Анатолий Гладилин - Прогноз на завтра
А началось все с того вечера, когда циклон тронулся, когда стало ясно, что топить не будет. А приди иная метеосводка, я бы не ушел из штаба, провел бы ночь в институте. Но сводка пришла, и я подумал: ведь могла она задержаться, откуда Наташка узнает, что сводка не опоздала? И позвонил Ирке, и приехал в ту, старую нашу комнату...
Зря я клевещу, ребята, на свою жизнь! Это счастье, когда я вижу Ирку, когда Ирка здесь, рядом.
И пусть меня четвертуют, но ради одного дня, первого за два месяца...
"Володенька. Володенька, Володенька ты мой - люби..."
***
После полуночи в коридоре закричал телефон.
Подошла Ирка. Вернулась и сказала, что, услышав ее голос, там положили трубку.
Могли звонить кому-нибудь из соседей - просто не решились просить так поздно к телефону. Могла звонить Иринина мать - проверяла. Могли просто ошибиться номером. Все могло быть, и так, вероятно, и было.
Исключено, что звонили с моей работы. Правда, на всякий случай я оставил дежурной этот номер. Так почему не позвали?
Но я чувствовал, что меня трясет, и делал все возможное, чтобы Ирка этого не замечала.
Исключено, чтобы Наташка звонила мне на работу (она была предупреждена и давно должна была спать), - а вдруг? Исключено, чтоб дежурная (баба своя в доску, понимающая) дала бы Наташке этот телефон, - а вдруг? Совсем исключено, чтоб Наташка звонила мне именно сюда (абсолютно противоречит ее характеру), - а вдруг?
А вдруг?
Вдруг там тот самый "всякий случай"? Вдруг там что-то случилось! И Наташка ждет моей помощи, и только в последний момент, услышав Ирку, не захотела, постыдилась меня позвать?
...Потом я еще долго рассказывал всякие басни, курил, а тем временем успокаивал себя, уверял, что этого не может быть, просто ошиблись номером, и главное - я не имею права вот сейчас встать и уехать домой, это значит убить Иру, а чем же она виновата?
Разве она виновата в том, что я ее обманываю?
Действительно, обманываю.
Я люблю ее, очень люблю, не думал, что так можно любить, не предполагал, что сам на это способен, что мне повезет встретить такую девочку - но какая тут, к черту, любовь, когда
там
могло
что-то
случиться?
***
Бедный Сидор Петрович Белиц-Гейман! Говорят, он был толковым специалистом, он даже брошюру выпустил в Гидрометиздате, у него, говорят, почти готова кандидатская о физико-статистической связи некоторых характеристик облачных полей с рядом параметров состояний атмосферы - и надо же, так ему не повезло! Выиграл "Запорожец" по денежно-вещевой лотерее! Теперь он конченый человек. Что бы с ним ни произошло, защитит диссертацию, издаст еще десять брошюр, получит должность начальника отдела, будет избран в Академию - теперь ничто не имеет значения, он уже никого не удивит, он навсегда останется "счастливчиком, который по лотерее выиграл машину!". Превзойти такую славу никому не дано! Жалко Белиц-Геймана, говорят, он был человеком не без способностей...
***
В рамочке, куда я заношу в муках рожденные истины (надеюсь, вы тоже повесили ее на стенку?) осталось еще свободное место. Хорошо бы коротко сформулировать и записать там мораль истории, которую я вам рассказал. А то я плел-плел какую-то ерунду - к чему, спрашивается? Нынче неприлично без морали (впрочем, как и во все времена).
Итак:
"Жизнь прожить - не поле перейти"?
Туманно.
"Не имей сто рублей, а имей сто друзей"?
Не то.
"Без труда не вытащишь и рыбку из пруда"?
Мелко.
"Все хорошо, что хорошо кончается"?
Обидные слова.
"Лучше быть первым в деревне, чем последним в городе"?
Не точно.
***
Нет, не получается. Пусть останется место. Любители афоризмов могут сами придумать и записать. Пожалуйста!
...................................................
...................................................
***
Я рассказал обыкновенную, тривиальную историю про человека, который искал свое призвание, свой особый путь в науке, и это дело, оказывается, совсем не простое. А ведь сначала мне повезло. В конторе у начальника я занимал весьма высокое положение (если судить по табели о рангах). Все, что происходило потом, считалось для меня дорогой вниз. Я кружил, кружил, бросал одно, хватался за другое, пока, наконец, не вернулся на круги своя, стал исследователем, специализировался, то есть нашел свое место в жизни. И вот только сейчас я пожинаю первые плоды моей работы. Собственно, я не сделал никакого выдающегося открытия. Подумать: точный заблаговременный прогноз на месяц! Ну и что? Правда, прогноз был особенный, сложный, и его оценят лишь немногие специалисты. Но все-таки оценят! В меня верили два человека: Ирка и Старик. Теперь, пожалуй, и мне самому ясно, что я выбрал правильную дорогу, что, идя по ней, я добьюсь большего (не в личной карьере, хотя все может быть - не надо изображать скромную девицу), большего в науке, то есть смогу максимально использовать свои знания и способности для блага людей, - да, ребята, именно так, для кого же еще все мы работаем?
Значит, я победил? Значит, мне удалось доказать начальничку, что человек должен быть личностью, а не винтиком, шестеренкой в машине, даже если это машина модерная, комфортабельная, на мягких рессорах?
Что же дальше? По "долгосрочному прогнозу" получается, что впереди у меня светлое будущее, успехи, победы... Для этого есть все условия. Пожалуй, я могу предсказать, что будет через десять лет. Но десять лет состоят из каждодневной работы, нервотрепки, разочарований, поисков, борьбы с самим собой. Можно устать, успокоиться, остановиться, потерять веру в себя, попросту - сломаться. Как ни парадоксально, но я знаю, что будет через десять лет, и не знаю, что произойдет завтра.
***
Наш главный шеф сказал: "Природа вообще не очень считается с такими условностями, как календари!"
10
Как определить этот последний момент, когда после угроз, сцен, упреков, которые воспринимаются как каприз и к которым уже привык, зная, что потом обязательно наступит примирение и все будет как прежде, - так вот, как определить этот последний рубеж, когда вдруг, вроде бы по пустячному поводу, следует решительный поворот, рвутся отношения, человек уходит, уходит навсегда?
Потом начинаешь думать и гадать: когда же надо было остановиться, схватить ее крепко, еще раз объясниться, просить прощения, удержать силой словом, что-нибудь предпринять, лишь бы не доводить до того последнего момента, не переходить последний рубеж?
Увы, теперь поздно. Процесс необратим. Она ушла и все больше себя накручивает, все больше настраивается против тебя. Обида растет, и уже появляются весьма определенные планы на новую жизнь, жизнь без тебя.
Да и ты сам не сразу понимаешь, что вы уже миновали этот рубеж. Тоже ходишь обиженным, тоже себя накручиваешь. Тебе еще кажется, что продолжение следует, что дальше, что потом... И вдруг выясняется: всё, всё кончено. Точка.
***
Наверно, это было тогда, когда мы вели очередной (может, четыреста девяносто третий по счету) разговор на одну и ту же тему, разговор, который начинался ее словами: "Ты всех жалеешь, а меня тебе не жалко?"
И мы крутились по улицам, и был мороз и ветер, и в мертвенном свете ртутных фонарей я видел, как посинело от холода ее лицо, и не было, не было у меня денег, чтоб зайти в какое-нибудь кафе погреться, - не знаю я такого кафе, где можно посидеть за рубль.
То, о чем мы говорили, постороннему человеку показалось бы бредом, сумасшествием, но слова для нас не имели значения. В каждой ее фразе была откровенная, исступленная мольба: будь со мной! И в каждом моем слове звучал жалкий, извиняющийся, извивающийся отказ. Вот что было главным.
- Ты себя не ценишь, Тыша, - говорила она, - ты единственный, ты штучного производства, ты один на миллион людей, сошедших с конвейера. Я верю в тебя. Я знаю, что и в эти дни, и вообще всегда ты думаешь о своей науке, о том, что только ты один можешь совершить. Те открытия, которые под силу тебе, люди сделают только через сто лет. Но тебе надо жить по-другому, сконцентрироваться на науке, а без меня ты не сможешь, только я твой помощник, только я создам для тебя все условия. Ведь жизнь коротка, тебе мало осталось, ты совсем уже не мальчик. Проблемы твоей семьи - это проблемы миллионов людей во всех странах. Каждую минуту на земле рождается и умирает тысяча человек. Но им не под силу сделать то, что сможешь ты. Мир огромен. Появятся еще миллиарды новых людей, но тебя не будет! Ты умрешь и не выполнишь своего предназначения.
- Да, ты права. У меня мало времени, еще меньше, чем ты предполагаешь, ибо так просто разочароваться в своих силах и потерять уверенность в себе. Я знаю, мне будет легче с тобой, более того, мне надо жить только с тобой. Надо жить по большому счету, а жизнь дается один раз, и надо заботиться о главном: о призвании, о том, что можешь совершить только ты один. В этом большая мудрость. Философская истина. Но если даже я действительно не только в твоих глазах, не только в своих бредовых фантазиях, а вообще объективно представляю какую-то ценность для миллионов людей, то для меня эти миллионы начинаются с двух моих девочек, но они не могут жить без меня, и я не могу без них, а если не будет двух моих девочек, то мне плевать, понимаешь, плевать на эти миллионы, без них никого у меня нет, и я никому не нужен. Эта примитивная, простая истина, но на ней держится все в этом мире.
