Царь горы - Александр Борисович Кердан
Страсть к Майе была сродни наваждению. Он жил, как заколдованный, в каком-то тумане, и многие события в его жизни в этот период прошли как будто по касательной. Даже самые трагические…
От инфаркта умер отец Борисова – Павел Андреевич, а следом за ним, буквально через полгода, мама – Татьяна Петровна.
Разбирая после похорон документы, Борисов наткнулся на связку миниатюрных календарей с видами Челябинска. Это были календари разных лет, и на каждом красным цветом были обведены самые обычные дни.
«Зачем мама помечала их?» – он стал вспоминать и вспомнил, что как раз в это время гостил у родителей.
У Борисова сжалось сердце. Приезжая к ним, он всё куда-то торопился, бежал к одноклассникам, спешил поскорее уехать назад, ссылаясь на неотложные дела, а перед расставанием совал матери и отцу деньги, как будто откупался от них…
Татьяна Петровна во время одной из последних встреч призналась ему:
– Я ведь стала в церковь ходить, Витюша. О тебе, сыночек, молюсь… Какой-то ты у меня неприкаянный… И с Симой не пожилось, и сейчас один маешься…
Борисов смотрел на материнские календари и чувствовал себя неблагодарным эгоистом: он-то в своём карманном календарике красными кружками обводил дни, когда встречался с Майей…
«Так больше продолжаться не может! – решил он. – Надо или рвать с ней бесповоротно, или окончательно забирать к себе!»
4
«То, что падает, надо подтолкнуть», – говорил Заратустра. Но не каждому под силу подтолкнуть к разрыву отношения с тем, кого любишь.
Расставание Борисова с Майей тянулось долго и мучительно. Совсем не так, как с Серафимой. Развод с ней можно было сравнить с удалением молочного зуба, который и так уже шатался. Оставалось только привязать к нему ниточку, а другой её конец прикрепить к дверной ручке. Дёрнул – и зуба как не бывало! Немножко больно, маленькая капля крови на ватке…
Майю он вырывал из своей жизни, как будто удалял зуб мудрости, вросший в челюсть четырьмя разлапистыми корнями.
Однажды в гарнизонной поликлинике старенький щуплый стоматолог Юрий Абрамович Лёвин, упираясь в грудь Борисова коленом, пытался удалить воспалившийся зуб-чудовище и не смог. Вконец измучив Борисова, он направил его в областную клинику, к своему знакомому врачу с мрачной фамилией Убийвовк. Могучий, как средневековый палач, Убийвовк своими ручищами, поросшими густыми рыжими волосами, при помощи щипцов, скальпеля, молоточка и долота всё же избавил Борисова от больного зуба, разворотив при этом полчелюсти… Рана долго не заживала, всю щёку «разбарабанило», и Борисову пришлось ещё не раз посещать зубоврачебный кабинет, пока последствия удаления зуба мудрости не были преодолены.
Так вот и с Майей. Несмотря на свой зарок – разобраться с этими измотавшими его отношениями, Борисов никак не мог ни расстаться с нею, ни увести её от мужа.
Их свидания, телефонные звонки и письма до востребования на главпочтамт продолжались. Вопреки здравому смыслу и укорам совести, Майя не бросала Гришу, Борисов не мог её забыть.
Времена стояли смутные и тревожные, под стать их отношениям.
Страна, взбудораженная гласностью и обещаниями «сытого и счастливого завтра», бурлила всё сильнее. Начались центробежные процессы в республиках Прибалтики и Закавказья. Дело дошло до «сапёрных лопаток» в Тбилиси и противостояния армейского спецназа с националистами у телецентра в Вильнюсе. Экономика всё больше пробуксовывала, полки в магазинах пустели, в большинстве городов продукты и водка отпускались по талонам. Зато в СССР появилась новая плеяда богатеев. Из тени вышли «цеховики», ставшие новоявленными кооператорами и оптовиками, и «крышующие» их группировки из числа бывших спортсменов и уголовников.
У известных режиссёров и актёров появилась мода сжигать свои партбилеты на Красной площади перед телекамерами. В «Огоньке» и центральных газетах одна за другой стали появляться разоблачительные статьи о партийных коррупционерах, живущих не по социалистическим принципам, о генералах, эксплуатирующих солдатский труд на строительстве своих роскошных подмосковных дач, о неуставных взаимоотношениях солдат в армии, о дураках-офицерах – лодырях, пьяницах и бабниках… Ходить в военной форме по вечерней Москве стало небезопасно, можно было получить тумаков от сограждан, которым глашатаи «гласности» внушили, что «дармоеды и нахлебники в погонах» объедают советский народ.
Многие сокурсники Борисова в этот период написали рапорты и уволились из Вооружённых сил. В недавнем прошлом из армии увольняли только за дискредитирующие офицера проступки, что неизбежно сулило «волчий билет», с которым на «гражданке» нигде не устроишься. Нынче это никого не пугало. «Рыба ищет где глубже, а человек – где лучше!» – уволенные офицеры тут же вливались в ряды предпринимателей или их охранников и при встречах с бывшими сослуживцами кичились высокой зарплатой и малиновыми пиджаками. А те, кто остался доучиваться в академии, шли на ночную подработку, чтобы хоть как-то прокормить свои семьи в условиях удорожания столичной жизни и тотального дефицита. Особой удачей считалось устроиться ночным сторожем или «вышибалой» в частные ресторанчики и кафе. Остальные довольствовались разгрузкой железнодорожных вагонов с мукой и сахаром, яблоками и апельсинами и прочими товарами народного потребления.
«Афганская заначка» у Борисова быстро закончилась. Поездки к Майе, оплата гостиниц и походов в рестораны наносили его ежемесячному денежному довольствию невосполнимый урон. Он с трудом устроился ночным сторожем в книжном магазине на Арбате, где последние полгода учёбы совмещал полезное с приятным.
Из книг, что он прочёл во время дежурств, одно высказывание Честертона, величаемого «принцем парадокса», показалось Борисову особенно актуальным. Он даже выучил его наизусть: «Нам нужно не обычаи менять и не привычки, а точку зрения, веру и взгляд. Если мы правильно увидим долг и долю человека, жизнь наша станет простой в единственно важном смысле слова… Всякий прост, когда искренне надеется, верит и любит».
Борисову, как и большинству его сограждан, ничего иного и не оставалось – только надеяться, верить и любить.
Незаметно подошло время выпуска из академии.
Царедворцев предполагал остаться в Москве – главным редактором в одном из центральных журналов Министерства обороны: «Советский воин» или «Коммунист Вооружённых сил», но тут вмешался «личный фактор».
– Тайка совсем сдурела! – посетовал он Борисову. – Повернулась на «самостийности»! Представляешь: она из КПСС вышла и вступила в какое-то непонятное общество «Народное движение Украины за перестройку», главная цель которого – выход из СССР. И это дочь генерала-политработника! Раньше сыпала цитатами из Маркса и Ленина, теперь ярых националистов Костомарова и Драгоманова изучает. Гутарит тильки на украйнской мови, – передразнил он жену. – А меня при последней встрече «клятым москалём» окрестила! Ну,
