А также их родители - Тинатин Мжаванадзе
На улице меня охватил экстаз освобожденного каторжанина. Сарафан и сумочка! Нарядные люди! Руки свободны! И долгожданное море, наконец-то!
– А может, просто позагораешь? – с сомнением спрашивает воплощенное благоразумие в лице двух моих поджарых невесток. У них дети – почти подростки, два и три года, и втянутые животы, а я в своем сарафане похожа на майское дерево.
Они что, всерьез думают, что меня испугают волны?
– Вчера был шторм, – напоминают девочки и устраиваются загорать. Море в самом деле какое-то нервное – сплошная пена прибоя и ровный гул.
– Ну и что! – По задуманному сценарию стаскиваю с себя одним движением сарафан и остаюсь в купальнике, который бы не надела даже моя бабушка: он бурый и местами пузырится.
– Девушки, – снисходительно говорю я, – вы не знаете, как я плаваю!
Девушки хмыкают и закрывают носы бумажками. Разбег по гальке не удался – пришлось входить в воду задом и позорно падать на спину. Ну, какая разница, если подумать.
Если есть на свете счастье, то я его достигла: море и свобода. Вот сейчас сплаваю вдаль, вернусь и… Что-то подозрительно: кроме меня, в воде никого нет. Волны слишком высокие, и гул чересчур громкий. А если покричать, меня услышат?
– Э-э-эй! – Хриплый крик попрыгал по волнам и тренькнул во вдохновенном шуме живой природы. Подожду еще немного, и пора выходить. Почему-то волны становятся все выше, и меня слегка укачало.
Пора бы уже выходить, но волны держат меня, как бультерьер соседскую щиколотку. Сценарий развалился на глазах. Неужели я утону? Это будет очень странно – молодая мать тонет в море на самом взлете своей счастливой семейной жизни: глупее не придумаешь.
На берегу – без перемен: яркое солнце подсушивает влажную гальку, девушки самозабвенно воркуют на пляже, подставляя солнцу тощие бока, море буйствует, и никто не смотрит в мою сторону. Вот тебе и триумфальный выход Киприды.
Сейчас я утону, и будет большой скандал. Город получит возможность смаковать подробности – экстремалка нашлась, ушла плавать в море после шторма, а грудного ребенка подкинула сестре! И этот бедный сиротка вырастет и спросит – а где же моя мама? А твоя мама, ответят ему, очень любила море!
Где-то спит крошечный мальчик, и он не виноват, что его мать – идиотка, он имеет право получить ее обратно. Самый красивый в мире мальчик, искусанный комарами, четырех месяцев от роду, похожий на совенка, скоро проснется, а мамы нет. И через два часа тоже нет. И утром… тоже нет… А все почему? Потому что я безмозглая курица, а никакая не Киприда, и впервые в жизни стало так страшно, как будто сейчас на меня из глубины движется белая акула.
– Господи, – традиционно вспомнила я о единственной возможной помощи в критический момент. – Я, честное слово, больше так не буду. Мальчик же не виноват! Пожалуйста, можно я выйду из воды?
И тут небеса прорезала молния и ударила прямо в меня, разрезав жизнь на «до» и «после». Ничего не имеет значения, кроме моего ребенка, и мои желания – тоже пыль и пустота.
Волна взяла меня на ладонь, подняла высоко-высоко над берегом и в форме морской звезды шлепнула на камни. По гальке пополз студень в затейливо развороченном танковом чехле с залепленным волосами лицом, и курортники решили, что это такой малоизвестный вид йоги.
Дальше я благоразумно погрелась под бледным солнцем, клятвенно обещая небесам больше не валять дурака. Моря мне уже не хотелось, а только быстрее к мальчику.
Он действительно все еще спал, когда я пришла его забирать. Он крякнул от моих объятий и молча схватил бутылочку.
С этого дня я не катаюсь на каруселях – начинается морская болезнь – и с парашютом точно прыгать не собираюсь. Учиться свистеть уже не имеет никакого практического смысла, равно как и ехать смотреть на северное сияние. У меня другой эстрим: проверять, как мои дети делают домашние задания.
СОЧИНЕНИЕ САНДРО: «ОПЯТЬ ДВОЙКА»
Неистребимая картина «Опять двойка» призвана мучить поколения неокрепших детских умов своим мерзким видом.
В XXI веке ее описание на уроке русского задали Сандро Д.
С разрешения автора и при сохранении авторской стилистики, орфографии и пунктуации публикуем текст.
Петя пришел к своеи семе.
(Сема у него есть, и он к ней пришел.)
Он был в плохом настроении. Петя получил двойку. Очевидно что он плохо учится. Его лицо напоминало лицо молоденца у которого отняли канфетку.
(Молоденец – это молодец в младенчестве.)
Мать Пети расстоена, потаму что ее сын плохо учится.
(Она расстоялась от горя, как тесто – ну еще бы. Сандро четко знает, что бывает с мамой двоечника.)
Но его сестра Маквала отличница, и ей тоже абидно, что у нее тупой брат.
(Сестра слишком прямолинейна – отличница не может быть солидарной даже с родным братом.)
Но больше всего расстроен брат Пети Хвича.
(Видимо, у Пети папа был русский, а потом его мама вышла замуж за грузина, и детей из патриотизма назвали такими кошмарными именами.)
Он очен слабонервный.
(Ну еще бы, такое имя носить – это кто угодно озвереет.)
Петя такой двоешник, что его даже собака жалеет.
(Самый гуманный член «семи» – животное, как водится.)
Я думаю что он не исправиться.
С него болшего не выжмешь.
(Мрак, запустение и декаданс.)
– Хоть бы у нас была собака, – горестно заметил Сандро в ответ на наши повизгивания. – Она бы меня пожалела!
Теперь в нашей семье прочно поселился неологизм «молоденец» и фраза «мама расстоена».
Хорошо все-таки, что я тогда не утонула. Кто, кроме меня, вынес бы этих ужасных детей?!
Мишка и няня Марина
– Мама, наш Миша – русский? – простодушно спросил Сандро. Я не нашлась, что ответить. Мы – средняя грузинская семья, пусть не совсем нормальная, но все же в рамках стандарта. У нас дома все говорят на родном языке, а младший – на русском.
Объяснение этому очень простое – няня у него украинка, то есть попадает в категорию «русскоязычное население». Поэтому Миша первые слова сказал не просто по-русски, а с украинским акцентом.
– Я бехаю! – кричал он в парке Мзиури, и окрестные бабульки переглядывались в раздумьях: какой национальности этот похожий на китайца ребенок?
– Я помохаю. – Вырывал он из рук корзину с прищепками, из которых половина не доживала до следующий стирки –
