Валерий Воскобойников - Блистательный Гильгамеш
Как и велел мне Энки, я заложил внутри корабля шесть палуб, разделил дно на девять отсеков. Умелые плотники каменными топорами из хорошего бревна вытесали туль.
Я продолжал торопить работников. Пока одни сносили снаряженье в корабль, другие плавили в печах смолу, смешивали ее с елеем и горячим составом обмазывали борта, крышу.
Наконец, корабль был готов и стоял на суше, возвышаясь над городом. Жители спрашивали меня, как же я спихну его в воду. Корабль был готов поздно вечером, и мы долго толкали его, но сдвинули ненамного. Я и сам не знал, как мне быть, и уже думал что если не начнется обещанный богом потоп, то стану посмешищем в глазах черноголовых на все времена.
Мне было жаль моих горожан. В дружной работе они сделались лучше, и я просил великого Энки сохранить им жизни тоже. Но эта просьба моя была безответной.
Ночью, как и велел мне великий бог, я погрузил на корабль все имущество, перевел домашний скот, степных зверей, птиц. Взял лучших из мастеров - только их и позволил забрать Энки, поднял всю свою семью, и тут наступило утро.
Но не утро пришло вслед за ночью, а новая ночь.
Едва я последним взошел на корабль, как светлый свод небес заслонила огромная туча. Туча накрыла весь город, внутри ее полыхали молнии, дымились черные клубы.
Поспешно я закрыл дверь корабля и засмолил ее.
Тут же обрушились потоки воды. Сидя в запертом корабле, я услышал ужасающие крики людей и животных, но ничем не мог им помочь. Скоро корабль закачался на волнах, и я понял, что его не нужно спихивать в реку. Река сама пришла к нему. И еще я понял, что за обильный дождь и небывалую жатву обещал горожанам Энки.
Несчастный мой народ! Успел ли он понять, за что наказан богами. И если ты говоришь, что кое-кто спасся, то значит, так захотели боги.
Но сами они испугались того, что наделали.
На корабле была отдушина, куда не мог попасть дождь и я попытался высунуть голову, чтобы увидеть, что делается снаружи. В то же мгновение сердце мое оцепенело от ужаса.
Все - и землю и небо накрыла темная мгла. Сверху доносился бесконечный страшный гром и словно факелы, в разных концах одновременно вспыхивали молнии. В их свете я разглядел неясные тени тонущих домов. Людей уже небыло. Казалось, горит и раскалывается все пространство. Отдушину пришлось тут же крепко закрыть, потому что огромные волны стали бросать корабль, как песчинку.
Внутри корабля ревели животные и стонали люди.
Многие боги сами испугались того, что наделали, собрались вокруг своего отца, великого Ана, на небе, дрожали от страха, а некоторые кричали и плакали.
Наконец, буря утихла и снова мир осветил великий Шамаш. Я открыл лаз и вышел на верхнюю палубу корабля. Мой корабль, словно щепка, плыл по огромным волнам безбрежного океана. Лишь один островок торчал из воды, и я понял, что это - гора Ницир.
Я приказал корабельщику направить корабль наш к ней, он исполнил приказ, корабль пристал к вершине горы, но я не знал, что стану делать дальше, а совета спросить было не у кого.
Тогда я выпустил из корабля голубя. Я надеялся, что полетав над волнами, он отыщет сухую землю, куда можно будет пристать, чтобы принести жертвы богам и построить жилище. Нам хватило бы небольшой хижины - ведь кроме нас с женой и корабельщика других людей не было.
Голубь долго летал и вернулся назад. С высоты своего полета землю он не увидел.
Но я не успокоился и на другой день выпустил ласточку. Воды на земле убывали, легкий пар поднимался от океана к небу, и я надеялся скоро сойти на землю.
Но и ласточка вернулась на корабль ни с чем.
И тут я не успокоился и на третий день выпустил ворона. Гора, едва торчавшая в первый день из воды, возвышалась над моим кораблем, и я понял, что мы скоро сойдем на землю.
И точно, ворон, слетав куда-то, нашел там для себя немало пищи, прилетел назад сытый и радостно каркал.
Скоро я был на берегу и сразу стал строить жертвенник богам.
Вокруг меня были тишь и покой, рядом журчал ручей, кругом на плоской, как крыша, равнине быстро зазеленела трава. А я стоял на коленях и плакал.
Вдали кое-где валялись куски глины, слегка напоминавшие человеческие тела. И я не сразу догадался, что глиной этой были недавно люди. Боги, вылепив их из праха, вновь превратили в прах.
Что же - им дано решать судьбы людей, а людям исполнять решения.
Я поставил четырнадцать курильниц, в их чаши наломал мирта для аромата, тростника, чтобы пламя быстро схватилось, и кедра, чтобы был у огня жар. Добыв огонь, я зажег светильники один за другим.
Запах воскурения стал подниматься к небу, и боги скоро почувствовали его.
Сначала они поразились. На земле кто-то в их честь приносил жертву. Растение жертв не приносит. Зверь и скот не способны на это. Значит, на земле есть человек.
Боги, один за другим, стали слетаться к жертвенникам. А я, испугавшись, укрылся на корабле.
Впервые я видел вблизи великих богов. Я ведь не удержался и смотрел в щелку отдушины. Да и какой смертный сможет себя удержать, не взглянет хотя бы в щелочку глаз напрекрасную повелительницу Иштар!
Боги продолжали обсуждать между собой страшные дни потопа.
- Я этот ужас во веки веков не забуду! - говорила Иштар. - И пусть не подходит к жертве Энлиль, это он по недомыслию все нам устроил, он решил истребить наших людей.
Многие боги слушали ее и согласно кивали.
Но тут появился владыка воздуха великий Энлиль. Он гневно смотрел на богов и принялся их расспрашивать:
- Какая это душа спаслась? Где она? Кто из богов нарушил клятву и выдал человеку нашу тайну?
Боги молчали, хмурились. И вместе с ними снова стало хмуриться небо. И тут я понял, отчего говорят: "Когда улыбается бог, улыбается день".
- Уж не устроить ли мне новый потоп? грозно спросил Энлиль. - Или мы не решили, что никого из прежних людей на земле оставлять не будем?
Я понял, что скоро и моей жизни придет конец и лишь радовался, что жена и дети не стоят рядом со мной у отдушины и не наблюдают за разговором богов. И уже готов был просить наших владык, чтобы они покончили с нами быстрей, не причиняя особенной боли.
Но тут заговорил Нинурта, бог войн, тот, который вел народы друг на друга.
- Надо спросить у Энки. Ведь это он вечно жалеет людей.
И тогда я увидел своего покровителя. Если бы я справился с природным ужасом перед богами, я бы пал на колени, ползком на животе приблизился бы к нему, чтобы сказать благодарственную молитву. Я же мог лишь смотреть в отдушину.
- Да, это сделал я, - смело ответил Энки. - Но подумай, ты ведь тоже герой и мудрец между нами, почему же тебе, Энлиль, не хватило разума? Почему не справился ты со своим буйным желанием в последний момент?
- Но ведь мы решали все вместе, - сказал смущенный Энлиль. - За что же вы теперь осуждаете меня. Разве мы не произносили слова?
- Между словом и действием может пройти вечность. Уж лучше бы ты львов наслал на людей, или уж голод. Да и то стоит ли ради десяти виноватых наказывать одного невинного? Я же клятву не нарушал.
- Ответь тогда, чей же корабль лежит здесь на земле? И что за человек подсматривает за богами в отдушину? - приступил Энлиль к моему великому покровителю.
- Если помнишь, - ответил Энки, - мы поклялись не выдавать тайну богов человеку. Я же разговаривал лишь со стенкой. Ни одному человеку я не сказал ни слова. Но я не обещал тебе молчать перед стенкой. Если же спасенный нами муж так многомудр, что умеет, подобно богам, говорить со стеною дома, если он неповинен в грехах своего народа, то не лучше ли нам сохранить ему жизнь? Или ты не заметил, что муж этот, едва ступил на сушу, устроил для нас воскурение. Так стоит ли его наказывать только за то, что он почитает нас, великих богов. Лучше дай нам совет, как поступить с ним дальше.
Увидев, что все боги согласны с Энки, Энлиль успокоился. Он стал подниматься на наш корабль, а я в трепете ждал его.
- Приведи сюда свою жену! - скомандовал великий бог.
И сразу после этих слов появилась моя жена.
Энлиль взял нас за руки и молча вывел наружу. Он поставил меня и мою жену на колени перед богами, встал между нами и прикоснулся к нашим лбам.
С тех пор прошло множество лет, но я и сегодня ощущаю божественное его прикосновение к своему лбу. И жена моя также.
Великий бог благословил нас, и остальные боги смотрели на нас с доброй улыбкой.
Уже потом, вспоминая это утро, я подумал, что великому богу, как и человеку, все же приятнее делать добро, при твореньи добра и тот и другой испытывают тихую радость.
- Прежде, Утнапишти, ты был человеком, - сказал великий Энлиль, - теперь же ты станешь нам, богам, подобен. Пусть Утнапишти со своею женой живет в том месте, где впадают в океан великие реки жизни и смерти.
- О, великие боги, на корабле моем лучшие из мастеров. Людей, честнее их, в городе не было. На корабле моем - дети мои. На корабле скот и зверье. Отпусти их со мной, повелитель! - так сказал я, осмелившись заговорить с богами.
