На другом берегу - Ирина Верехтина
– Песец – это для подростков, – объявил сестре безжалостный Дима. – А тебе мы подберём что-нибудь приличное, – повернулся он к Марине. Марина, уставшая ему возражать, покорно ждала. Тем более, что возражать было бесполезно…
Дима о чём-то пошептался с хозяином бутика, который вышел проводить гостей и с которым Дима целый час просидел за накрытым гостевым столиком, выпив несчётное количество кофе и выкурив дорогую сигару. От коньяка пришлось отказаться – Дима был за рулём. Он пошептался о чём–то с хозяином, и тот принёс Марине изящного покроя шубку необыкновенного голубовато-серого цвета, так подходившего к её волосам. У Марины захватило дух – голубая норка!
– Нет, нет! Не надо! – сказала Марина. – Но шуба оказалась у неё на плечах, а нетерпеливые руки Демосфена уже распустили хитрые узлы лыжной бечёвки, выпустив из плена её волосы, и завязали на талии Марины жемчужно-серый поясок. В шубе было тепло и уютно. Марина попыталась её снять и вернуть обратно в магазин: она знала цену вещам и представляла, сколько может стоить такое чудо (вернее, не представляла – цена была запредельной). Но Дима не позволил ей это сделать, железной хваткой стиснул Маринины плечи и вывел из магазина.
– Стой тут, я расплачусь, сумки возьму, потом Нику домой забросим, и к тебе» – буднично сказал Дима, словно они всегда так возвращались – втроём.
…Серебристый «мерседес» остановился у подъезда, и Марина вышла, придерживая обеими руками длинную шубу. По серому жемчугу меха рассыпались бронзовые волосы.
– Здравствуйте, Мариночка! Вас и не узнать! – приветствовали её вездесущие соседки. И долго смотрели вслед.
– Ну вот, а ты хотела – в штормовке и с кирпичом. На лошади! – напомнил Марине Демосфен, навьюченный как та самая лошадь. Через две недели – самых счастливых в жизни Марины – они переехали к Диме: в коттедже было удобнее. Во всяком случае – удобнее Демосфену, и Марина согласилась с мужем.
Демосфен готов был выполнить любое её желание, и Марина соглашалась, потому что было бесполезно возражать. Ему нравилось, что она соглашается – в противоположность упрямой и своевольной Нике, которую оба с нетерпением ждали каждую пятницу.
Через год у них родились близнецы – мальчик и девочка. Дети были здоровые и красивые. Сына они назвали Анастасом, а дочку Адрианой. Это – когда вырастут. А пока Марина звала их Стасиком и Анечкой, и Дима не возражал…
Часть вторая. На другом берегу
Глава XX. Столица нома Аттики
Другие берега
Ветер пах цветущими апельсинами и мелиссой. Марина сидела в плетёном кресле–качалке и лениво думала: чем ещё? – Анисом, розмарином, кардамоном и тмином! Марина улыбнулась: как же иначе? В их маленькой кондитерской к чаю всегда подавали выпечку – пирожки, булочки и домашнее печенье.
Пирожки здесь пекли особые – по старым, забытым рецептам, которых сегодня уже не найти в кулинарных книгах. Марин привезла с собой в Афины факсимильное издание «Записок по курсу кулинарной школы»
«Никитский бульвар, собственный дом, №13.
Типография Г.Г. Аралова, Москва, Тверская, угол Леонтьевскаго пер.» – затейливой старославянской вязью значилось на обложке.
Если бы три года назад Марине сказали, что она будет жить в собственном доме, да не где-нибудь, а в Афинах – столице нома Аттики, да не где-нибудь, а на улице Тодороса Колокотрониса, – она бы рассмеялась.
Три года назад Марина не представляла себе, что своими глазами увидит древний храм Посейдона в Сунионе, от которого сохранились огромные колонны (местные жители называли его «каво–колонес» (мыс с колоннами, греч.), будет собирать виноград в Каливатосе, а за арбузами и дынями ездить на остров Кос (они слаще даже узбекских, дыни с острова Кос!). Что побывает на многочисленных островах – Родос, Сими, Нимос, Нисирос, Крит… Что будет готовить голубцы в листьях цикламена, которые очень нравились детям ( а Марина больше любила капустные). Что будет жить в собственном доме в центре Афин – пусть и в небольшом, всего два этажа
На втором этаже располагалась квартира, выше – мансарда с крышей-террасой, где они с мужем любили сумерничать вечерами, уложив детей. Они сидели обнявшись и слушали любимые песни, а сверху их обнимало чёрное бархатное небо с голубыми сапфирами звёзд. Марина до сих пор не могла привыкнуть к тому, что оно так близко. Однажды она шутя вспрыгнула на скамью и протянула к небу руки: «Хочешь, достану тебе звезду?». Демосфен сгрёб жену в охапку и, бережно опустив на ноги, помотал головой: «Охи (нет). Уже достал». И добавил: «Ты осторожнее! Иногда звёзды падают»…
Другая жизнь
С того дня, как они переехали в Афины, всё и всегда было так, как хотела Марина. Они объездили всю страну (что оказалось нетрудно), взяв напрокат шикарные мотоциклы.
– Медовый месяц на «Ямахе» – смеялась Марина (водить она научилась ещё в России).
– Медовый месяц у нас с тобой был пять лет назад, – напомнил жене Демосфен.
–Да? – Удивилась Марина. – А мне кажется, он ещё не закончился!
Они побывали везде, где только можно было побывать. Марина своими глазами увидела древние скульптуры из Микен, Спарты, Пилоса, Фессалии, с Кикладских островов… Демосфен отовсюду увозил с собой их миниатюрные копии, и дом стал напоминать Марине второй этаж Пушкинского музея изобразительных искусств на Волхонке.
А первый этаж целиком занимала кондитерская: небольшая, всего двенадцать столиков. Торговали в кондитерской и «на вынос» – всем хотелось унести домой пакет горячих, тающих во рту пирожков, и покупателей у них хватало. Пирожки просто разлетались!
На кухне работали шестеро женщин. Марина наняла их очень простым способом: дала в местной газете объявление на русском языке (!) без перевода (!), рассудив, что русская кухня в русском исполнении только выиграет. – «Пирожки в авторской редакции!» – смеялась Марина. Демосфен ей не мешал.
На объявление откликнулись сразу же. И в просторной пекарне, оборудованной мощными вытяжками и итальянской техникой (Демосфен и не ждал, что Марина выберет греческую), журчащим ручейком лилась русская речь, и на душе у Марины теплело, стоило ей войти…
В больших жарочных шкафах пеклись воздушные заварные куличи; затейливо плетёные, облитые сладкой помадкой выборгские кренделя; сдобные колбовые пирожки с нездешними начинками: с капустой и белыми грибами, с картошкой и жареным луком, с рисом, изюмом и яйцом, а ещё морковные и яблочные…
На плите в глубоких сотейниках жарились в кипящем оливковом масле пузатые левашники (маленькие пирожки из тонкого теста на коньяке) с начинкой их абрикосового, персикового, яблочного и сливового повидла. Подавались левашники подсушенными на салфетках (чтобы стекло
