Григорий Федосеев - Последний костер
На той стороне реки кочевников ждала охота. Август -- пора жирного мяса. Хорошо навялить его для зимы. Да и шкура осеннего зверя куда с добром для половинки (*Половинка -- самодельная замша). Вот и торопились скорее к месту.
На высоком берегу Зеи аргиш задержался. Ниже река делала крутой поворот вправо, всплескивала у последней шиверы и, не успокоившись, уходила в тревожную даль.
Улукиткан оглядел реку, узнал место, вспомнил, что выше у шиверы брод. Тронул оленей к спуску. Внезапно слева донесся выстрел. Все повернулись на звук, замерли. Встреча с человеком в этой глухой, далекой тайге -- большое событие в жизни кочевников.
Долго стояли, ожидая, не подаст ли человек еще какой знак о себе. Кто он, какие дела привели его в этот безлюдный край?
Улукиткан отстегнул от упряжки учага, вскочил на него и, не сказав ни слова, погнал оленя в направлении, откуда донесся выстрел. Остальные спустились к реке и на берегу решили заночевать. Не лезть же в воду без Улукиткана.
Далеко за ельником эвенк наткнулся на след чужого каравана. Соскочил на землю, ощупал рукою примятый копытом ягель. "Недавно прошел", -- заключил он. А что это? Отпечаток большого сапога! "Однако, лючи! Наверно, купец везет товар, много товару, ишь, как грузнут ноги оленей в землю!"
За промоиной Улукиткан увидел знакомый холм. Он выступал из сумрака острой залесенной вершиной. За ним у ручья старинное чумище кочевников -постоянное пристанище кочующих эвенков.
Скоро ветерок набросил дым, затем послышался лай собаки. Сквозь поредевший лес блеснул костер. Улукиткан остановился.
От огня отошел пожилой эвенк, заслоняя ладонью глаза от света костра, издалека рассматривал гостя. Узнал, бросился навстречу, и через минуту оба эвенка, обнявшись, похлопывали друг друга ладонями по спине.
-- Слушай, начальник, -- крикнул эвенк сидевшему у костра за чаем человеку, -- искать больше не надо Улукиткана, сам пришел.
Тот поднялся, шагнул вперед, поймал маленькую руку Улукиткана огромными своими руками, улыбнулся, будто перед ним стоял давний знакомый.
-- Вот ты какой, Улукиткан, -- с ноготок, а я представлял тебя лесным богатырем, -- сказал он, продолжая рассматривать эвенка. -- Рад, что встретились. Меня зовут Сергей Дубков. Много дней мы тут ищем тебя.
Улукиткан неопределенно повел плечами и, не сводя глаз с лючи, думал: "Видать, молодой, а какой большой и тяжелый, одни обутки с пуд весом. Лицо длинное, нос горбатый, как у старого сокжоя". Потом он быстрым взглядом окинул стоянку. Ничто не ускользнуло от его придирчивых глаз. "Однако, не купец, тогда какая нужда загнала его сюда?"
Удивленный равнодушием Улукиткана, Дубков сказал:
-- Что же не спросишь, почему рад тебе?
-- Сам скажешь, коли охота будет, -- ответил бесстрастным голосом эвенк.
Дубков улыбнулся, закивал головой и, обняв гостя, усадил к костру.
-- Много наслышан о тебе, Улукиткан, только ты можешь мне помочь... Ну об этом потом поговорим. Пей чай, угощайся. Вот тебе сахар. -- Он пододвинул к соседу сумочку.
-- Сахар -- хорошо, шибко хорошо. -- И Улукиткан бережно взял в руки кусочек, осмотрел его с любопытством, пососал и положил в карман. -Детишкам понесу.
-- Для детей у меня есть особо, так что пей чай с сахаром, бери, не стесняйся, -- уговаривал Дубков.
Но гость больше не дотронулся до сладости, считая, что слишком накладным будет для хозяина это угощение.
-- Откуда тропу тянешь? -- спросил он собеседника, все еще с любопытством рассматривающего его.
-- От самого Петрограда.
Улукиткан с уважением посмотрел на Дубкова и кивнул головой.
-- Однако, далеко твое стойбище. -- И после небольшой паузы сказал: -Старики наши толмачили, будто лючи своего царя скинули. Будет большой фарт для всех людей. Правда ли?
-- Правда, правда, Улукиткан! -- заверил Дубков, довольный скупым и точным словом эвенка. -- Большой фарт для людей! Большевики это сделали. Не надо никакого царя -- народ хозяин земли. Кто не работает -- тот не ест! Понимаешь?
-- Ладно говоришь, -- согласился Улукиткан и взглянул на Дубкова, -- и про большевиков толмачили старики, да, однако, их тут никто не видел, какой такой большевик?
-- Говоришь, не видели, так посмотри: я большевик!
-- Эко большевик! -- удивился эвенк, отставляя кружку с чаем и весь поворачиваясь к нему.
Взглянул на него с изумлением, будто только сейчас заметил, какой он большой и сильный. "Такому и правда ничего не стоит скинуть самого царя", -подумал эвенк.
-- Чего так смотришь? -- спросил Дубков.
-- Надо хорошо запомнить, какой такой большевик, потом эвенкам рассказывать буду. Эко удивятся! Такой новости могут не поверить, скажут -Улукиткан придумал... Нешто все большевики такие большие, как ты? -- спросил он.
-- Нет, что ты! -- Дубков громко рассмеялся и ласково посмотрел на эвенка. -- Большевик не обязательно ростом большой. Большевик за свою землю душой болеет, людям добро делает, большие дела затевает. Я слыхал, ты тоже большевик?
-- Я? -- Улукиткан стукнул себя пальцем в грудь.
-- Да, да, -- закивал Дубков с серьезным лицом. -- Тайгу любишь, чужого не хочешь, своими руками пищу добываешь, значит, хороший человек. Большевик.
"Чудной этот лючи, однако ладные слова говорит! -- с удовольствием думал Улукиткан, доливая себе чаю. -- И глаза у него прямо глядят, не плутуют".
-- Моя семья, олень, чум -- тут, -- сказал он, кивнув в сторону Зеи. -Кончаем чай пить, пойдем в наше стойбище. Там ночевать будем.
-- Не возражаю, -- обрадовался Дубков.
Путники собрали еще не отдохнувших оленей, набросили на их спины вьюки, и Улукиткан повел караван Дубкова на свою стоянку, к Зее...
На таборе сразу узнали проводника Дубкова -- пожилого эвенка. Обрадовались. Но внимание всех привлек лючи. Его огромная фигура, лицо с большими круглыми глазами, необычная одежда, громадные сапоги -- все вызвало почтительный интерес кочевников.
Женщины начали вытаскивать из котлов поспевшее мясо и усаживать всех за трапезу. Но разве могли они оторвать взгляды от туго набитых поток, что свалил со спин оленей гость, и унять свое любопытство! Дубков заметил это, не стал испытывать их терпение. Сразу же после приветствий подтащил к костру вьюк и, усевшись возле него, не торопясь стал развязывать ремешки. Все замерли, забыв о кусках дымящегося ароматным парком горячего мяса. Глаза детей и женщин с жадным нетерпением следили за руками лючи. На таборе наступила тишина. Дубков неторопливо вытаскивал из потки какие-то свертки, сумочки, железные коробки и складывал горкой возле себя. Женщины, приняв лючи за купца, сидя на корточках, ждали, что сейчас увидят добротные цветные ткани, сверкающие бусы, кольца, еще какие-нибудь диковинки, и шепотом прикидывали между собою, какую цену с них запросит лючи за эти товары.
Гость развернул ситец. Яркие краски невиданных рисунков обворожили кочевниц. Лючи поровну разделил между женщинами весь кусок, каждой отмерил по горсти разноцветного бисера. Мужчинам поднес по трубке и по охотничьему ножу. Детям по банке конфет.
"Удивительный лючи, он ничего не требует за товар, еще смеется. Эко дурной купец, задарма отдал, что ли?!" -- удивленно перешептывались между собой эвенки.
Наконец уселись за ужин. Все даже устали от любопытства, от подарков и восторгов. Улукиткан посадил гостя рядом с собой.
Дубков достал бутылку спирта, передал Улукиткану. Снова все встрепенулись -- спирт!.. В ту далекую пору он был всемогущим. Ни один эвенк, от малого до старого, не мог устоять перед этим соблазном.
Женщины и подростки вмиг расхватали деревянные чашки, повскакивали со своих мест и обступили Улукиткана. Тот ловким ударом ладони выбил из бутылки пробку, прикинул в уме, на сколько частей делить, и стал разливать спирт по чашкам. Никого не обидел, никому лишней капли.
Все выпили, поморщились и снова расселись по местам.
Улукиткан пошарил в кармане, вытащил кусок сахару и показал его детворе. В детских глазах недоумение: они никогда не видели такого белого, как снег, камня. А отец взял нож, положил сахар на левую ладонь, ловко расколол его на мелкие куски, раздал малышам.
Спирт развязал языки. Веселый говор перемежался с потрескиванием головешек в костре и шумом убегающей в ночь реки. Женщины с детишками ушли в чумы. У костра остались гость с проводником, Улукиткан с братом.
-- Что еще у тебя в потках? -- спросил Улукиткан, поворачиваясь к Дубкову и отставляя пустую кружку. -- Женщины не уснут, пока не покажешь им товар. Может, менять будем на камаланы, на выдру, на унты?
-- Не с товарами ехал к тебе, Улукиткан, а то, что дал вам, -- то мои подарки, за них ничего не надо... Я не купец. Я геолог, как инженер Успенский, которого ты водил по Становому. Помнишь его?
-- Как не помню! Хороший лючи. В одном чуме жили, один след тянули. Шибко хороший человек. -- Глаза эвенка потеплели.
-- А я его ученик. Поклон тебе привез от Успенского. Он сам хотел сюда идти, да не смог. Работы много. Теперь он большой начальник. Меня послал. Велел непременно отыскать тебя... Сказал, что ты можешь, пособить нашему делу.
