Долина золотоискателей - Габриэль Коста

Я кручу головой и вижу, как они – небеса – падают. Стена воды, готовая стереть с земли летнюю безмятежность, обрушилась на долину в нескольких милях отсюда. Начинаю свистеть, пока непогода не унесла зов куда-то ввысь. Рей вихрем несется ко мне, словно чуя беду или чувствуя мое настроение. Куда он вновь убегал? Мы встречаемся ровно на середине луга. Моя рука тянется к его гриве, но в тот же миг на большой палец падает капля дождя.

Поздно. Непогодой накрыло и меня, и весь мой мир.

Наплевав на благоразумие, я взбираюсь на Рея и ощутимо бью его пятками в бока. Ничего! На тренировках он и шпоры терпит! Однако другу не нужен призыв, он сам мчится вперед, не ища троп. Мы и правда одной крови, никогда не ходим по протоптанным дорожкам, не живем по указке, а судьба… Судьба наш враг.

Дождь беспощадно хлещет нас, и мои волосы вмиг превращаются в спутанное нечто, застилая глаза. Рей то и дело мотает головой, но упрямо летит к дому. Я слышу, как хлюпает земля, я вижу, как стелется трава, я чувствую, как счастлив. Мои пальцы вцепились в шею Рея, еще немного – и я упаду, сломав пару костей, но только этим холмам известно, сколь часто я вот так бросаю опасности вызов. По позвоночнику пробегает молния, кончики пальцев покалывает – так хочется безумств. Еще безумств! Я не в силах противиться порыву. Ноги сами сдавливают бока Рея крепче, на долю секунды я разжимаю руки – и тяну их к тучам, раскрываю глаза и успеваю сделать лишь один вдох, прежде чем вновь впиться в мокрую конскую гриву.

Уже вижу свой дом, уже представляю, как отец будет отчитывать меня, и вместе с этим перед глазами теплый камин, молоко. Я сбрасываю мокрую одежду, насухо вытираюсь полотенцем, закутываюсь в плед и спускаюсь к семье. Половицы скрипят, запах лака и дерева ласкает нос, а может, сестра успела собрать цветов. Все планы в поле отменяются, вечер мы проведем в компании друг друга. Истории, в которых ни капли правды, польются с вином, а смех зазвучит громом в гостиной. Я и не думал, насколько проголодался, пока не вообразил домашнюю еду. Руки невольно сжимают шею Рея крепче, кажется, я слышу, как бьются наши сердца. Но даже под ледяным дождем и пронизывающим ветром мне не холодно. Огонек восторга греет грудь, заставляя дышать через раз. Дом близко, совсем чуть-чуть – и родные стены проведут черту между миром и мной. Ох, как все-таки жаль, что отец не разрешает Рею ночевать в доме! Мне бы не пришлось загонять его в стойло!

В груди теплеет сильнее, когда друг упрямится и тоже не спешит прощаться. Во дворе никого, и мы предоставлены друг другу. Могут ли души животного и человека стать чем-то неделимым? Под раскаты грома и искры молний – точно. Дождь все льет, и стоило нам замедлиться, как я совсем продрог. Желание насладиться грозой точно не пойдет мне на пользу. Правильно говорит сестра: если хочешь тяжело вздыхать, смотря на склоки небес и земли, – сиди и смотри из окна.

Темные, полные грозы и тени глаза Рея блистают, как едва застывшая смола. В них бьются сила, жизнь и непокорность. Мы бы так и бежали, бежали и бежали навстречу ветру, вопреки всему. Я провожу рукой по его вымокшей гриве и сжимаю кулак, Рею все нипочем. Он чувствует в этом жесте связь, разорвать которую не под силу, наверное, самой смерти. Смахиваю с его глаз черные пряди и киваю в сторону стойла. У Рея отдельное – так как наш парень настоящий обольститель. На ранчо никогда не помешает лишняя лошадь, но ее, как и других, нужно кормить.

Рей смирно идет за мной. В стойле сухо, тепло и спокойно. Единственный сосед моего друга – только-только оторвавшийся от кобылы жеребенок Алтей. Они не всегда ладят, но Рей ненавидит оставаться в одиночестве надолго. Я открываю ему стойло, он входит и сразу опускает морду в корыто с водой. Не знаю, как он, а я напился и дождем, и чувствами.

Пока Рей утоляет жажду, решаю закинуть тюк сена для Алтея. Он пугливый, и на скачки его точно не возьмут. Такие вечно остаются в загоне, держатся тише воды, ниже травы. Зато из него получится отличный пахарь и друг. А еще он очень красивый. Вообще наши жеребцы на редкость симпатичны: что Рей, что Алтей вызывают зависть у ближайших арендаторов. Обычно в скачках и полевых работах участвуют кобылы. Они выносливее, легче поддаются дрессировке, однако наши жеребцы тоже успевают потрудиться всюду. По весне к Рею выстраивается целая очередь из кобыл. Однажды мы заплатили половину аренды за счет случек. В этом году Алтей отнимет парочку его подружек.

Я чешу Алтея за ухом и возвращаюсь к Рею. Он тоже заслужил тюк сена, собственно, как и я – теплого ужина.

– Увидимся на рассвете, дружище! – Я поворачиваюсь к Алтею и машу рукой. – И с тобой!

Теперь стоит вернуться в дом и обсохнуть перед камином. Желательно – не под градом упреков отца или сестры. Братья, к счастью, реже ворчат на меня за безрассудные прогулки под дождем.

Снимаю и комкаю промокшую рубашку. Задерживая дыхание, делаю шаг навстречу стихии. Дождливый двор и тепло лошадиного стойла – как два мира. Несколько шагов отделяют меня от спокойствия и уюта, несколько шагов – и ливень окутывает меня плащом. По груди, спине, мышцам живота тысячей змеек бежит вода. Словно пьяница, вылетевший из салуна, я делаю неуверенный шаг. О, я пьян. И не бурбоном, а этой бурей. Как выдержанное вино, природа по каплям собирала и хранила мощь, чтобы обрушить на нас. И, как все тот же пьяница, ищущий истину на дне бутылки, я стремлюсь скорее встретить заготовленное небом испытание. Я поднимаю лицо к тучам и уже не знаю, я ли стою под дождем или мой дух. Не холодно, не страшно, сердце словно не бьется, дышать не обязательно.

Жив ли я? Реален ли я?

Я так и не пригубил ни разу чашу любви к женщине, а по мнению братьев мне уже пора упиться в смерть. Но ни разу мое сердце не билось чаще ни рядом с прекрасным цветком Миры с соседского ранчо, ни под хитрыми взглядами зеленоглазых развязных женщин