Привет, офисный планктон! - Светлана Рощина
Буквально через несколько дней, когда на часах была уже половина седьмого, а Макаров как всегда ушёл к Генеральному и пропал, я осталась в кабинете одна, так как Юля ушла на больничный. В соседнем кабинете тоже было подозрительно тихо, что означало, что народ разъехался.
Ещё раз обречённо взглянув на наручные часы, словно они могли контролировать ход времени, я поднялась со стула и вышла в коридор. Весь наш этаж опустел, за исключением кабинета Миши Миронова, который так громко беседовал с кем-то по телефону, что его голос был слышен даже из-за закрытой двери.
Однако соседний кабинет тоже не был заперт, и я решила заглянуть туда и узнать, кто там самый совестливый. Оказалось, это Алексей Веников. Он всё ещё сидел за компьютером.
Услышав шум открывающейся двери, Алексей оторвал взгляд от монитора и посмотрел в мою сторону. Конечно, можно было сразу же закрыть дверь и улизнуть обратно в свой кабинет, но мне показалось это невежливым, тем более что в последнее время мы с Алексеем начали потихоньку общаться.
– Домой хочется, – произнесла я. – А Макаров ещё не вернулся от Генерального.
– Домой? – переспросил Веников. – Где же твоя гражданская сознательность? А как же ежедневный трудовой подвиг во благо Родины? – добавил он без тени иронии в голосе.
Я не собиралась затевать с Алексеем спор, но мне было так скучно, а в тот момент Веников был единственным живым человеком, с которым можно было поговорить. Поэтому я решила ответить на его вопрос.
– Ты хочешь сказать, что те бумажки, которые мы каждый день перебираем у себя на столе, приносят пользу Родине?
– Да. Мы делаем свою работу и тем самым приносим пользу своей стране.
– Знаешь, Лёша, я могла бы сделать для нашей Родины гораздо больше. И для этого мне совсем не нужно просиживать здесь штаны, – произнесла я на полном серьёзе.
– И что же ты могла бы сделать такого, что принесло бы пользу нашей стране? – поинтересовался Алексей в надежде подловить меня на слове.
И хотя я стараюсь вообще не распространяться о своих тайных мечтах и желаниях, в тот момент я поняла, что не стоит скрытничать. В конце концов, пусть этот человек узнает, что я тоже не лыком шита и живу на этом свете не только для того, чтобы составлять справки о проделанной работе и отвечать на чьи-то жалобы.
– Например, я могла бы получить Нобелевскую премию. И поверь, для престижа нашей Родины это было бы намного важнее, чем сидеть здесь с утра до вечера и работать на макулатуру.
На лице Алексея появилась улыбка.
– Позволь тебя спросить, в какой области ты могла бы получить Нобелевскую премию?
– Естественно, не по физике, коли я работаю здесь. По литературе, конечно же! Наша страна уже давно не становилась лауреатом в этой области. Думаю, настало пора это изменить.
После этих слов в глазах Алексея появился неподдельный интерес, а улыбка сползла с лица.
– Ты хочешь сказать, что пишешь? – спросил он.
– Да. И у меня есть публикации. Немного, правда, но есть. Есть ещё страница на одном литературном сайте в Интернете. Просто я особо не распространяюсь об этом, потому что литературная деятельность не приносит мне дохода. А стало быть, это всего лишь хобби. И вряд ли кого-нибудь в Корпорации интересует моё хобби.
– И в каком жанре ты пишешь? – снова поинтересовался Алексей, и я заметила, что это было не просто вежливое любопытство.
Он явно принадлежал к числу тех, кто ценит творчество и серьёзно увлечён этим. И как я раньше не замечала в нём этого?
– Во всех. Мне всё интересно, и я пробую себя в разных жанрах. И самое удивительное, мне это удаётся.
– Дашь что-нибудь почитать? – сразу же спросил Алексей.
Его словно подменили. Где тот парень, который был готов сожрать меня с потрохами, когда я села за его рабочий стол и воспользовалась его принтером? Куда делись его отвращение и злоба к моей персоне? Что с ним случилось? Будто по мановению волшебной палочки враг превратился в друга, которому интересно моё увлечение литературой и моя творческая деятельность. И коли такое чудо произошло, грех было отказываться от шанса упрочить нашу дружбу. И я сказала:
– Конечно. Почему нет?
– Тогда я буду с нетерпением ждать.
– Хорошо. Я принесу тебе какой-нибудь рассказик. И приготовься приятно удивиться.
– Хотелось бы верить, – произнёс Алексей, и улыбка снова появилась на его лице.
После этого разговора наши с Алексеем отношения изменились. Мы превратились в единомышленников, которых объединяет общее увлечение литературой. Мы стали часто беседовать о книгах, обсуждая творчество разных писателей, и я была поражена тому, насколько Алексей был начитанным. Раньше мне казалось, что во всём моём окружении никто так много не читает, как я. И я была приятно удивлена, узнав, что Алексей тоже является заядлым книголюбом. И мне было чрезвычайно интересно беседовать с ним, споря по поводу какого-нибудь произведения и обсуждая точку зрения автора на своих героев.
Алексей так хорошо владел литературным материалом, что спорить с ним было одно удовольствие. И во время обеденных перерывов или внезапного затишья на работе, особенно тогда, когда народ разъезжался кто куда, и ни у кого из нас не было срочных документов на исполнении, мы с ним непременно возвращались к нашим литературным спорам.
– Самые лучшие сюжеты придумывает сама жизнь, – сказал мне как-то Алексей, и я не могла с этим не согласиться. – Вот у моего друга такая судьба, что если её записать, несомненно, получится бестселлер.
И он рассказал мне историю своего друга, выслушав которую я поняла, что мой коллега был абсолютно прав.
– Знаешь, Лёша, – это тот самый сюжет, который тянет на Нобелевскую премию.
– Так, пиши! – тут же предложил Веников.
– Нет. Я не смогу создать шедевр с твоих слов. Мне нужен первоисточник.
– Зачем? Я же всё тебе рассказал!
– Ты рассказал лишь о событиях в жизни твоего друга, а мне нужны подробности. Мне нужны его чувства, эмоции, переживания, его мысли! Без этого вместо романа получится газетная статья, которую никто читать не будет.
– Но ты же писатель! Вот и придумай необходимые подробности!
– Нет, я такими вещами не занимаюсь! Всё что я пишу, вымучено, выстрадано и правдиво. Именно поэтому меня читают. И я не могу обманывать своего читателя. Не могу обмануть его доверие. Я могу соврать начальству, соврать родителям или даже тебе, но в своих произведениях я абсолютно честна и открыта. В своих книгах я как обнажённый нерв. Оголена полностью. Все мои произведения написаны кровью и слезами. Именно в этом и кроется корень гениальности. И если я начну брать идеи с потолка и писать штампами, я потеряю себя и никогда не смогу
