Отель «Нантакет» - Элин Хильдебранд
— Сегодня я переночую в отеле рядом с аэропортом, а завтра встречусь с женщиной, которая сдает комнату в доме на Клифф-роуд.
— Что ж, замечательно. Вы знакомы с программой FreshBooks? Одной из ваших обязанностей будет подготовка счетов для гостей…
— У меня есть опыт работы в разных программах. Я технарь, в юности изучал математику в Коннектикутском университете. — Мужчина поднял над головой кулак, изображая болельщика. — «Хаски»[26], вперед!
Лизбет оценила его энергичность, особенно в столь позднее время.
— Удобно ли вам будет общаться с гостями?
— Да я со всеми люблю поговорить. Детям аж неловко.
— А сколько лет вашим детям? — спросила Лизбет из вежливости. Мысленно она уже решила, что возьмет мужчину на работу.
— Кингсли тринадцать, Креншо одиннадцать, а Милбруку восемь. — Ричи достал телефон. — Вот наша семья в те дни, когда все было хорошо.
Грейс взлетела повыше, чтобы рассмотреть фото. На нем был Ричи (правда, чуть моложе, чем сейчас), симпатичная брюнетка и три улыбающихся ребенка. На заднем плане — река, водяное колесо и деревья в осенних красках. В руках младшего из детей была корзина с яблоками.
Семья выглядела счастливой. Грейс заметила, как подрагивала ладонь Ричи, когда тот протягивал Лизбет телефон, и как женщина улыбнулась, глядя на фотографию. Интересно, Лизбет тоже задумалась, что разрушило это счастье?
— Ваши дети приедут на Нантакет этим летом? — спросила Лизбет.
— Я пока об этом не думал. Для начала просто хочу немного здесь обжиться.
— Что ж, если это вам поможет, рада предложить вам должность ночного аудитора. Правда, боюсь, работать вам придется шесть ночей в неделю: я больше одной смены за этот срок не продержусь.
— Я не против работать хоть семь. Так даже лучше. Это отвлекает от переживаний: если я буду занят, останется не так много времени, чтобы скучать по детям.
Лизбет выдохнула с явным облегчением, а затем посмотрела ровно в ту точку, где висела в воздухе Грейс. Грейс впервые задалась вопросом: а нет ли у Лизбет шестого чувства? Может, она заметила, что в воздухе висят банный халат и ее потерянная кепка?
«Да вряд ли», — решила Грейс. Бедняжка просто очень устала. Но девушка все же взлетела чуть выше.
— В номере сто четырнадцать живет семья, мать и двое детей, — начала Лизбет. — Они платят за проживание наличными. Пожалуйста, оформляйте для них счет каждую неделю. Затем Кимбер — так зовут мать — будет приносить вам наличные. Складывайте их в сейф, а я потом отнесу эти деньги в банк и положу на счет. Я могу доверить вам все это?
Ричард рассмеялся.
— Можете связаться с моими прошлыми работодателями. Они подтвердят, что я самый обычный, вполне хороший человек.
— А маркетингом вы занимались?
— Я присутствовал на всех совещаниях «Кик Сити».
Лизбет нахмурилась.
— Больше половины номеров пустует, а я не понимаю почему. Да, знаю, отель долго был не в лучшем состоянии. Не понимаю, дело в печальной репутации или…
— Или?
— Ну… некоторые говорят, тут живет призрак.
Ричи присвистнул.
— В отеле есть призрак? Да это же прекрасно! Думаю, это скорее привлечет людей, чем отпугнет. Попробуйте продвинуть историю с призраком.
— Вы так думаете?
— Именно так! Рекламируйте призрака! Говорите о нем!
«Хм-м», — подумала Грейс. От Ричи Декамерона несло чем-то паршивым — какой-то он был странный, но Грейс не могла понять почему. Но что ж, раз Ричи интересовала ее история, она была готова заткнуть нос и игнорировать вонь!
— Привет, Ричи! — гнусаво закричала она, хотя, конечно, услышать ее мужчина не мог. — Я здесь! Меня убили!
Все вещи Алессандры Пауэлл умещались в две (поддельные) сумки Louis Vuitton, купленные ею на рынке во Флоренции. Майкл сказал ей, что его жена и дети приедут на остров восемнадцатого июня, но Алессандра так сильно втерлась к нему в доверие, что в глубине души надеялась, что он бросит жену и уйдет к ней. Вот это была бы афера! Хотя в ее жизни были и похлеще — в частности, с Джакомо, который ради Алессандры бросил и любовницу-модель, и жену из богатой семьи.
Судя по всему, Хайди Бик была из тех жен и матерей, которые по утрам отвозили детей в прогрессивные и до неприличия дорогие частные школы, а затем встречались с лучшими подругами и шли на занятия йогой. По дороге домой она заходила в магазин натуральных продуктов, чтобы закупиться и позже приготовить на ужин очередное интересное блюдо из кулинарной колонки Сэма Сифтона в «Нью-Йорк Таймс» (по средам, может, даже персидский тахдиг). Хайди заботилась не только о четырех детях, но и об отце Майкла, который страдал болезнью Паркинсона.
С Майклом Алессандра познакомилась на пароме в начале апреля. Сначала Алессандре показалось, что в плане мужчин выбирать ей не из чего — почти все картавили и носили рабочие комбинезоны и грубые ботинки. А потом она увидела Майкла: на его запястье красовались часы от Vacheron, а держался он, словно у его ног была вся вселенная. В баре он заказал крафтовое пиво и клэм-чаудер[27]. Алессандра встала в очереди прямо за Майклом и выбрала то же самое. Затем она заняла место в ряду напротив него и достала потрепанную книгу «И восходит солнце». Алессандра попивала пиво, не притрагивалась к супу — и (вот это да!) Майкл обратил на нее внимание.
— Прошу прощения, — сказал он. — Не каждый день увидишь, как столь красивая девушка пьет пиво и читает Хемингуэя.
К концу поездки Майкл сел прямо напротив Алессандры и заказал им еще по кружке пива. Клэм-чаудер у обоих так и остался нетронутым, а книга, забытая всеми, лежала раскрытой страницами вниз. Оба весьма расплывчато рассказали о себе. Майкл сказал, что они с женой, которая «осталась в Гринвиче с детьми», «отдыхают друг от друга». Алессандра ответила, что последние восемь лет жила в Европе и приехала «побаловать себя летом в Америке».
— Даже от Ривьеры можно устать, — сказала она, отчего оба рассмеялись.
Майкл пригласил Алессандру к себе домой — выпить вместе вина. Она отказалась: мол, ей нужно заселиться в снятую на острове комнату (что было ложью). Майкл все же стоял на своем.
— Разве что твое сердце занято тем, кто подарил тебе это? — произнес он, проведя пальцем по ее браслету линейки Cartier LOVE.
— Вовсе нет, — ответила она, глядя на браслет так, словно тот был наручником. Джакомо подарил его Алессандре за несколько недель до того, как сел в тюрьму.
— Тогда прекрасно! Приходи, выпьем.
— Не могу, правда.
— По одному бокалу. Прошу!
