История болезни - Дарья Яскеляйнен
Чиара застонала во сне, хрупкая и нежная, женщина всей его жизни.
– Мы справимся. Я верну тебя, tesoro. Я обо всём позабочусь.
***
Всю ночь Джорджио провёл на кровати рядом с женой, не сомкнув глаз. Он не мог спать. Происходящее не укладывалось в рамки привычного.
Утром мужчина тихонько заглянул в комнату к детям. Чезарино мирно посапывал на диванчике, а старшие… они лежали на кровати в обнимку, абсолютно нагие и прекрасные в своей молодости. Ничто уже не могло удивить мужчину. Джорджио решил позже обдумать эту новоявленную близость и взросление старшего сына.
Чтобы не ставить их в неловкое положение, отец написал записку и засунул под заботливо закрытую дверь. После разбудил жену и попросил одеться. Им предстояло ехать к доктору. И на этот раз, возможно, Чиаре не удастся сразу вернуться домой. Она понимала это, но не сопротивлялась.
– Можно мне попрощаться с детьми? – спросила она мужа, как спрашивает о последнем желании перед казнью приговоренный к повешению.
– Amore, ты же знаешь, так будет хуже. Возможно, мы вернёмся сегодня домой, и они ничего не заметят. Они спят, давай поедем без лишнего шума, – Джорджио отвечал спокойно, но в его голосе слышались металлические нотки.
– Ты же объяснишь им, что я не осознавала, совсем не осознавала, как сделала больно Чезаре? Я не хочу, чтобы он запомнил меня такой! Он же будет меня бояться, это травма на всю жизнь!
– Конечно, ты сама всё им потом объяснишь, как только вернёмся домой. Всё будет хорошо. Накинь шарф потеплее, на улице очень холодно.
Чиара плакала беззвучно, просто слёзы неиссякаемым потоком скатывались к носу, по носогубным складкам вниз, на подбородок, откуда она смазывала их тыльной стороной ладони. Вся шея намокла, а слёзы всё не заканчивались. Она переживала потерю контроля над собой, свои страхи и предстоящую разлуку с детьми, которой – Чиара точно знала – не избежать. Оно и к лучшему, девушке хотелось изолировать саму себя от детей, от любимых, ведь она стала для них опасной.
***
– Почему ты несёшься сегодня на работу без завтрака? Что-то случилось? – Беатриче сонно разглядывал мужа, тщетно стараясь удержать его за руку.
– Дорогая, у меня срочный пациент. Это Чиара Манчини, и у неё осложнение. Джорджио оставил сообщение ночью, уже скоро они будут на приёме, – Ник освободил руку и продолжил одеваться. – Пожалуйста, досмотри свои сны, оставайся в постели. Холодно, я пока включу батарею.
– Снова Чиара, слышать уже не могу! Что ей неймётся? Чего не хватает?
– Это моя работа – помогать таким, как она. Не заметишь, как я вернусь к обеду, – Николо поцеловал недовольную жену и выскользнул из комнаты.
Заснуть Беа уже не смогла. Она лежала в темноте с открытыми глазами и думала о Чиаре Манчини.
***
– Это ненадолго, несколько дней. Посмотрим, как пойдёт лечение, – не слишком уверенно произнёс доктор.
– Но я не могу остаться тут надолго, а дети? – Чиара вдруг почувствовала себя на месте ребёнка, которому предстоит первый длинный день в детском саду без мамы и надежды на скорое возвращение домой. В детстве кажется, что всё навсегда. И мама ушла навсегда, и садик этот навсегда, и манная каша и разбитая коленка тоже навсегда.
– Мы приедем к тебе, как только Николо разрешит, тебе нужно слушаться доктора во всём, – твёрдо пообещал Джорджио. – Ник, оставь нас, пожалуйста, на минутку, – обратился он к другу.
Когда закрылась дверь, Джорджио взял руку жены и вложил в неё маленький плеер с наушниками.
– Здесь – наши любимые песни, которые сопровождали нас от знакомства и до сегодняшнего дня. Я много лет собирал эту коллекцию, хотел подарить тебе на 20 лет свадьбы. Но сейчас нужнее. Музыка – это магия, она поможет тебе вспомнить.
Он взял руку девушки и начал настукивать мотив: та-ттататата-тата-тата, татататата-тата-тата.
Чиара непонимающе уставилась на него.
Тогда муж запорхал пальцами по руке жены, словно по грифу виолончели, напевая её любимую мелодию – «Вальс цветов» Чайковского.
Чиара заулыбалась. Она явно услышала симфонический оркестр внутри себя, от первой ля до последней ми.
– Иди к ним. Я скоро вернусь. Скажи детям, что они – самое дорогое, что у меня есть. Я люблю вас.
Джорджио обнял жену, подержал в объятиях и отпустил.
– Ti amo amore mio. Per sempre9.
***
Дни смешались. Сеанс за cеансом Чиара с доктором погружались всё глубже, но никак не могли достать до дна, чтобы оттолкнуться и начать подниматься на поверхность.
Лючия, вернувшись и не застав дочь, устроила настоящую истерику. Она кричала, что не позволит дочери повторить её судьбу, проклинала зятя и умоляла возвратить Чиару домой. Роберто никогда не видел бабушку такой, да и Джорджио не мог припомнить подобного. Она была абсолютно искренней, без макияжа и привычной высокой укладки, в старом халате Чиары. Тонкая и сухая, тёща трясла зятя за руки, заглядывая ему в глаза. Она оплатила отдельную палату для дочери, хотя Джорджио возражал – финансово он не мог себе этого позволить. Зять обещал всё вернуть. Лючия также лично поехала к родителям Элис и уговорила их отпустить дочь пожить в доме Манчини. Бабушка была готова сама оставаться с ребёнком день и ночь, но Чезаре признавал только Элис, да и Роби нужна была поддержка. Лючия была даже рада, что у них есть эта энергичная, позитивная девушка, её помощь была сейчас на вес золота. О своей первичной неприязни к милой няне, зажигающей солнце в её внуках, она теперь сожалела.
Лючия взяла на себя все заботы по дому, а вечерами клеила семейный альбом, показывая внукам старые фото, где Чиара маленькой крошкой качалась на качелях, играла с кроликами и поливала цветы из пузатой красной рыбы-лейки.
Джорджио пропадал на работе, а домой приходил всё мрачнее. Он не разрешал детям ехать к Чиаре, говоря, что они с доктором выбрали такую тактику. Лючия тоже не могла навестить дочь, она ездила несколько раз в клинику, но её не пустили.
***
– Она сопротивляется. Должно быть что-то, что заставит её открыться, – рассказывал доктор о результатах сеансов.
– Но что я
