Семья - Титовы
Слишком узкие щели, мелькание и мельтешение раздражали чрезвычайно, но моя фантазия была напитана сочными впечатлениями. Я приходил каждый день за новой дозой эмоций, пока не увидел, как чьи-то крупные руки обхватили тебя за талию. И в тот же миг будто бы те же громадные щупальцы стиснули мою шею и перекрыли кислород. Безумный фокусник сквозь межреберные промежутки вытянул все, до чего дотянулась проворная хищная рука, оставив лишь желудок с подступающей к горлу тошнотой. Мне нужен был воздух, и я как можно шире открывал рот, пытаясь откусить от загустевшего и уплотнившегося пространства, но мое тело отказывалось впускать постороннюю субстанцию — внутри было место только для распирающей меня пустоты.
Я не замечал, что передвигал ноги, пока не услышал визг тормозов и два желтых софитных луча не слились в одно красное пятно.
Очнулся поломанный, условно-живой. Открыл глаза и снова зажмурился — каждый фотон дарил мне 80 кг боли. Так я провел несколько месяцев в больнице, сращивая свои конечности с помощью спиц, врачей и желания поскорее распрощаться с бесплатно навязанной заботой. Ты писала и присылала мемы, и каждое твое сообщение было хуже тысячи фотонов. Я просил оставить меня в покое, отвечал, что мы не друзья и никогда ими не будем, что мне не нравится получать от тебя что-либо, у нас нет общих тем для разговоров и вообще не хочу ничего с тобой обсуждать, но ты с наблюдательной холодностью садиста продолжала отправлять свои «как дела?». Играешь со мной? Кто я для тебя? Кукла? Подопытный образец? Испытуемый в твоем жестоком психологическом триллере? Знай: я сильный, я справлюсь, я зверь, смогу без тебя, уйди, изыди, отстань, только бы найти способ выселить тебя из головы. Я уговаривал — ты не уходила, умолял — смеялась надо мной, ползал на коленях — смотрела с презрением. Ненавидел тебя, но больше всего на свете боялся, что послушаешь меня и оставишь навсегда: пойми, я отвергаю не тебя, а ту адскую, жгучую боль, которую ты способна причинить.
Что в тебе особенного, что заставляет память впитывать каждый твой жест, взгляд, движение? Твои черты запечатлены с поразительной точностью и ради чего? Чтобы я мог спутать воспоминания с проделками, вытворяемыми мозгом? Привлекательная внешность — недостаточное условие для отклика душ: еще предстоит зацепиться за изъяны личности, чтобы сложенный словно из цветных фрагментов стекла узор, воспринимаемый на просвет, составил узнаваемый двумя причудливый рисунок единого витража.
В первый день на работе после длительного перерыва в конце коридора увидел тебя — смотришь мне прямо в глаза. Захотел, чтобы вопреки всякой логике, здравому смыслу ты подошла и обняла. Разве я так многого хочу? Но нет — даже не сдвинулась с места — простой кивок. Тяжело сознавать, что ты принадлежишь обладателю огромных грубых рук, говорить, что все хорошо, когда разъедает обида от невзаимных чувств. Значимый, близкий и ненавистный человек.
Пытаясь справиться с тобой, я бессистемно, но настойчиво поглощал книги, статьи и блоги по психологии, в конце концов осознав, что моя любовь ненастоящая: ты всего лишь моя зависимость, а я пара-алкоголик. Разузнав, где собираются группы ВДА, пришел на первую встречу. Легкое прикосновение к плечу. Вздрогнул. Обернулся. Хитроумный план — из моей головы прямым рейсом без пересадок, таможни, паспортов, билетов и посадочных талонов, через тернии к звездам, до луны и обратно, из точки А в пункт Б и сразу, обгоняя велосипедистов и скоростных пешеходов, разрывая на части пространство и пренебрегая временем, сюда, в этот зал с облезшими деревянными полами, складными пластиковыми стульями и людьми, жаждущими избавления от, ты пробралась помешать мне освободиться. Нет, я не пойду с тобой в кафе или в парк, не предлагай, мы разные и нам не по пути — зачем ты снова? И здесь тоже мне не место. Ты ненасытная: у тебя уже есть один, тебе мало? И если ты не знаешь, что значит быть верной, то и меня пнешь как надоевшего пса. Стиснув зубы, противостою мощному животному искушению, заранее отказываясь от фальшивых посулов и ядовитых даров — лишаю себя права на ошибку, потому что ошибка — это ты и есть.
Несколько недель подряд я буквально не вылезал из-за рабочего стола: выполняя работу и за себя, и за всех отсутствующих коллег, непрерывно благодарил сезон простуд и прочей хвори — спонсора длительных больничных и моей психической стабильности. Я каждый день хвалил себя за выдержку и силу воли: было окончательно покончено с привычкой перечитывать сообщения и пересматривать фотографии — нет, не удалил, иначе не проверить силу закаленного детством характера. Я столько пережил и преодолел, это всего лишь еще одно препятствие, и я справлюсь с ним легко. Так думал. Но это было лишь затишье. Перед нашей закономерной встречей у дверей твоего кабинета. Воспоминания нахлынули лавиной, я растерялся так, что забыл зачем пришел, забыл слово «добрый» и слово «день», схватился за ручку и не знал, то ли распахнуть дверь, то ли закрыть окончательно, но потом спохватившись, притворился, что хотел лишь таблетку от головной боли. Что так действует на меня? Твой звериный магнетизм, манкость, магия, вуду, приворот, что? С чем мне предстоит бороться? Кто ты есть, что не получается никем заменить? Совет бывалых соблазнителей о быстрых свиданиях не сработал — калейдоскоп из пурпурных, бордовых, малиновых и красных губ не вызвал ничего, кроме раздражения. Шутки друзей казались сплошным повторением слышанного, торжественные тосты произносились с подчеркнутой неискренностью, а пожелания отливали сарказмом. Карусель праздников, застолий, юбилеев и вечеринок укатала меня до тошноты, но дома наедине с собой было еще невыносимей. Я сам не понимал, как скучал по нашим разговорам, и не заметил, в какой момент ты вернулась. Пару раз обнаруживал себя под твоими окнами и не мог придумать оправдания.
Быть рядом с тобой и не дать себя ранить — два моих желания, словно короли разных мастей, соперничали между собой, но хранишь ли ты тузы в рукаве или бьешься в лоб, все равно не увернешься от пиковой дамы: кто-то шепнул тебе, что
