Евгений Замятин - Том 4. Беседы еретика

Наконец сцена между Отелло и Дездемоной, которой полковник ждет в невероятном напряжении ревности. Под его взглядом из-за кулис Отелло и Дездемона чувствуют себя скованными, они играют немногим лучше солдат. Но постепенно инерция игры увлекает их, они зажигаются, адъютант, забыв все, обнимает m-me Манё. Полковник кричит:

– Занавес!

Занавес падает…

Эпилог – наутро. Фронт, лошади, солдаты. Любезный министр, не моргнув глазом, благодарит за доставленное ему спектаклем удовольствие. Полковник Манё прощается с солдатами: он уезжает в отпуск и едва ли вернется.

Прощается с солдатами и вахмистр: он решил уехать с женой в деревню. Ему больно расставаться с солдатами, с которыми была связана вся его жизнь, ему все они сейчас дороги. Он расчувствовался до того, что, ко всеобщему удивлению, вдруг обнимает и целует своего врага Каньяра. Тронутые этим примирением, солдаты окружают обоих…

<1934–1935>

Бог танца*

Ночью, когда все уже собираются лечь спать, большевики неожиданно начинают обстрел города.

Снаряд разрывается над крышей дома. Паника в доме. Полуодетые обитатели бегут по лестницам вниз, в подвал. Подвал становится похожим на Ноев ковчег: опасность заставляет провести здесь ночь рядом самых разнообразных людей. Среди других – Серж и его мать, пытающаяся закрыть собой сына при каждом взрыве, Серж сердится. Все в подвале косятся друг на друга, но они объединяются, когда, спасаясь от выстрелов, в подвал вбегает «чужая», не из «нашего дома» молодая женщина: почти все против нее – «мест нет». Возмущенный, Серж уступает ей свое место.

Под драматический аккомпанемент выстрелов в подвале разыгрывается ряд сцен, преимущественно комических: генеральша с попутаем в клетке, изрекающим самые неподходящие реплики; юркий Мирон, немедленно начинающий спекулировать спичками, как только тухнет свет… Сержем и «чужой» молодой женщиной (она рекомендуется: «Зинаида X., к сожалению, графиня») – овладевает одинаковый неудержимый школьнический смех. Смех сближает людей быстрее, чем что-нибудь: к концу этой фантастической ночи Серж и Зинаида – друзья.

Он узнает, что Зинаида – приезжая, и предлагает ей поселиться у них в квартире: все равно после занятия города большевики выселят кого-нибудь. Мать Сержа соглашается. Так Зинаида оказывается соседкой Сержа – их комнаты разделяет только тонкая переборка…

Город – под властью большевиков. Страх ЧК, обысков. Обыватели прячут деньги в самые странные и неподходящие места (сцены у Мирона; у генеральши с попутаем). Изредка – треск винтовок на улице.

В этой обстановке почти неправдоподобным кажется то, что мы видим в квартире матери Сержа: она играет на рояле, а он летает и кружится по комнате, опьяненный танцем. Он танцует сначала один, потом с молодой девушкой – почти еще девочкой – Катей. Мать Сержа – бывшая балерина, Серж – лучшее ее создание, лучший из ее учеников. Она хочет, чтобы он стал не просто танцором, но dieu de la danse[14] – как знаменитый Vestris, а для этого он должен работать, что бы ни творилось кругом…

Винтовочные выстрелы на улице ему не мешают. Но вот он слышит знакомые легкие шаги… Зинаида! Он останавливается. Мать, обожающая сына, уступает место артистке: она возмущена Сержем, тем, что эта женщина может отвлечь его от работы. Ей становится неприятна «эта женщина»… Ссора между Сержем и матерью, может быть, первая в жизни.

К «этой женщине» – Зинаиде – жестоко ревнует Сержа и Катя. Но он не замечает этого: ему и в голову не приходит смотреть на Катю иначе, чем на девочку – партнершу по урокам.

И мать, и Катя не ошибаются: Серж влюблен в Зинаиду. Он знает, что мать права: это мешает ему работать. Он избегает оставаться наедине с Зинаидой, а когда это случается, он собирает всю свою волю – и перед Зинаидой – хорошо воспитанный молодой человек, очень любезный, но не больше.

Зинаиде довольно было увидеть один раз Сержа танцующим, чтобы этот юноша с телом античного бога завладел всеми ее мыслями. Внезапная перемена в Серже, эта его холодность – выводит ее из себя. Она делает все, чтобы зажечь его, но он остается верен слову, которое он дал матери и самому себе, – пока не происходит ряд неожиданных событий.

Концерт в зале красноармейского клуба. Публика ведет себя непринужденно. Грызут подсолнухи, топают ногами – чтобы согреться и выразить нетерпение: следующий балетный номер программы – танец Сержа и Кати – запаздывает.

Все более настойчивый топот ног и крики: «Время!» слышны в артистической. Мать Сержа – опытная актриса – невероятно взволнована: она чувствует по настроению публики, что заставлять ее ждать больше нельзя – может кончиться скандалом. А Кати до сих пор нет, хотя она всегда так аккуратна…

Зал уже ревет – Сержу приходится выйти, чтобы танцевать соло, без Кати. Когда публика видит, что она обманута и что не будет балерины, которую солдатам особенно хотелось посмотреть, – поднимается скандал. Рояля не слышно. Мать Сержа в отчаянии встает и хочет уйти. Но Серж делает ей повелительный знак рукой – и она остается.

Весь напряженный как сталь, бледный, Серж выжидает мгновения хотя бы сравнительной тишины, затишья, затем вдруг, отделившись от земли, летит на зрителей…

Топот и крики: «Долой!» еще продолжаются. Но через несколько секунд этот страшный зверь – толпа – уже покорен «богом танца», в зале – мертвая тишина. Она взрывается неистовыми аплодисментами и криками, когда Серж кончает…

Только на другой день утром выясняется причина того, что Катя не явилась танцевать в концерте. В необычный час рано утром Катя врывается к ним и, плача, кидается на шею сначала старой балерине, потом – Сержу.

Оказывается, Катя пришла, чтобы проститься с ними, быть может, навсегда. Ее брат бежал из ЧК, где он сидел; для него добыли надежный иностранный паспорт, он сегодня же уезжает за границу и увозит с собой Катю. Через несколько минут он заедет за ней сюда…

Катю ждет впереди Париж, Дягилев. Мать Сержа с горечью замечает вслух, что это как раз то, о чем она мечтала для Сержа. Секунда колебания со стороны Кати – и она предлагает: ее брат может взять с собой Сержа, а она – останется здесь.

Серж взволнован и сконфужен этим самопожертвованием девушки – сконфужен тем более, что видит появившуюся в дверях Зинаиду, не спускающую с него взгляда. Вспыхнув, он наотрез отказывается от предложения Кати.

В сцену входит новый персонаж – брат Кати. Едва успев сказать несколько провальных слов старой балерине, он вдруг останавливается на полуфразе: он увидел Зинаиду. Затем происходит нечто совершенно неожиданное и непонятное: выхватив револьвер, он делает шаг по направлению к Зинаиде. Серж успевает схватить его за руку. Брат Кати, до последней степени растерянный, выбегает, на ходу бросив Кате, что будет ждать ее внизу, у двери.

Никто из оставшихся не понимает, что значит эта выходка. Смущенная Катя старается извинить брата тем, что он невероятно изнервничался: тюрьма, бегство…

Вошедшая Зинаида останавливается перед портьерой, заменяющей дверь, и слышит, как мать Сержа вполголоса что-то говорит ему о ней, Зинаиде. Он сначала с возмущением возражает, затем молчит…

Снова ночь. Она начинается с комической интермедии: агенты ЧК и солдаты являются в квартиру Мирона. Мирон – председатель домового комитета. Он держится с агентами ЧК на равной ноге, он не расстается с толстым портфелем (внутри – колбаса, игрушка сына, ночная туфля – все, что попалось в спешке под руку…).

Мирон с портфелем и вся компания-появляются в квартире старой балерины. Выходит бледный, но хорошо владеющий собой Серж: он готов… Ему заявляют, что он им, собственно, не нужен – их интересует гражданка Зинаида X. Она, не открывая двери, просит разрешения одеться. Мирон, подмигнув чекистам, кричит: «Конечно, конечно!», он командует Сержу, чтобы он шел к себе в комнату.

В комнате Сержа задвинутая шкафом дверь в комнату Зинаиды. Серж сдвигает в сторону тяжелый шкаф, открывает дверь – и появляется перед кончающей одеваться Зинаидой. Сейчас ее уведут, быть может, на смерть: то, что она бывшая графиня, – обещает ей мало хорошего. Сознание этого взрывает все шлюзы в душе Сержа – и Зинаида слышит несвязные, страстные, горячечно-торопливые признания Сержа – каждую секунду могут снова постучать к ней в дверь…

И этот роковой стук разлучает их – в момент первого их объятия. Навсегда они расстаются – или нет, им еще суждено встретиться?

Взволнованные, счастливые и одновременно опечаленные, Катя с братом переезжают границу, вспоминают о тех, которые остались там…

Там – какой-то народный праздник, шествие. Чье-то бледное лицо из-за решетчатого окна смотрит на идущих…