Забег на невидимые дистанции. Том 1 - Марьяна Куприянова
– И шумно, – добавил папа, доставая Polaroid (модели 600 Silver, недавно купленный на заработанные случайной шабашкой деньги), из чехла, что висел на шее, и параллельно высвобождая ножку дочери, запутавшуюся в фирменном ремешке, словно в смертоносных лианах.
Он был не против снимка на память, но искать желающего их запечатлеть предоставил маме. Та, впрочем, всегда отлично справлялась с задачами коммуникативного характера (не только потому, что была молодой и симпатичной, хотя кто знает). Едва женщина откололась от них, замышляя маленькую охоту среди прохожих, отец сделал пару оборотов на месте (как планета, подумала девочка), придерживая дочку за ноги, чтобы она по инерции не свалилась.
– Ну как там обзор, агент Нина? Прием.
– Обзор на триста шестьдесят градусов, не вижу ничего подозрительного, прием, – мгновенно отозвалась девочка, несмотря на легкое головокружение, развеселившее ее.
Только что весь мир размытой каруселью пронесся вокруг нее, словно юла вокруг оси: люди, предметы, краски, даже, казалось, звуки и запахи удлинились и замкнулись в кольца, как у Сатурна, а точки огней превратились в светящиеся линии. Ей это понравилось, и хотелось еще, но попросить она бы не рискнула.
– Конец связи, – произнес отец, заметив, что супруга возвращается с уловом. Уговорит и мертвого.
Нина тоже смотрела на мужчину, который неохотно и как-то ломано, походкой манекена, следовал за мамой. Будто ему не оставили выбора, а на самом деле прямо сейчас он должен быть в другом месте – и уж точно заниматься более важными делами, чем снимать неизвестную семейку на фоне входа в парк по просьбе настырной дамочки.
Происходящее ему не нравилось, и он спешил отделаться от поручения. На нем были ржавые джинсы с потертыми, почти дырявыми коленками и цепочкой на заднем кармане. Нина ее хорошо заметила, она тускло блестела в свете желтых огней, когда мужчина нервозно оглядывался.
От него исходили беспокойство и смутная опасность. Взрослый человек скорее счел бы эти ощущения паранойей и разыгравшимся воображением, но дети не умеют убеждать себя в том, что не правы, лишь потому что их выводы не соответствуют какой-нибудь статистике или объективной реальности.
Девочке этот человек не понравился, и она была уверена, что отец ощущает то же самое. Между ними всегда таилось взаимопонимание на уровне, недоступном маме, оно зародилось еще в ту пору, когда Нина не умела разговаривать.
Проигнорировав необъяснимую неприязнь (незнакомец выглядел опрятно и чисто, даже попытался улыбнуться, но вышло слишком раздраженно, чтобы поверить в искренность эмоции), отец смело протянул ему фотоаппарат, сделав вид, что все в порядке. Мужчина быстро разобрался в устройстве новой модели. Не прошло и четверти минуты, как снимок был сделан. Незнакомец, возвратив Polaroid, чуть ли не бегом удалился, ничего не ответив на благодарность, и мгновенно затерялся в толпе.
Еще спустя полминуты маленький квадратный снимок с белыми полями, выползший из механизма, полностью проявился. Стало очевидным, что удачным его не назовешь: горизонт завален, огни вывески размыты, у главы семейства прикрыты глаза, а девочка на его плечах вообще не смотрит в камеру.
Вместо этого она отвернула голову и глядит в сторону, выпрямившись так, словно проглотила длинную палку. Родители отлично знали эту позу и это индифферентное выражение лица их обычно оживленной и подвижной дочери. Это означало, что Нина чем-то очень недовольна, что-то причиняет ей дискомфорт, который она не может описать словами, а потому замирает (обычно в неестественных позах) и молчит, избегая зрительного контакта.
Мужчина и женщина оторвались от созерцания фотографии, переглянулись, поймав нахмуренные взгляды друг друга.
– Ну и черт с ним, с этим фото, – сказала мама, удивив мужа и дочь (никогда в присутствии Нины она не позволяла себе ругательства, даже безобидные), – пусть хоть какое-то будет на память. Неидеальное, ну и что? – И она засмеялась, рассеяв общее напряжение. Это она хорошо умела, почти так же хорошо, как и создавать его, но сегодня причиной была не она. – Пойду лучше куплю нам билеты.
– Эй там, на орбите, все в порядке? – спросил отец, покачнувшись, чтобы взбодрить дочку, лица которой сейчас не видел, но надеялся, что оно уже не такое, как на снимке.
– Дай посмотреть.
Отозвалась она довольно оживленно, это его успокоило. Он протянул тонкий пластиковый квадратик, пахнущий, как новые обложки или резиновые сапоги. Темное поле внутри него, поменьше, было запечатлением реальности, помещающимся на ладони. Разглядывая, как играют на нем блики, Нина взяла слово с отца, что дома он объяснит ей, как работает фотоаппарат и почему картинки как по волшебству появляются сразу, словно их рисует кто-то крошечный, невидимый и очень талантливый, живущий внутри устройства.
Мужчина и сам в точности не знал суть механизма, поэтому стремление пятилетней дочери понять, из чего он состоит и как именно работает, не могло не поразить его. Время от времени они с женой находили дома самые разные вещи в разобранном состоянии. Не имея подходящих инструментов, зачастую Нина просто ломала их, стремясь познать истинное содержимое предметов, если не могла растерзать их более гуманным способом. Супруга в такие моменты закатывала глаза к потолку и говорила каждый раз примерно одно и то же: «Видимо, я все-таки родила тебе сына».
Отец пресекал ее попытки отругать девочку за испорченные вещи и до определенного предела поощрял «научное любопытство» дочери. «Может, у нас инженер растет», – отшучивался он, но с тех пор, как это началось (примерно с трехлетнего возраста), телефоны, пульты и кухонные приборы прятал повыше, вне зоны досягаемости Нины. В большей степени потому, что однажды это могло закончиться действительно плохо. Например, проглоченной батарейкой. Ведь все большое состоит из малого, а все малое, как правило, видится детям деликатесом.
Важная мысль, которую он вынес из опыта воспитания собственной дочери, звучала так: любопытный ребенок не в состоянии оценить ущерб, который причиняет, познавая мир. А еще не отличает дешевые вещи от дорогих (и съедобные от несъедобных тоже). И немаловажно – деньги пока что ничего для него не значат. Должно быть, прекрасное время. Но рано или поздно Нина из него вырастет, как выросла однажды из памперсов.
Опасаясь за будущее своего новенького полароида (если он не объяснит ей, как работает фотоаппарат, она найдет его и сама разберет на винтики), отец решил перевести тему, пока супруга стояла в очереди за билетами. Время от времени она махала им кошельком или корчила гримасы, словно сама стала ребенком в окружающей суете.
– Хочешь, куплю тебе что-нибудь?
– Например? – Нина вернула снимок, и мужчина
