Портрет себе на память - Татьяна Николаевна Соколова
Такси подходит точно в назначенное время, и я со своим чемоданом и ноутбуком бреду через двор, прощаюсь во дворе с Матросей. Тамара идет за мной, открывает мне дверь машины.
Я хочу обнять её на прощание, но она резко отстраняет меня.
– Ты что?! И не думай, – говорит она, открывая заднюю дверь, и садится в машину.
В аэропорту мы выходим из старенького Форда, и Тамара лично следит, чтобы я дала на чай молодому таксисту, у которого, судя по телефонным разговорам с девушкой, которая три раза звонила во время нашего недолгого путешествия, финансовые затруднения.
Она говорит мне потом:
– Ты слышала, как она ему названивала? Он ей говорит, что сегодня не может встретиться, нужно работать, а она ему опять про свое. Это настоящая одесситка, он всё равно сделает так, как она захочет. Одесситки такие!
В аэропорту Тамара говорлива и оптимистична. Пока мы вместе, кажется, что расставание только на минуточку. А потом я долго смотрю на неё, удаляясь в воротах на посадку.
Зачем надо снова приехать в Одессу
Самолет взлетает, кружит над городом – прощай Одесса. Сердце щемит. Но почему я раньше не приезжала в Одессу? Надо обязательно выбраться в следующем году, хоть на пару дней.
Чтобы узнать снял ли раввин редактора еврейской газеты, на которого Тамара подавала жалобу.
Чтобы убедиться, что кот Кузя жив, правильно питается, а его хозяйка наказана за плохое отношение к котам (ну скажем, например, её симпатичный муж Толя ушел к другой женщине, которая любит животных).
Чтобы проверить, останавливается ли автобус на углу Канатной. Уже после моего отъезда, когда я однажды позвонила Тамаре, после обычных расспросов о состоянии здоровья и политинформации о вредных действиях правительства она сообщила, что автобус на углу все-таки останавливается, и она там недавно садилась.
Чтобы съездить на пляж в Каролину Бугаз. Говорят, там очень чистая вода.
И ещё, я ведь не спросила, как умерла её мать.
***
Звоню Тамаре, чтобы сообщить, что я удачно приземлилась. И что меня встретили с букетом цветов. Она отвечает:
– Как я рада! Сегодня думала о тебе. Услышала по радио, что в Ленинграде 28 градусов, как вы там переносите такую жару? – И вдруг в её голосе звучит озабоченность: – «Ты решила, за кого будешь голосовать? Сделай правильный выбор – ведь не каждый может справиться с такой огромной страной».
Потом, уверовав в мою твёрдую гражданскую позицию, она успокаивается и продолжает о себе.
– Мать снится каждый день. Зачем она приходит? Все-таки деторождение нужно планировать. Мать была исключительно талантливым человеком, талантливым во всем. Мы не получили от неё и десятой доли её таланта. Но жизнь сложилась тяжело. Из-за того, что я родилась погиб первый ребёнок. Помнишь, я тебе рассказывала, что у отца была серьезная травма? Мать не отходила от его постели несколько месяцев, сутками пропадала в больнице. Бабушка её ругала, потому что ей одной трудно было справляться с малышом.
– С каким малышом? – перебиваю её.
– Как? Разве я тебе не говорила? Когда отца избили, у них уже был ребёнок. Это был мальчик, необыкновенно добрый и не по возрасту развитый. И однажды, когда бабушка в очередной раз упрекнула маму за то, что она просиживает сутками в больнице возле отца и не может уделять внимание ребёнку, мать ответила: «Если будет жив Он, у нас ещё будут дети». И что ты думаешь! Отец выжил, потом вышел из больницы, и мама забеременела мной, вовсе не потому, что она хотела тогда ребёнка, просто отец был ещё слабоват, и она потакала ему во всем и ни в чём не могла отказать. А когда она была со мной в роддоме, случилось так, что её первенец, которому тогда было два года, тяжело заболел и умер.
Вот оно в чем дело, оказывается…
– Это неправда! – кричу ей в трубку. – Она вас любила. Мама вас любила!
***
В течение года периодически звоню ей, она кажется мне бодрой, много говорит, дает советы. Обещаю приехать, но не летом, так осенью, потому что мне опять нужно уехать в командировку на три месяца. Но не суждено…
В конце следующего лета мне звонит незнакомая женщина – это Оля. Я сразу обо всем догадываюсь. Она говорит, что мой номер написан на стене и что прежде Тамара ей обо мне рассказывала. Связь всё время прерывается, я пытаюсь перезвонить чуть позже; потом звоню на городской номер. Но ни в этот день, ни потом мне не удается дозвониться. И мне тоже никто не звонит.
Она растворилась в пространстве, как его мельчайшая частица, и гармония этого пространства теперь стала и её гармонией.
Надеюсь, что там всегда звучит музыка.
