0,5 - Валерий Александрович Шпякин
Среди этих гаражей точно так же проходило чье-то детство. Сейчас уже, конечно, вряд ли: снесут, а на территории построят новый торговый центр. Даже если они и останутся стоять – никто не помнет их крыши дерзким прыжком, никто не будет в панике убегать, услышав крик из окна «э, а ну-ка, свалили!». Дети почти не собираются компаниями, какими играли пятнадцать-двадцать лет назад. Зато, умея выдавить из слюнявого рта только «мама, тетефом. таи тетефом», они уже уверенно тыкают по клавишам и находят нужный мультик в «Ютубе», а став взрослее, проводят вечера в «Майнкрафте». В «Майнкрафте» – целый мир, а гаражи – это просто гаражи.
От глаз тех, кто не спит и может наблюдать из окон за происходящим во дворе, ребят защищали полураздетые деревья. Они как женщины с пониженной социальной ответственностью – очень быстро сбрасывают наряд. Каких-то две недели назад в это же время было совершенно светло: что-то в этом механизме переключения суток тут, на Севере, постоянно ломается, и летом настает бесконечный день. Только в конце августа резко темнеет так, что хоть глаз выколи. Куда ни повернись – всюду панорама знаменитой картины Алле Альфонса. И когда солнце совсем уходит – уличное освещение еще не включают. По всем нормативным актам должно быть светло, видите ли. Город кажется мертвым, заброшенным. Особенно такие окраины, где нет круглосуточных супермаркетов и ресторанов. Максимум – редкие «наливайки», молчаливо дожидающиеся одиноких гуляк.
Перебегающие улицу в неположенном месте крысы служат подтверждением. От одной помойки к другой в поисках лучшей жизни. Надо же, как неожиданно.
Ни одного «человечьего» звука: ни шума машин, ни разговоров, ни музыки – рабочий год пробил в колокол, и теперь с понедельника по пятницу с наступлением темноты город будто бы просто ставят на паузу, отматывают сразу на утро. Через четыре часа он оживет снова: сначала редкие люди побегут на места исполнения обязанностей, залезая в пасти прогнивших маршруток, вечером выныривая оттуда же. В какой-то момент набухнет, вскроется. Жизнь потечет по всем капиллярам. Но давление вновь спадет. Повыползают только такие, как эти двое. Прыщи. И останется лишь неравномерное дыхание ветра в желтеющих кронах. Ни на что не похожий звук. В городе его мало, можно бегать от улицы к улице, силясь поймать, а на природе – от него не спрячешься. Теперь этот звук чужой. Можно было бы и насладиться этими ощущениями, прислушаться к себе, раскрыть, как говорится, чакры, если бы не дело. И не комары, образующие над парнями тучу.
Костя в очередной раз сверился с телефоном, посмотрел на гараж, рядом с которым они остановились. Пришли. Он тихо бубнил себе под нос, что делать дальше: встать «лицом к задней стене», тебе нужен «левый угол», ведь там «под бревенчатым фундаментом», прокопанное на «5 см», лежит то самое, зачем и приехали. Он перечитал текст несколько раз, чтобы вдолбить в свою короткую память хотя бы на пять минут, где стоит искать тайник, а затем, переведя хитрый взор на Андрея, негромко сказал:
– Я поссать.
– Давай-давай. Я тут подожду, – ответил тот, вновь затягиваясь невкусным дымом дешевой сигареты. Дешевой ли? За пять лет цены так выросли, что сейчас самая недорогая пачка стоит дороже, чем тогда самая дорогая.
Одна минута – и парни спешно уходят, чтобы, миновав все гаражи, пройдя пустырь, выйти на другую улицу, а там – опять вызвать такси, чтобы никто ничего не заподозрил. Чувствуют при этом они какую-то неясную смесь радости и тревоги, понимают, что радость эта мимолетна, легко улетучивается. По дороге попалось несколько обрывков рваной изоленты. Кладчик, видимо, не любил далеко ходить. Забомбил весь район и пошел домой, кино смотреть.
«Через две минуты к вам подъедет автомобиль, ВАЗ двадцать один двадцать один, цвет – бордовый, госномер – триста семьдесят пять», – проговаривает в трубке синтетический голос девушки. Вот у робота работа, а! Андрей только и успел выругаться, отрывая динамик от уха, как из-за поворота уже вынырнула та же машина, что и привезла его с подельником сюда. Перевелись, что ли, все таксисты на земле русской? Последний остался?
Со скоростью пули в голову влетела мыслишка, что развернуться и уйти – лучшее решение. Сделать вид, что такси вызывали не они. Через другой висок эта идея тут же покинула: бегство ничем не обосновано и приведет лишь к ненужным подозрениям. Это потому, что в рюкзаке минимум десять лет молодости, вот все и кажется подозрительным. Косте вообще фиолетово – он по-прежнему невозмутим. Скорее, напротив, больше в нем какой-то сокрытой радости, которая появилась, стоило только ощупать сверток. Чуть-чуть – и слюнки потекут, видно, что всеми силами удерживает уголки губ. Для него это не ново. Чего паниковать, если каждый день передвигаешься с весом в кармане? Это для напарника в новинку, а для него – элемент быта, как чистка зубов… для нормального человека.
Весь обратный путь Андрей пытался посмотреть на ситуацию глазами таксиста, который наверняка ежедневно перевозил и более подозрительных людей. Он точно все понимал. Каждую ночь он сначала доставлял по делам отморозков, шлюх, наркоманов, а потом возвращал их домой. Есть и такая работа. Вполне легальная, кстати. А куда деваться? Под сокращение попал. В жизни бы с такими личностями не связывался! Мы обычные парни, ну, гуляем по ночам, да. Может, выходные у нас среди недели?
Мы, может, продавцы? Не на заводе же спину гнуть, потому и выходные не суббота и воскресенье, как у всех адекватных людей. Да нет, дядь, мы тоже нормальные. У продавцов же просто график другой. Андрей улыбнулся этим мыслям, а потом скривил лицо от отвращения, припомнив, как это было. За копейки. Еще и отношение со всех сторон соответствующее: покупатели скандалят и сверлят мозг, а начальство дает нелепые поручения, невыполнимые в реальных условиях, но звучащие как что-то очень дельное в теории.
Мужик в этот раз даже не пытается заговорить с пассажирами. Либо и правда понял причину короткой поездки, либо пришел к выводу, что раз первая попытка разговор завязать не удалась, то и вторая бессмысленна, а думать о чужих делах – не его компетенция. Своих проблем хватает. Собаку завтра в клинику везти, усыплять. Четырнадцать лет членом семьи была, а теперь заболела. Все, что было, на лекарства спустили. Не помогло. Вот и хорошо. Помалкивай, думай о своем.
Машина хоть и старенькая,
