Великие рыбы - Сухбат Афлатуни
И так полюбил князь Борис кроткие Петровы ответы и добрый его обычай, что всегда Петра при себе держал, на ястребиную охоту только с ним ездил и за трапезу без него не садился. Попросил владыку Игнатия побратать их в церкви. Стали звать Петра братом князя.
Раз как-то говорит князь Петру:
– Великую благодать обрел ты пред Богом и граду нашему. Подарю я тебе надел земли небольшой из своей вотчины против церкви святых апостолов, у самого озера, и грамоту тебе испишу!
– Я, княже, сроду не знаю, как землей владеть, и отцы мои не владели, вольными людьми были…
– Я, – сказал князь, – все уряжу, как у нас водится. А грамоты – чтоб не отнимали мои дети и внуки этих поместий у твоих детей и внуков.
И повелел князь, чтобы перед епископом были составлены грамоты Петру на владение землями вдоль озера.
И затихла в те годы Орда надолго и не страшила град Ростовский.
Умер епископ Игнатий.
Умер князь Борис Василькович.
Дети княжеские продолжали звать Петра дядей.
Петр дожил до старости, перед смертью принял монашеский чин. Похоронить себя велел на месте своего «спалища», где явились ему святые апостолы.
Так и сотворили. И стали со дня его смерти строить там монастырь.
Прошло время.
Внуки князя ростовского стали забывать Петра и добродетель его. Стали вести меж собой и своими боярами такие разговоры: «Что ж с того, что наши родители звали сего Петра дядей, что дед наш получил от него много монет и братался с ним в церкви. Род их татарский, не наша кость – какая ж они нам родня! Мы-то сребра от них не видали!»
Такие у них были речи, и не думали уж о чудотворении святых апостолов Петра и Павла, позабыли о любви прародителей своих.
И начали чинить обиды Петровым детям, отнимать у них луга и угодья.
Поехал сын Петра искать правды в Орду.
Сказал там, что он внук хана. Обрадовались ему ордынские дядья, надарили подарков и отправили с ним посла. Приехал ханский посол в Ростов, позвал на суд внуков ростовского князя. Показаны были им грамоты, данные Петру старым князем. Уставил по этим грамотам посол рубежи владений сыну Петра, дал ему ханскую грамоту со златой печатью и отошел обратно в Орду.
Дожил сын Петров до старости, щедро жертвуя на собор Пресвятой Богородицы и на Петров монастырь.
Умер сын Петров.
Внук Петра, Юрий, тоже много жертвовал собору, устраивал пиры епископу и клиру в поминальные дни по своим родителям и прародителям и в праздник святых апостолов Петра и Павла.
Рыбарям же Юрьевым удавались бо́льшие уловы, чем градским ловцам. Будто играя, рыбари на водах Петровых едва ввергнут сети, так множество рыб извлекают, и щук, и окуней, и лещей, а градские рыбари, как ни труждаются, а все оскудевают.
Пошли градские ловцы к своим князьям с ябедой:
– Эдак Юрьевы ловцы всю нашу рыбу изловят, и будет озеро пусто!
Призвали князья Юрия и говорят ему:
– Дед твой получил от прародителя нашего грамоты на место под монастырь, а не на озеро. Да не ловят там рыб ловцы твои, понял?
Вздохнул Юрий тяжко и поскакал в Орду. Поведал там дядьям о своих обидах. Дядья почтили родича богатыми дарами и снарядили с ним ханского посла.
Приехал ханский посол в Ростов, остановился у озера в монастыре Петра и Павла и вызвал князей на суд. Явились князья, стоят, на ханского посла со страхом поглядывают. А Юрий положил перед послом все Петровы грамоты.
Переглядел посол грамоты и спрашивает князей:
– Ваша, говорите, вода в озере?
– Наша, – отвечают хором князья.
– А есть ли под вашей водой земля, которую передал прародитель ваш Петру?
– Есть, – говорят князья. – Земля его, а вода на ней – наша, княжеская!
– А можете ли вы свою воду снять с той земли?
Задумались князья, заскребли затылки.
– Нет, – говорят, – господине, не можем мы снять ее с земли!
– Если снять эту воду с земли не можете, то зачем своею ее называете, а? Создана она Вышним Богом на службу всем людям! Если куплена была земля, то и вода, что на ней!
Присудил он воды озера по границам земельных владений Юрию, скрепил грамоту златой печатью и отошел к себе в Орду.
В 1322 году хан Ахмыл вместе с московским князем Иваном Калитой перешел замерзшее русло Волги и пришел на Русь.
Отряд двигался тучей, сея пожары и смерти. Иван Калита искал случая разделаться со своими противниками – тверскими князьями. Орда – покарать недовольных и навести порядок с выплатой дани.
Первым пал Нижний Новгород. Затем был сожжен Ярославль «и много полона безчислено взят». От развалин Ярославля отряд повернул на юг, к Ростову.
Сто лет не видел Ростов ордынского войска. Сто лет прошло, как обосновался в Ростове царевич Петр и род его. Жил и здравствовал в то время уже правнук Петров, сын Юрия – Игнат.
Заслышав о татарском приближении, бежали из города ростовские князья. Побежал и епископ Ростовский Прохор.
Настиг Игнат возок епископский, стал увещевать владыку остаться, не бросать город. Только не слушал его епископ. Такой страх ордынский отряд на всех навел!
Выхватил тогда Игнат меч и говорит, уже без всякого почтения:
– Если ты не пойдешь сейчас со мною навстречу Ахмылу, я сам тебя посеку! Там наше племя, сродники мои!
Что делать? Вернулся епископ в Ростов…
«После бойкого перезвона мелких колоколов из церкви выбежал служка с заплетенной косичкой, в подряснике и махнул красным платком молодцам, колотившим в „вечник“. Те перестали звонить и отерли рукавами вспотевшие лбы. Толпа еще более потеснилась к паперти. Мужики влезали на возы, садились на упряжных лошадей, – все хотели узнать, чего ради народный сполох?
Из церкви с протяжным пением вышел хор певчих. За ними двигались четверо дюжих дьяков-ревунов в церковных облачениях, размахивая дымящимися кадилами. Затем торжественно выплыли десять священников в золотых ризах, с серебряными и медными крестами в руках; наконец показался епископ, поддерживаемый под руки двумя мальчиками в одеянии послушников»[7].
Вышел епископ навстречу Ахмылу в ризах с крестом, со всем клиром, с хоругвями и пением.
А Игнат, вперед крестного хода с горожанами, вынес потеху ханскую – охотничьих кречетов, шубы и хмельные
