. Но по прогнозам синоптиков грядет глобальное потепление на всей Земле, от которого всем станет жарко. И тут тем, кому выпало жить в России, нельзя упустить свой шанс. Этой стране должно повезти больше, чем другим странам и народам с их и без того теплым климатом. Во Флориде все выгорит к черту от жары и превратится в пустыню, а в Сибири начнут расти бананы и ананасы по доступной цене. На побережье Белого, а не Черного или Средиземного, моря будут ездить со всего света отдыхать от жары и, само собой, оставлять в местных лавках доллары, фунты, иены, марки, франки... Или вот еще есть хорошая валюта - кувейтский динар. Отечественная элита окрепнет. Главное, пережить переходный период, и если за время перехода от холода к субтропикам не выгорят все леса, не пересохнут реки, не вымрет от засух и бескормицы слишком много народа, то те, кто будет жить за нами или кто придет на наше место, будут наконец жить по-человечески, а не ждать по полгода весны, скромного лета и кислых яблок.
Я сидел в шезлонге... Сильный ливень, прошумевший ночью, сделал воздух прохладным, а местность перед моей дачей - лагуну, пальмы, ореховые деревья и зеленые лужайки под ними - еще красивее. Деревья и растения как будто заново ожили, земля благоухала. Птицы в ветвях деревьев верещали веселыми голосами. Утро стояло прекрасное. И если бы не мысли о прошлом и будущем... О будущем я старался не думать, но если думать только о прошлом - это уже ностальгия, зачем она мне нужна. Ностальгию испытывают те, кому не повезло на новом месте. А кто устроился хорошо, никакой тяги в прошлое не ощущает. Надо ли говорить, что я устроился неплохо: этим бывшим англичанам достался хороший остров. Природа богата красивыми местами, воздух теплый. Свежие морские ветры ослабляют жару, а небо здесь почти всегда ясное. Благодаря такому климату и обилию фруктов и овощей здешние туземцы сильны, упитанны, тела их красивы. А то, что ходят голые, только способствует активной половой жизни.
Я когда-то читал у Энгельса, когда ходил в университет марксизма-ленинизма, что католические миссионеры на каких-то островах в Тихом океане предлагали вырубить все хлебные деревья, чтобы ликвидировать историческую несправедливость - природа слишком щедро наделила островитян пищей, - и таким образом приучить туземцев к труду, а в процессе труда думать, главным образом, о Боге. В этом что-то есть: наводнения, землетрясения, атомные и ковровые бомбардировки делают людей трудолюбивее, они то и дело восстанавливают всё, что разрушили бомбы и цунами. Не только элита, но и народ меня иногда раздражает, не знаешь, что и делать: сплотить его или наоборот. Сплоченный народ хорош на войне, а пока не воюешь, все должны жить сами по себе, независимо от государства, не сбиваться в кучи и не орать что взбредет в голову.
А иногда думаешь: хоть бы кто-нибудь напал на остров... Не людоеды, не дай бог, а какая-нибудь цивилизованная страна, где уважают права человека, верят в Бога и не будут применять ковровое бомбометание. Повоевал бы малость, а потом достойно капитулировал. И никто бы со мной ничего не сделал: тут бы жил спокойно, в почетном плену, или уехал. Бывших королей везде чтут. И правильно делают: короли больше всех рискуют, больше, чем летчики. Летчик просто разобьется, а королю, если окажется мздоимцем, могут отрубить руку или еще что. Но я не мздоимец: ни счета в банке, ни - во что одеться, ни хрена.
Я глянул на солнце. Оно уже поднялось достаточно высоко над горой Святого Георга, и я позволил себе первый коктейль.
