Не верь никому - Джиллиан Френч
После смены Перл дольше обычного провела под душем, смыв с себя запахи еды и пота и тщательно поработав бритвой. Подкрасив ресницы — она уже и забыла, когда в последний раз пользовалась тушью, — девушка изучила результат в зеркале и решила, что сойдет. Надела серьги с камнем-талисманом, мелким цитрином, — еще один подарок от матери. С ними были связаны приятные воспоминания: ее десятый день рождения, который они праздновали втроем, украшенный клубникой торт, мама и папа весело над чем-то смеются… За окном зазвенели китайские колокольчики с якорями — ветер путал их подвески.
Перл вышла из пустого дома с рюкзаком, где лежала повседневная одежда, чтобы переодеться перед возвращением, если отец к тому времени уже вернется. Бриджес предлагал забрать ее, но она настояла, что приедет сама. Следующая остановка — имение Спенсеров.
Длинная мощеная подъездная дорожка спускалась к лужайкам, золотящимся в угасающем солнечном свете, позади сверкал залив. Особняк располагался немного левее. На окружающей здание веранде висели многочисленные цветочные горшки и стояла уютная уличная мебель. Дом показался бы жилищем менее состоятельных людей, если бы не некоторые признаки богатства: огромный витраж с буквой «С» над входом, профессионально постриженные клумбы и, конечно, небольшая деревня из гостевых коттеджей поблизости.
Чувствуя себя нарушителем территории, Перл подъехала к коттеджам. Бриджес сказал, что она может въезжать прямо во двор, но девушка все еще ждала, что сейчас сработает сигнализация, из земли вырастет забор из шипов и проколет ей шины.
Бриджес занимал последний дом с морскими сигнальными флажками, висящими на крыльце. Перл припарковалась и поднялась по ступеням, взглянув на свое искаженное волнистое отражение в стеклянной дверной панели пионово-розового цвета. В босоножках на высоком толстом каблуке, присланных матерью вместе с платьем, ей приходилось осторожно переставлять ноги.
Она не успела постучать — Бриджес с незавязанным галстуком, висящим двумя лентами на лацканах элегантного серого костюма, открыл дверь. Контраст одежды с непослушными волосами и сильным загаром был поразительным, и все, что хотела сказать Перл, застыло у нее на губах. Девушка молча смотрела на него.
— Ой, Перл! — Бриджес отступил назад и окинул ее взглядом. — Выглядишь потрясающе. Правда. Тебе очень идет.
Перл чуть не засмеялась.
— Спасибо. Ты тоже неплохо смотришься в этом наряде.
— Входи. Хочешь что-нибудь выпить?
Она помотала головой и прошла следом за ним в просторную гостиную коттеджа. Интерьер был выдержан в стиле обветшалого рыбачьего домика на берегу: стены выкрашены в белый и серый цвета; над камином висела огромная импрессионистская акварель, изображающая плоскодонку с буйками для омаровых ловушек; выбеленные ракушки, явно не с берегов Мэна, были затейливо расставлены на каминной полке и лежали в стеклянной банке на журнальном столике.
Бриджес склонился перед зеркалом, завязывая галстук, и разочарованно протянул:
— Да уж, хреново я с этим справляюсь.
— Давай помогу. — Перл встала перед ним, скрестила широкий конец галстука с узким и продела его через ворот. Бриджес после душа пах свежестью: не то дорогим лосьоном, не то каким-то щегольским дезодорантом. Перл ничуть не смущало, что она стоит так близко к нему.
Она не удивилась, когда его руки легли ей на талию, но не ожидала такого сильного, почти отчаянного прикосновения. Его пальцы скользнули ниже, и он схватил ее за ягодицы, слегка поднимая к себе, а сам откинулся на спинку дивана. У Перл перехватило дух — нужно что-то сказать, нажать на тормоза, — но потом он поцеловал ее, и она задержала дыхание. Девушка и сама не помнила, как обвила его руками за шею, но когда они наконец глотнули воздуха, их глаза находились совсем рядом.
Бриджес не отстранился, и Перл закончила виндзорский узел, подтянула его к воротнику и похлопала ладонью по лацкану.
— Готово.
— Знаешь, — он нежно поцеловал ее подбородок, — мы можем на все забить и остаться здесь.
Перл выдохнула, стараясь восстановить равновесие, когда его губы скользнули к ее шее.
— Ты говорил, что дед очень хочет там тебя видеть. — Она немного отодвинулась назад, но Бриджес все еще держал ее в объятиях, и она почти охватывала своими ногами его ногу.
— Скажу ему, что ты заболела.
Перл издала смешок, — как реагировать, она не знала — и отошла от него, приблизилась к окнам, выходящим на скалу и залив; к пляжу вела деревянная лестница.
— Приятный вид. — Она продолжала говорить, отвлекая Бриджеса от его намерения. — Я прямо вижу, как молодой светский лев Бриджес Спенсер крутит в руках бокал с бренди и смотрит на свой личный мир. — Она обернулась. — У тебя ведь есть бархатная домашняя куртка?
Он удивленно уставился на нее:
— Где ты набралась этой белиберды?
Перл пожала плечами, тронув стоящую на подоконнике резную фигурку песчанки.
— Читала много.
Бриджес выпрямился и поправил галстук, глядя в зеркало.
— Блеск. Как у тебя это получается?
— Чему только не научишься, работая в общепите.
— Каково это? — Перл непонимающе взглянула на него. — Ну, работать в клубе. — Положив руки в карманы, Бриджес прошелся туда-сюда, привыкая к туфлям. — Я никогда ничем подобным не занимался. Вы все, наверно, нас ненавидите? — Он хохотнул, но в этом смехе чувствовалась какая-то уязвимость, да и вообще Бриджес был сегодня совершенно на себя не похож.
— Не то чтобы ненавидим. — Перл подошла к журнальному столику, взяла панцирь морского ежа и осторожно прижала кончики пальцев к иглам. Ей вспомнились кухонные разговоры, тысячи ядовитых замечаний, в том числе и ее собственные, — у персонала сформировалось определенное отношение к клиентам. Она представила отца, съежившегося в ту ночь в сторожке дома Гаррисонов, с немеющими от холода руками даже при включенном радиаторе. Он пытался всего лишь продержаться до утра и заработать лишние двести долларов, которые перед Рождеством пришлись бы очень кстати. — Просто, понимаешь… существует граница — обслуга по одну сторону, члены клуба по другую.
— А между нами есть граница? — Он подошел к девушке, сунул палец под лямку платья и провел по ней изнутри. — Я бы не хотел этого.
Перл не могла найти ответа, который бы
