Кто эта женщина? - Юлия Александровна Лавряшина
Хотелось поскорее освободиться от силков прошлого, но настоящее тоже подбрасывало ловушки – один Черный Человек чего стоил! Мелкий озноб пробегал по спине волнами, и Кире хотелось поскорее окунуться в теплую черную воду, в которой купались звезды и отсветы дальних фонарей.
На пляже в это время почти никого не было, на что она и надеялась. Невдалеке играли девушка с собакой, кажется, родезийским риджбеком, но в темноте невозможно было разглядеть, есть ли на спине особая встречная полоска шерсти, которой отличается эта порода. Собак Кира никогда не боялась, и, если б тот пес бросился за ней в воду, она бы только обрадовалась. Побороться с такой псиной на мелководье – вот это забава!
Но риджбек лишь принюхался, вытянув красивую гладкую шею, запомнил новый запах и вернулся к хозяйке.
У каждого, кто ищет любви, должна быть собака.
* * *Ничего бы дальше не произошло, если б не крот.
Он лежал у самой тропинки. Кира катила на велосипеде, и просто чудо, что она заметила это маленькое тельце в траве. Удивительно, но Кира Максимова еще ни разу не видела кротов живьем, только в детстве – в чешском мультфильме. Но тут ее почему-то чуть не выбросило из седла: «Кротик!»
Он был мертв. А над ним печально колыхался юный папоротник, не закрывавший тельца, но ласкающий его легкой тенью. Наверное, зверек угодил в ловушку смерти недавно, потому что выглядел совсем как живой. Его темная шкурка в прорезях тени поблескивала на июньском солнце, и крот точно в безмятежности спал, да так крепко, что не почувствовал, как Кира перевернула его палочкой. Теперь крошечные передние лапки были подняты вверх, а задние вытянуты, будто он сладко потягивался.
Присев над ним, Кира вздохнула:
– Ах ты, бедный…
Ей хотелось думать, будто кротик умер счастливым. Вот только она понятия не имела, что может сделать счастливым зверька, который всю жизнь проводит в кромешной тьме. Может, этот родился бунтарем и решил переломить судьбу? Выбрался на солнце и задохнулся от восторга… Как и она сама, перебравшись к морю. С той разницей, что она собиралась жить, а не умирать.
Одному только морю Кира могла доверить зализать свои раны. Пересчитывать их казалось ей делом неблагодарным, но набралось их достаточно: ночами боль сводила ее с ума. Ей грезилось, будто море вылечит все в считаные дни, но не отпустило до сих пор… И Кира начала сомневаться, стоило ли бежать из Подмосковья.
Почему-то такие раны называют душевными, но она страдала физически. Ее корчило в постели так, что приходилось плестись на кухню и глотать за один прием и обезболивающее и снотворное. Тогда к рассвету сну удавалось успокоить ее, и она просыпалась к полудню, проклиная себя за то, что потеряла еще один день и не отправилась на поиски работы. А деньги кончались… И Кира клялась себе выпить таблетки еще до ужина, чтобы успели подействовать. Пора было менять режим. Пора было менять все.
Выбрав палку покрепче, Кира выкопала ямку под кустом земляничника. Потом, не найдя лопуха, которым хотела, как саваном, обернуть кротика, сорвала несколько листьев каштана, выбирая из них покрупнее, и перекатила мертвое тельце. И вдруг увидела на земле телефон.
На секунду Кира замешкалась, решая, похоронить ли сперва зверька, а потом поднять телефон, или сделать наоборот. И все же решила, что телефон никуда не денется, а кротика лучше поскорее предать земле. Не то чтобы ей мерещился запах или что-то мешало, но хотелось сделать все по-человечески, ведь речь шла о смерти. А к ней нужно относиться уважительно.
Она перенесла крота и бережно уложила его в могилку, укрыв листьями каштана. «Хоть он и конский, но кротику не навредит». Кира сгребла выкопанную землю ладонями и засыпала ямку.
– Ты жил в земле… уж не знаю, нравилось тебе это… или нет, – бормотала она вполголоса. – В земле нашел и последний приют. Надеюсь, тебе будет здесь хорошо… Если рай для животных все же существует, пусть тебе отыщется там хорошее местечко.
Сделав небольшой бугорок, она зачем-то опустила на него руку, словно крот мог ощутить эту последнюю ласку. Зверек ничего для нее не значил, и все же у Киры отчего-то тоскливо сдавило сердце…
«А если б я наткнулась на какой-нибудь острый сучок здесь, в лесу? – подумалось ей. – Прямо в сердце… Кто похоронил бы меня? Ни одного знакомого человека в Крыму… Кроме квартирной хозяйки, которая за порог не выходит. Я так и валялась бы под кустом?»
Болезненно усмехнувшись, она тщательно отряхнула ладонь. Велосипед послушно ждал ее под кипарисом. Кира взялась было за руль, но вспомнила про найденный телефон. То, что он оказался недорогим, кнопочным («Кто сейчас еще пользуется такими?»), сразу освободило ее от угрызений совести – невелика потеря! Хозяин наверняка успел купить себе другой, разыскивать его и смысла нет…
– А мне ты зачем? – проговорила она вслух и смущенно хмыкнула, оглянувшись.
Но в пригородном лесу никого не было в этот час – отдыхающие сюда не забредали, а у местных рабочий день был в разгаре. Никто не увидел того, как Кира нажала кнопку и пролистала телефонную книгу. Все, как у всех: мама, папа и несколько безымянных номеров. Зато в альбоме обнаружилась фотография. Всего одна: молодой мужчина в темной футболке сидел за столиком, за его спиной растопырила листья пальма в кадке, а за окном… Море? Значит, фотография была сделана здесь.
– Привет! – Кира улыбнулась, разглядывая лицо. Выражение его было немного застенчивым. – Ты загорелый… Местный, да? Мне казалось, что парни в приморских городах… посвободнее, что ли. У тебя темные волосы или просто снимок некачественный? Как тебя зовут?
Немного поколебавшись, она открыла отправленные сообщения – в них могла найтись какая-нибудь зацепка. Зачем-то необходимая… Нет, обычное любопытство тоже давало о себе знать, но было нечто еще, чего Кира пока не могла определить словом. Почему у нее подрагивали руки и замирало сердце? Она не знала.
«Не обижайся на то, что я наговорила».
У нее дрогнул усмешкой рот: так телефон принадлежал женщине! Как это знакомо – пытаться помириться с помощью сообщения. Адресовано Илюше. Видимо, парень на снимке и есть Илюша. И еще ему же: «Вернись, умоляю тебя!»
– О, да он умеет заставить страдать! Только с виду такой милый? А тут уже целое письмо…
Усевшись на траву рядом с велосипедом, Кира начала читать, цепенея с каждой секундой: «Я мечтаю, чтобы эта ночь стала для меня последней. Но я не могу этого сделать… Не могу. Если ты не вернешься, я пойму, что больше не нужна тебе. Я уйду. Совсем. Но ты ни в чем себя
