Городская сюита - Сергей Кулаков

— Зачем ты так! — тут же напряглась Диана.

— Как? — спросил Олег. — Он украл тебя у меня и даже не подозревает об этом.

— Почему украл? Я же с тобой…

Лицо Дольникова перекосилось.

— Я уже говорил: не смогу делить тебя с ним, — резко проговорил он.

— Но я же делила тебя с твоей женой, — напомнила Диана.

— Это другое.

— То же самое, — спокойно возразила Диана. — Просто мужчинам так удобнее думать.

— Ты так хорошо знаешь мужчин?

— А там и знать нечего.

Дольников замолчал, глядя на нее. Сегодня она не переставала удивлять. Как он не заметил, что она стала совсем взрослой?

— А если, — спросил Олег, — он откажется от тебя?

— Максим никогда от меня не откажется, — с улыбкой превосходства ответила Диана.

— Ну, а если? — пытал Дольников. — Если допустить это чисто теоретически? В этом случае ты приняла бы мое предложение?

— Он не откажется, — сказала она. — И давай больше не будем об этом. Я устала…

Они спорили до ночи, но ни к чему не пришли. Диана, одержав победу, не собиралась уступать. Дольников снова кричал, спорил, убеждал. Она в ответ лишь качала головой. Все было бесполезно. Он проиграл. Оставалось только смириться и принять существующее положение, что неустанно предлагала Диана. Но чтобы его принять, он должен был стать другим человеком, а это произойти не могло. Он был тем, кем был, и никак не мог донести до нее эту простую истину. Они, словно двое глухих, пытались докричаться друг до друга, где каждый желал другому добра, но все усилия были тщетны и приводили только к усилению непонимания.

— Ты хотя бы понимаешь, — окончательно потеряв терпение, кричал Дольников, — что ведешь себя как продажная женщина?

— Что ты говоришь? — снова плакала Диана. — Я никогда ничего такого себе не позволяла…

— Да? — язвил Дольников. — А твое поведение именно так и называется. И с тем, и с другим! С тем — потому что завидный жених, со мной — потому что начальник и можно использовать в личных целях…

— Как тебе не стыдно? — заливалась слезами Диана.

— Мне? — сатанел Олег. — Это мне должно быть стыдно? Ты хочешь жить с двумя мужчина одновременно, а стыдно должно быть мне?

— Ты ничего не понимаешь, — бралась за старое она. — У девушек очень сложная жизнь. Ты мне показался очень хорошим, вот я и…

— Да, да! — кричал Дольников. — Давай, еще про отца вспомни! Я счастлив, что заменил тебе его. Слышал уже сто раз, хватит!

Снизу постучали по батарее. Дольников опомнился. За окном стояла глубокая ночь. Диана сидела в темноте, и только свет от фонарей озарял ее фигуру.

Подойдя к окну, Олег уставился на светящиеся кроны деревьев. Они слегка шевелились — дул ветер, и его порывы освежали горячую кожу лица.

— Я поеду домой, — сказала Диана.

Он помолчал, понимая, что навсегда теряет ее.

— Значит, нет? — спросил он и на секунду замер.

— Нет, — ответила твердо.

Он подошел к ней, опустился на колени, обнял, не представляя, что она может сейчас подняться, шагнуть к двери и уехать… Допустить это было невозможно, и все, что он сейчас говорил, показалось невыносимым вздором.

— Прости меня, — сказал он.

— И ты меня, — ответила она.

Он потянулся к ней и в темноте сразу нашел ее губы. Нет, она не уходила от него. Она была рядом, и все, что им нужно было, вот эта комната и темнота за окном. А дальше они уже не отпускали друг друга, и не нужно было слов, потому что он был с ней, а она с ним, и эта была наивысшая мудрость — на эту ночь, по крайней мере. И та странная мысль, что промелькнула у Дольникова, вдруг направила его мысли совсем по другому пути и вернула надежду, которую он едва не потерял.

Часть вторая

Глава первая

Днем позвонила хозяйка.

— Олег Петрович, — без обиняков начала она, — мне сказали, что у вас вчера было очень шумно!

— Это недоразумение, Татьяна Сергеевна, — морщась, как от зубной боли, проговорил Дольников.

— Я просила вести себя прилично, — отчеканила женщина. — Вы взрослый человек, и я положилась на ваше слово. А мне звонят и говорят, что вчера у вас весь вечер был страшный скандал с какой-то юной особой…

— Татьяна Сергеевна, я сейчас очень занят, — сказал Дольников. — Извините.

Он отключился, не слушая протестующих воплей, и отложил телефон.

«Этого еще не хватало», — подумал он.

Минувшая ночь завершилась безрезультатно, а день продолжился работой, многохлопотной и бесконечной, как обычно. Это и спасало, отвлекая от болезненных мыслей.

Диана заходила несколько раз, обсуждала с ним материалы, болтала о новостях в редакции, словом, вела себя так, будто ничего не случилось.

Олег поражался ее отходчивости.

«Или она глупа до святости, — думал он, вглядываясь в ее оживленное, румяное лицо, — или получила в наследство самый счастливый в мире нрав».

Он решил пока к щекотливой теме не возвращаться. Надо было хорошенько все обдумать и понять, как действовать дальше.

Вообще же, если говорить начистоту, дела его обстояли неважно. Получалось, что совершенно напрасно он признался жене в измене и ушел из семьи. Снял квартиру, заплатив за нее баснословную сумму. Если бы все это совершалось ради их с Дианой союза, все это было бы прекрасно и замечательно. Но она уходила к другому, и ничто не могло поколебать ее решимости. И Олег, по определению Верховцева, выходил в этой ситуации «трижды дураком».

Но он не собирался сдаваться. В Диане заключался смысл его жизни, и существовала еще возможность изменить навязанный ему ход вещей. Та мысль, что пришла ночью, была подлой, недостойной взрослого мужчины, и он колебался, не зная, имеет ли право так поступить. Но она заключала в себе надежду на спасение. Ею в большей мере он и был занят два последующих дня. И даже ворох работы не мог отвлечь его от постоянного обдумывания вариантов развития событий, которые следовало ожидать в ответ на предпринятое им вмешательство.

В пятницу Олег решил действовать. Это был его «удачный день». А кроме того, Диана накануне отказалась к нему приехать, сославшись на необходимость встречи с Максимом.

Теперь она не скрывалась и упоминала имя жениха с подкупающей простотой. Видимо, решила, что Дольников со всем смирился, и была особенно нежна с ним — ластилась, как кошка, и все порывалась заняться любовью прямо в кабинете. Олега передергивало от ее прикосновений, откровенных призывов, но как мог сдерживался, понимая, что не должен ее