Тремориада - Валерий Еремеев
Я проснулся. (Федот) Саша проснулся и тут… Опять пиво, мама-джан. В руинах мои города Саша – спать. Я жарю пельмени. Зашкворчало масло-жир! Курю, как теплоход, а я ж бросил. Семь потов сошло и – ни одного жареного пельменя 8 маяВремя 0:59 Скоро будить Сашу, а за окном “Скорая помощь” и пьяные люди. Время 2:02 А Саша всё спит. На улице пасмурно, на душе ещё хуже. Мы все сдох-нем и вместо мыслей в головах будут черви. “Наше” радио такую пургу сейчас крутит. Я аж заснуть не могу. Наверное, я сволочь: пью пиво один, жру пельмени… А мне бы шашку да коня, да на линию огня! 2:32 Я курю, я смотрю. Значит, ещё существую. 2:57 Жизнь – особенно ночью – дерьмо. 3:29 Ноль эмоций. 3:50 Прочёл вчерашние слова Макса. Согласен. Когда много Богов, это уже – статистика. 4:14 Пью пиво, бывает. Мне 1000 лет, всё уже было. Хоть чего бы нового…4:38 Пора, брат, пора. 4:44 Получились записки придурка. 4:56 Когда я буду Великим – дарую всем свободу. А мелким душою – свободочку. 10:55 (Федот) Пьём пиво. Саша вспоминает, как однажды был трезв. 11:39 (Саша) Сейчас домой пойду. 12:56 (Саша) Вот, сейчас ещё пивка, и всё… 13:21 (Саша) Вот и всё, вставило. Ищем по карте Казахстан в Швеции. Нашли Тироль, а Оренбургом и не пахнет. Федот по азимуту дошёл до Финляндии. На столе раз-ливуха и селёдка. Из Германщины с любовью. Федот уже в Узбекистане. 13:26 Выпили за Каракумы. 13:30 (Федот) Надо быть великим и ужасным. Обломно быть мел-ким ничтожеством. 14:08 (Саша) Мания величия – когда кругом дебилы. 15:42 (Саша) Кушаем колбасу с сухариками. “Извините, гестапо сегодня не работает. Переучёт. Предатели могут обращаться в ближайшее отделение ге-стапо по соседству”
Раз в деревне “Прощелыгино” начался сенокос. 21:23 (Саша бееее) 0:31 (Федот) Чуть не охренел! Ребята, это не шутка. Ну его на фиг! Колбасит. Надо было вчера меньше колбасы кушать. Хо-лодно. 0:39 Жалко первого снега. 0:46 Я уже писал, что всё было. И Саша спал, и пиво так же налито. И сигареты не в кайф были. И инструкция по выживанию(Гражданка) 0:54 Вроде успокаиваюсь. Вроде как-то получше. 0:57 Осторожно, злая собака. Пекинес. А ведь и в пекинесе должно быть что-то от волка. Здравствуй 121-ый день! 9 мая 1:21 2:15 Саша спит, я тоже. Наверное. Вот такой вот День По-беды. А причём тут матрос Железняк? А причём тут Цуси-ма? 2:22 Я курю. В жизни ненавижу две вещи: пустоту и селёд-ку, пусть она даже мойва. 2:32 Мы в ответе за следующие поколения. Пращур в пе-щере отвечает за Хиросиму. 2:55 Темно, холодно, прокурено. Как жить дальше? 3:10 Опа-на! 3:23 Не шутки! Интересно, я дошёл до ручки иль всё ещё впереди? И коль впереди, то где оптимизм? 3:41 Сейчас пожарю мяса. Тигры вискас не едят. 4:30 Мясо шкворчит на сковороде. Приготовлю и разбужу Сашу. Будем праздновать День Победы. 5:05 Красота на сковороде. Эх, красота – она красота, когда её кто-то видит. Если погибнет человечество, Земле больше не быть красивой. А так, даже бензиновые лужи глаз радовать могут. Сашу не разбудить. Тогда и я спать. 7:10 (Саша) Сижу один, пью пиво. 7:40 (Саша) Сходил в магазин, купил пива. Сейчас мы мяско, да под пивко. С праздником! 8:10 (Саша) Не будем ходить в Сенегал за дикарями. Возьмём Колю из мусорного контейнера. О, он вам расскажет по-чём фунт изюму. 9:15 (Саша) Всё, свершилось, иду домой, отходить. 9:27 (Федот) Остался один. Сходить в магазин за водкой, да празд-ник отметить? Иль тоже отходить? Не, “тоже” – словечко, лишённое индивидуальности. Сегодня ещё пью. Перерыв – завтра. 10:01 Если всякий считает себя хорошим, откуда столько сволочи? В туалет превратили подъезд. Ну, хоть бы в мусо-ропровод… Купил праздничную 0,5 водки. И пивка на разогрев, четыре бутылки. 10:08 Политика в рок-музыке – это кастрация. Лидер полу-чается не музыкант, а тот далёкий политик, реализующий свои амбиции. Настоящий рок-музыкант – он как Бог, творец собственных идей. 10:21 (открыл водку) Подумать только, как всё хитро устроено. Ломоносо-вым теперь не нужно идти с обозом до Петербурга. Теперь есть интернет. И прогресс избавляется от лишних умов компьютерными играми. И требует узко-профильных спе-циалистов. Научился крутить высокопрофессионально гайку – и хорош. То, что ты её на болт наворачиваешь, эти знания уж излишни. Если сейчас все разовьют свои спо-собности, мы нарежем куски, которые нам не проглотить. Всем открытиям – своё время. Как паровой котёл, изо-бретённый до нашей эры, остался не у дел благодаря более дешёвой рабской силе. А получи прогресс тот же стреми-тельный скачок раньше? Ядерная бомба в средневековье. И жили б сейчас на Земле лишь тараканы-мутанты. Слиш-ком простой доступ к знаниям отсекается развлечениями. Игры ещё проявят себя покруче героина! Это будет край-ность пользы нынешней. А пока в игре, как и прежде, ре-бёнок готовится к взрослой жизни.10:44 Планета Земля населена заводными роботами. Новень-кие носятся туда-сюда, а иные уж проржавели и скрипят, но всё туда же – орут, как все: делай с нами, делай как мы, де-лай лучше нас! С высоты покажется хаосом, но гигантский муравейник управляется ещё и коллективным разумом. 10:49 (хорошо пошла) Для роботов пьяный в луже – ничтожество, потому как уход от заданной программы приводит к гибели. Пре-зренность – сигнал малой эффективности робота. Глупые же механизмы думают, что они просто культурные, не хо-тят быть презренными. Но это – всего лишь программа. 11:00Выпил за бунт машин. К чёрту свободу выбора от сих, до сих! 11:16А всё ж успеха, какого никакого, я в жизни добился. Я – успешный пьяница. Но есть и ещё к чему стремиться. Стать Великим Пьяницей. Чтоб спустя тысячелетия после слова “Федот” срочно закусывали. 11:23 Хороший ты иль плохой – решать только тебе. Всё остальное лишь чужое мнение. Говорят: я б на твоём ме-сте… Но, будь кто на моём месте, он стал бы мной и по-ступил бы точно так же. То есть – сошёл бы с ума и писал этот журнал. 12:18 Покидаю баржу. На улицу. Воздуха хочу. АРКАШИНА ЗВЕЗДА. Долбаный джин-тоник Дьявольский продукт – От него изжога И болит вот тут… 1.Двадцатишестилетний Аркаша был раззявой знат-ным. Но, несмотря на горести, следовавшие из этого, не унывал. Потому как твёрдо знал – грози ему действительно беда серьёзная, “Счастливая Звезда” отведёт её в сторону. Как отводила прежде от его предков. Звезда эта не то, чтоб сияла над родом Тараськиных, а так, мерцала, дремля. Но в отчаянную минуту всегда просыпалась и спросонья, без особых затей отводила беду. Зачастую внаглую, как шулер, не скрывающий туза в рукаве. Прадед Аркашин, Степан, частенько полагался на старый добрый “авось”. Ох, и аукалась ему такая полити-ка на службе Его Императорского Величества! Но Степан оставался парнем задорным да до песен охочим. И вот как-то, в который раз на работы вне очереди отправленный, отложив топор да перекуривая, запел он частушку матер-ную. Два солдатика бедовых, тоже отложив пилу, слушали его да крутили самокрутки, хохоча. Тут, откуда не возьмись – полковник. И, как ни моргали солдатики, не исчезал. Наоборот, приближался. А Степан, сидящий на брёвныш-ке спиной к нему, задрав голову к небу и прикрыв глаза, всё пел (как оказалось, баритоном): Как у нас да на деревне Девки любят кузнеца…Полковник остановился, слушал не перебивая. А Сте-пан заканчивал одну частушку да другую начинал. Когда, всё ж, взглянул наконец на вытянувшихся по стойке смир-но, побледневших солдатиков, то замолк. За спиной раз-дались аплодисменты. Услыхавший в Степане талант исключительный, пол-ковник не наказал, а забрал того к себе в хор. Неделю спустя полк Степана был подвергнут герман-ской газовой атаке. Мясорубка I Мировой Войны в одно-часье перемолола всю его роту, включая и двух бедовых солдатиков, не умеющих петь. Прадед же Аркашин при полковнике остался жив и, вернувшись домой, вырастил четырёх сыновей. Один из них – Фёдор – дед Аркашин. И на его долю выпала война. И ему посчастливилось выжить. Но ленивую Счастливую Звезду Фёдор поминал за случай, многи-ми годами позже войны случившийся. Тогда ему, как передовому работнику “Лесхоза”, долж-ны были совершенно бесплатно установить на частном дворе сруб бани. Надо было только съездить из посёлка в райцентр, бумаги подписать. – И в общественную баню можно сходить, да не раз-валиться, – сказал Фёдор обрадовавшейся, было, жене. – Ты что ж это, от сруба отказаться хочешь? Ведь да-ром дают! – всплеснула руками бабушка Аркаши. – Тебе двадцать копеек жалко – в общественную баню сходить, как все люди? – Да где ж это все?! Кто с головой да с руками, сами себе бани строят. Хотя б Меркуловы. А ты и сам сделать не можешь, и чтоб за тебя сделали не хочешь! – Мне сруб, Меркулову – кирпичную баню, всё ж замдиректора кирпичного завода. Он-то наверняка за каж-дый кирпичик заплатил. А Мишке, что коров наших пасёт, из чего баньку слепят? – Тебе ж никто, слава Богу, воровать не предлагает! – воскликнула супруга. – И шишка ты не весть какая, чтоб тебе срубом взятку давать. Просто возиться не хочешь. Надо ведь будет ещё фундамент ставить, воду проводить. А это уж за деньги, да и самому поработать придётся. А как же любимый диван без тебя?! – Сбережений ей на фундамент не жалко, а на обще-ственную баню двадцать копеек не сыскать. – Да уж прям, сбережений! И потом, это ж на себя деньги тратить. – А в общественной бане ты на кого тратишь? Бабу Клаву моешь там что ли? – усмехнулся Фёдор. – Во всём-то ты соседям стремишься подражать. Эта баня не хуже того хрусталя. Вот, прям, разбейся, а достань. Каждый нынче барин. Самогон жрут из фужеров хрустальных… В окошко постучали, и жена вышла во двор – гостя встречать. То был Степаныч, товарищ Фёдора по работе. Ему тоже со срубом посчастливилось.
