Боксёров бывших не бывает! - Лена Гурова
Она сползла со своего места, подошла к нам и неожиданно обняла Сонечку.
— Судя по тому, что писали в газетах, ты убила их, застав вдвоём в кроватке. Это что же получается? Он вызвал тебя именно в тот номер, в котором кувыркался с любовницей? Зачем? Чтобы ты их там и укокошила? Несуразица какая-то…
Мы вылупились на нашу сокамерницу, совсем недавно уверенные, что она — матёрая уголовница и опустившаяся на самое дно маргиналка.
— Ну-ка, девонька, наберись сил и терпения и постарайся вспомнить все детали, все мелочи, все слова того вечера. И не удивляйтесь. Я здесь не первый раз, законы этого заведения мне знакомы и изнутри, и снаружи. Я — бывший работник силовых структур, каких — неважно. И в отличие от вас, знаю, за что сижу. Только нужно чайку попить, соображалку подпитать. — И отошла в угол поколдовать.
Мы с Соней немного припухли, вот так да.
— Как ты думаешь, Лиза, мой рассказ не обернётся против меня? И что это вдруг такое участие? — Почти на ухо спросила Мостовая срывающимся голосом. — Такая противная тётка!
— Не знаю даже. Но мне бы тоже хотелось, чтобы ты закончила свой рассказ. Давай рискнём. Ну, доложит она, что это изменит? У них же есть твои показания, и ты не собираешься свидетельствовать против себя.
— Ты понимаешь, если бы не сын, я приняла бы любой исход. Жизнь без Павла — кромешная мука. Мне всё время кажется, что он стоит за спиной. Я стала любить ночи, потому что они приносят мне возможность хоть на миг забыть ту страшную картину, пообщаться с ним, как раньше. Я ощущаю его тёплым ветерком, запахом ягод, морской водой, ласковым солнышком. Он везде, где есть отдых моей душе, во сне, конечно. Я люблю его, Лиза! Очень люблю, ему отдано моё сердце, и немного Олежке. И это — чистая правда, аксиома моей жизни. Если бы ты знала, что я ощутила, когда поняла, что он… что… — Соня затряслась в рыданиях, её плечики скукожились, она стала совсем малюсенькая, прям девочка-подросток.
— Так, успокаивайся, Сонечка, ты теряешь последние силы. Давай отдыхать. На сегодня хватит. Утром договорим. А то я боюсь за тебя. Только надо пораньше проснуться.
— Не боись, девки, я разбужу. — Пообещала из своего угла тётя Клава.
А рано утром Соню забрали. Она успела сказать, что рассказала кое-что своей маме. А я пообещала, что помогу ей всем, чем смогу. Только бы выбраться самой.
Ближе к обеду и меня куда-то повели. Ещё утром я заметила, что, кроме разбитой губы на мне не было никаких синяков и ссадин. Но я точно помнила, что «женщина Василий» лупила меня. Такая же история и у Сони. Клава объяснила этот феномен. Оказывается, эта ментовская су… знала, куда бить. Мало того, она владела техникой обездвиживания через контактные точки на теле. Вот почему я несколько раз вырубалась. Но моя товарка научила, что надо сделать, чтобы пошатнуть сексуальное влечение тёти Сло, вышибить из равновесия. И я, полная решимости, шла, как на эшафот, побег невозможен. Но меня привели в светлую комнату, посадили в клетку. В небольшую такую клеточку с одним стулом. Я не стала присаживаться, выражая протест и давая понять, что не собираюсь сидеть в тюрьме. Кто б ещё понял, что я тут изображаю…
Вошёл импозантный дядька. Так и хотелось сказать: «Какого красивого дядечку к нам занесло!» Представился. Адвокат. Где-то я его видела?
— Добрый день и вам. Как Сергей Иванович?
— Я, как раз, от него. Пришёл в себя после операции. Слава богу, жизненно важные органы не задеты. Сергей передаёт вам привет, он уверен, что это сделали не вы. Он прав?
Я вспомнила, где жизнь столкнула меня с этим «адвокатом».
Всё произошло под Новый год. Мы учились в одиннадцатом классе и решили сходить в клуб весёлой школьной компанией. Ведь в следующем мы будем уже все врозь. Веселье било через край, коктейли, кальян, все дела… Облава застала врасплох, и нас повязали всех. Почти всем моим одноклассникам уже было по 18 лет, а мне и ещё троим это событие предстояло пережить в недалёком будущем. Но факт остался фактом. Придраться больше было не к чему. Нас отвезли в участок, в кабинет какого-то опера. Было сообщено родителям, которых и ждали. У Егора Мезенцева была одна мама, очень болезненная женщина, ежедневно и еженощно переживающая за своего единственного сына. Вот ей никак не могли дозвониться, и он очень волновался за неё, вдруг, что-то случилось? К тому же мальчишка готовился поступать в военное училище, и привод в полицию портил всю биографию. Мы тоже загомонили, громко обсуждая создавшуюся ситуацию. Уж не знаю, что у них там произошло, за дверью нашего каземата, но вошедший, судя по чёрной форме и маске — омоновец, нас отпустил. А когда я уже шла на выход, обернулась и увидела его лицо, открытое, улыбающееся. Этот был он, теперешний мой правоохранитель. Значит, переобулся.
— Он прав. — Лаконично ответила я.
— В деле появились новые обстоятельства. Ваши друзья вторые сутки роют землю носом. В дело пошли даже мобильники детей. И вот на нескольких из них засветилась, похоже, женщина в толстовке с капюшоном, или подросток. Ну, или очень тщедушный мужичонка. Опознать не удалось, но, явно, чужой. Вы же знаете, в клубе, как в деревне, все свои, посторонний засветится сразу. А этот фантом ещё и хоронился. Да и показания Сергея Ивановича приняты к сведению. Он утверждает, что запах парфюма был очень резок и незнаком, а он, как вы знаете, большой нюхач у нас. Сам удар нанесён под таким углом, что, если бы вы и присели, всё равно не получается. Человек твёрдо стоял на ногах, и значит, рост его меньше вашего. Ну и самое главное. Вы были у Зуева вечером, а инцидент произошёл утром. По показаниям Исаева, вы до утра были с ним, а потом уехали в город. Да и обслуга вас видела. Короче, подписка о невыезде, и вы дома. А там посмотрим.
Я вернулась в камеру, тётя Клава
