Планы на лето - Ася Лавринович
– А мама не отругает?
– За что? – не сразу поняла я.
– Из-за котят, – улыбнулся Матвей. Мы сидели рядом, прижимаясь друг к другу плечами и вытянув ноги. Котята тем временем, объевшись, развалились в коробке и сразу же уснули.
– Она почти дома не бывает, – пожала я плечами. – Ей все равно, что у нас происходит. Ты можешь поселить в гостевой комнате слона, она не заметит.
Матвей засмеялся. А я слишком долго задержала взгляд на его профиле.
– А вот Вовка может запротестовать.
– Думаешь?
– Ну, он же душнила…
– Есть такое, – согласился Матвей.
В этот момент дверь открылась – Вовка вернулся домой. Матвей наклонился ко мне и шепнул на ухо:
– Открывай форточку.
Я негромко засмеялась. Брат что-то напевал под нос. Судя по звукам, встряхнул зонт, разулся, а затем зашел на кухню и замер, глядя на нас, сидящих на полу рядом с коробкой.
– А-а-а…
– Шшш! – зашипели мы.
– Это… – снова начал Вова.
– …котята, – подсказала я.
Словно по команде, один за другим, котята вдруг проснулись и громко запищали.
– Ой, какие прикольные, – восхитился Вова, к нашему удивлению. Сел на колени и принялся разглядывать котят, которые хаотично двигались по коробке и тыкались носами друг в друга. Брат протянул к ним руку.
– Только не раздави! – предупредила я.
– Какие карапузы! – принялся сюсюкать брат. – Откуда они?
– Это Матвея, – ответила я за Мальцева.
– Ага, окотился накануне, – усмехнулся Матвей.
– Нам можно их оставить? – огорошил меня вопросом Вова.
– Не думаю, что мама будет в восторге… – начала я, но брат меня тут же перебил.
– Ерунда! Пускай пока живут у нас. Это же мы, смотрите! Вот – вылитый Мотя, такая же наглая морда, – ткнул Вовка пальцем в черного котенка. – А это Катька – самая хилая. Так ее и назовем.
– Мне кажется, они все пацаны, – возразил Матвей.
Мальцев, как и обещал, сбегал в зоомагазин, и мы провозились с котятами до позднего вечера, пока не вернулась мама. Малышей пока оставили в комнате для гостей. Матвей, чтобы отвлечь маму, вызвался помочь приготовить ей плов. Вечер прошел в уютной семейной атмосфере, только мы по очереди бегали в комнату. А когда ближе к ночи все разошлись, я забрала котят к себе.
Глава девятая
– Канаева Катя… четверка, – Клава посмотрела на меня поверх очков в модной оправе. – Всего одна ошибка и пара помарок. Можешь ведь, когда хочешь. Горжусь!
Мне хотелось провалиться сквозь землю. Но я взяла себя в руки и просидела с невозмутимым лицом, некоторые одноклассники с нескрываемым интересом обернулись в мою сторону.
– Молодец! – прошептала Дина. – И правда, очень здорово, не зря ты столько занималась.
Я лишь сдержанно кивнула. Это даже хорошо, что мы с Диной сейчас практически не общались – и врать не придется.
После школы я спешила домой к котятам. Мы с Матвеем и Вовой поделили обязанности и время дежурств. Даже за пару дней котята заметно окрепли. Конечно, пришлось показать их маме и дать честное слово, что мы непременно найдем им новый дом, когда они подрастут.
Я накормила котят, немного поиграла с ними и села за уроки. Нужно успеть все сделать до начала репетиции. Ее я ждала с нетерпением. И дело даже не в нашей переписке с Давидом и совместном обеде в столовой. Я вдруг поняла, что уже успела соскучиться по тем приятным эмоциям, которые испытывала на сцене. Необъяснимое чувство свободного полета.
На улице распогодилось. Небо над головой высокое, синее и чистое, запах цветущей черемухи кружит голову. На репетицию я неслась по облитым солнечным светом улицам, непривычно для себя пребывая в счастье. Во мне что-то изменилось, но пока я не могла разобраться, что именно.
В актовом зале уже собрались ребята. И хотя я была с ними всего ничего, они быстро приняли меня в свой круг. Дожидаясь «задерживающихся» Давида и Ирину Вадимовну, мы обсуждали предстоящий вокальный конкурс.
– С Давидом мы точно возьмем первое место, – сказала девятиклассница Настя Кравцова, – он же теперь звезда.
– Да, Ирина Вадимовна делает на него большие ставки.
Мне было страшно подвести Ирину Вадимовну. На меня ставки, конечно, не делали. Опыта мало, а вот ответственности – хоть отбавляй.
Давид и Ирина Вадимовна снова пришли последними. Их мы ждали как появления Деда Мороза и Снегурочки, разве что не хлопали восторженно.
Как обычно, я испытала приятное волнение перед началом репетиции, впрочем, уже не понимая, что приводит меня в такие чувства: присутствие Давида или само выступление. Решила, что все вместе.
«Свой мотив у каждой птицы,
Свой мотив у каждой песни,
Свой мотив у неба и земли.
Пусть стирает время лица,
Нас простая мысль утешит,
Мы услышать музыку смогли…»
Каждый раз при вступлении хора в последнем куплете по коже бежали мурашки…
Когда репетиция закончилась, за окнами уже тускло блестели фонари. И хотя еще несильно стемнело – сумерки только начали сгущаться, я решила, что, скорее всего, именно сегодня вечером Давид проводит меня до подъезда.
– Мне бежать надо, невестка с внуком прилетают, поедем с мужем в аэропорт их встречать, – поведала Ирина Вадимовна нам с Давидом. Остальные уже разошлись, а мы пока домой не торопились. Давид предложил еще немного порепетировать. Одна строчка никак у меня не получалась, и Перов вызвался помочь. Ну что ж, вокалист он опытный, интересно его послушать. Я голосом владела не так хорошо, и, если честно, до сих пор не верилось, что мне удалось пройти такой отбор, оставив позади девчонок-претенденток, которые ходили в хор и занимались вокалом несколько лет.
Ирина Вадимовна положила перед Давидом ключ.
– Еще позанимаетесь? Отнесешь тогда ключики Борис Борисычу, Давидушка?
Она относилась к Перову как к сыну, явно выделяя среди остальных и всегда прислушиваясь к его мнению.
– Да, конечно, без проблем, Ирина Вадимовна, – откликнулся Давид.
Мы остались в актовом зале вдвоем, и возникла неловкая пауза. В фойе еще слышались веселые разговоры. Давид подошел к фортепиано, открыл крышку и начал играть. Я сидела на сцене, обхватив колени, и слушала. Это было так прекрасно и легко, что мне захотелось одновременно засмеяться и заплакать. Когда смолк последний аккорд, я сказала:
– Как красиво…
– Это Людовико Эйнауди – мой любимый композитор.
– Здорово у тебя получается. Тебе всегда нравилось заниматься музыкой?
– У меня не было выбора! – Давид посмотрел на меня и улыбнулся. – Бабушка – музыкальный работник. Конечно, всякое бывало, иногда ругались. Заниматься не хотел, особенно
