Заповедное изведанное - Дмитрий Владимирович Чёрный
хотя, и серый дом окружён буйной, лишь местами пожелтевшей лиственностью – дом потому так и романтичен, несмотря на хмурость, что выглядит заброшенным. одно высокое окно второго этажа закрыто наполовину фанерой. разные тут живут судьбы – кто-то и из околовокзальных, может, приходит вечерять, проспиртовывать стенной сталинизм… все девяностые спивавшаяся династия, отворившая в свободу свою квартиру, и ждущая ежедневно самых разных гостей. под листвой возле готичноватого этого дома приятно укрыться от солнца, уже закатного, но сильного. все дома эпохи кажутся мне родными с тех пор, как мы пытались разменяться и уехать с Каретного – предлагали только этого поколения, тридцатых-пятидесятых, по тем временам элитные стены.
там справа – длинный пруд, помню, как-то догулял сюда от Котельнической (в предэкзаменационном измождении, в начале девяностых). поэтому идти надо налево, к мосту Новоспасскому, всё тут Новоспасское, в честь монастыря. по переходу Т-образного скрещения проезжих частей набережной и вдольмостового проезда, где на тебя несутся со всех сторон – умудряюсь перебежать, и не сбавляя темпов шагать по лестнице на мост, сбоку. морская эстетика-романтика – в отделке моста. да: за Павелецким вокзалом начинается портовая жизнь, и где-то здесь же завершается маршрут речных трамвайчиков.
вон они, кстати, тут и поворачивают – словно чайки на морском берегу белеют кучкой под стенами ещё отчасти индустриальной, но больше музыкальной группы строений: краснокаменный Дом музыки напротивКраснохолмской набережной тычет карандашом своим в закатное небо.
так вот где кончается Водоотводный канал, втекая обратно в Москву-реку! я – прибывающий в город таким нежданным маршрутом москвич, – к вокзалам, к центру, к Садовому Кольцу… в свежую желтизну деревьев, выглядывающих из привокзальных дворов, к этим школам и складам, к административным зданиям, знакомо-незнакомым, к нелепой стеклянно-металлической башне с присевшей на неё летающей тарелкой.
год начинается, время Столицы, вечер намечается, и я влетаю в него с высоты моста, по дуге, справа приветствует и немного слепит вполне бодрое, хоть и клонящееся к горизонту солнце. слева за мостом с берега манит зелёными изразцами тоже дом годов пятидесятых, ровесник серого, но туда я не ходок, это для следующего маршрута.
с моста, сбежав по лестнице, затем долгим асфальтовым спуском, часть которого взломали и ремонтируют – иду, оглядываясь на коварные машины, к другому мосту, направо. роллеры меня обгоняют. пока тут ходишь, напечёшься даже закатным, слабеющим солнцем. пройти под автомобильным мостом можно только долгим мрачным набережным коридором вместе с Водоотводным каналом: он на выход, ты на вход. где пролетели в две секунды роллеры – мне идти пару минут, палые листья туда завлекают сквозняком…
но кто бы мог подумать, что южный вход в Столицу именно здесь? неформальные ворота – кажется, что я сюда перешагнул из самого начала девяностых, когда только узнавал Столицу шагами-взглядами. тоннель немного похож на аналогичный коридор под Новой Басманной улицей, только значительно длиннее, целый закоулок, тут ночевать можно. правда, подмостовой проход, как тоже печать переходного времени, загажен – назад в девяностые! но и в этом знакомо-человеческое, вокзальное. так, кажется, должны пахнуть и закутки под парижскими мостами – жаль, не могу сравнить, не был. в Москву Бомжовую, Москву Товарную, Вокзально-девяностую – сюда. это не только людей, это и запах города неотъемлемый, в сочетании с речным – самое то, клоака! ненависть к зловонным соплеменникам и одновременно понимание вынужденного использования этого пространства в отсутствие работающих бесплатных туалетов – тоже черта современности. бумажки-подтирки, зелёностекольные и коричневые бутылки, битые и целые, обёртки мороженого, флаеры магазинов и рок-концертов…
Шлюзовая набережная – всё в точности, портово-вокзальный участок реки мной встречен своевременно. я возвращаюсь по-настоящему, не на метро. сперва жёлтые фабричные стены, затем мрачно-гостиничные окна. и сюда втиснулось новое время: громоздкие дорогие авто сообщают, что тут центр кап-цивилизации, респектабельные шофёры ждут господ, покуривая, послушивая Love-радио в запахе натруженной за день езды кожи салонов…
здесь непривычны к пешеходам, тут только автопассажиры и их извозчики – а я вот пробегаю незатейливо, и само это сквозное движение будто опровергает иерархию, буржуазную стабильность… теперь мне всё знакомо – и мост к Дому музыки справа, и конструктивистский угловой дом автосервисов впереди слева, и уж, тем более, подземный переход на внутреннюю сторону Садового Кольца прямо по курсу. всегда возвращаясь территориально, возвращаешься и во времени: всё больше виданного тобой в прежние годы. здесь я специально проезжал в девяностом осенью и девяносто первой весной, чтоб поразглядывать дома и, наконец-то, замкнуть своё Кольцо – садился то на одну его сторону, то на другую в троллейбусы «Б» и десятый, после репетиций дома у рок-одноклассника, Шурика Щиголя…
кафельный подземный переход нисколько не прохладен, в отличие от входного тоннеля в начале Шлюзовой набережной – слишком много тут за день проносит прохожих свой жар. я выхожу к Татарской улице – тут уже между девятиэтажками мелькает знаменательная хрущоба, в которой недолго, но великолепно находили приют на верхнем этаже с правым торцевым окном наши с журналисткой Ксенией Веретinkoff страсти прошлого столетия, в самом его конце. именно в эту сторону, к Павелецкому вокзалу, выглядывал я в вечернее окно, привстав с Ксю, утомлённой долгим моим в неё наступлением.
длинная Ксюшина хрущоба пропускает быстро – прошлое выскальзывает из взгляда. и тянет меня на набережную, то есть на этот раз правее. сплетается сумрак, он кажется серым туманом в закоулках. или это уже зрение устаёт? кажется, что весь день устал – сужу даже по прохожим парочкам, нет в них стремления, инерция одна. даже красивый мостик через канал их не вдохновляет…
Озерковская набережная действительно хмурая, в ней собралась усталость жаркого сентябрьского дня, сгустилась у воды. ощущаю усталость и я внезапно: осознаю, что пеший путь домой пройден лишь наполовину, и догоняющие
