Один день пьянюшки - Нана Сила
Нервы у старика уже не к черту, тем более он эгоист, тем более бывший алкоголик. Психологи не однозначны в своих вопросах об алкоголизме. То алкоголики – эгоисты, то они не любят себя. Я думаю, первый как раз себя и любил, который старший алкоголик, потому что больше заботился о своём собственном здоровье, достоинстве, деньгах и комфорте. Младший же не любил никого, как и себя. У него хорошо выходило. Он только научился у старших пользоваться своими родными, потом подхватил иглу, завершил это дело бутылками вина, и вот вышло: сплошное олицетворение ада. Все бесы тут, если вы хотите их видеть. Сына жалко, конечно, но и внуков вроде бы жаль, хотя…Бтыщ! Слышен хлопок по спине пьянюшки. Вы бы видели его сверкающие от счастья глаза. Это невероятное зрелище, но не для слабаков. Синие вены видны у деда, сердце вырывается наружу, ноги еле идут. А он продолжает давать отпор, больше рыдать, кричать, как настоящая кукольная истеричка на сцене театра и кино. Хлопнув дверью и забрав последний хавчик, пьянюшка довольный отправляется к себе наверх. Затишье. Мать с детьми уже расстелила кровати, прочитала молитвы, нотации и легла спать. Обрадовавшийся деда, перед тем как зайти в зал, по привычке устроил выговор так называемым «выродкам» и их матери. -Всё из-за вас. Вы не кормите его! Вы за ним не смотрите! Бессовестные, бесстыжие, невоспитанные, хытьфу! Чтоб вы сдохли, подавились!, – говорил в ярости дед.
– Теперь можно спать, – шепнула старику на ухо гордыня.
Зал находился в отдаленной от входной двери стороне дома, детская комнатка же как назло прям у входа. Одно окно, выходившее наружу на лестницу уже забито досками, слава Богу. Второе же, которое выходит во двор, не успели забить-дышать же чем-то надо. Кстати лазить туда ему неудобно совсем, однако иногда он находит, на что опереться и впрыгнуть в окно. Когда у пьянишки не хватает сил, он просто садится под дверью, ну или стоит, тут не угадаешь. Начинает рычать не своим голосом: «Все не вечны. Наступит день, и я вас всех убью. Не найдёте защиты. Сами виноваты. Дочь, ты шалава, проклинаю тебя. Утвари недоделанные». Сквозь сумрак ночи слышится звонкий и одновременно тихий смех, как будто он предназначен для определенного количества людей. Мурашки бегают по всему телу. Девочка не может уснуть. Она скручивается в комочек и укрывает себя одеялом страха. Страха умереть. Страха, что закроются веки, и он задушит. В эти самые мгновения на веревочке спускаются старые пластинки и висят у окна. Пьянюшка же озвучивает, видимо, какой-то фильм ужасов.
– Мне известно, что он больной, что всё не правда. Но отчего так страшно. Интуиция меня никогда не обманывает. Не провалиться бы сквозь сон, а то кровать, где спят мама и сестра ближе всего к окну, – путаясь в мыслях, старшая дочь засыпает.
31.03.2018
Она уехала. Снова уехала за приключениями под слащавым названием «Л Е Ч Е Н И Е». В тех краях стоят горделивые горы, живут честные отцы, добрые матери, послушные дети. Так, полагала старая женщина, вдалеке устроено. Можно почувствовать себя человеком, услышать много лести, забыться, значит забыть, кто она есть, откуда родом, кто её дети и какую ношу несёт её большая семья. Значит растоптать уважение к себе окончательно. Вовсе не лечиться уехала она. Она сбежала, как полагается трусу. Её маленький узелок вмещал в себя больше куски мяса, колбасятины, разного рода овощей и сладостей. Чревоугодием страдалица заедала своё горе. Разбросав по столу стольные принадлежности, старая женщина нервно нарезала хлеб и делала бутерброды. Половину готовила себе в дорогу. Другую же поесть детям. Сердце стучало громко, живот урчал недовольно, и всё внутри было не на месте. Суета, нервы, стресс. Глотаешь-не глотается. Поднимаешь красивые голубые глаза, ни раз покорившие мужскую половину человечества, и застываешь. В них читается: «бегу от своей совести, от этого и больно». Разве можно судить этого человека? Слабость не порок, а порок всегда слабость. Такая вот путаница.
– Ну вот, последний! Я вообще это себе в дорогу взяла, – пробормотала бабуля.
– О, давай, мяско, – гримасничая, выкрикнул 13-летний внук.
– Ладно тебе, Галя, не переживай, – ласково поддержала бабушку внучка.
Старшая всегда называла папину маму по имени.
– Уйдите, уйдите, не лезьте, вот поэтому я не люблю вас в эти моменты, – спешно отвечала бабушка.
– Не начинай эту же песню. В какие эти? Все сидят и молчат. Ждут тебя, чтобы проводить, – нервно передергивала старшая внучка.
– Нино, я тебя прошу, ну научись же ты закрывать рот, тебе же лучше будет, – дала совет девочке бабушка.
А рот у Нино не закрывается. Не дюже журналистам молчать. Промчались недели. В окна стучал холодный дождь. Уже на пальцах ног шерстяные носки, а в руках тяжелая книжка, открытая на той же странице, что и в августовскую жару. Мысли сумбурно перемещаются в голове, путаясь в широкую паутину.
– Мам, у меня плохая новость. Фирма в Питере закрывается. Теперь перечислений больше не будет. Как же мне справится: надо мелкую повезти в Грузию, я ей уже два года обещала, – тревожным голосом объясняет ситуацию маме старшая дочь.
– Нино, ну не паникуй, решится. Справимся, – успокаивает девочку мама.
– Да, нормально. Я уже закаленная. Лишь бы твои зубы успеть долечить, – пытается сделать обнадеживающий вид Нино. Громкие гудки. Разговор окончен.
– Уже пятые сутки он сходит сума. Безутешные крики, маты на верхнем этаже дома. Мой отец разговаривает сам с собой, делает это так профессионально, будто там собралась целая толпа. В этот вечер я вернулась поздно с работы, перекусила и легла спать. Купаясь в ночных облаках, я внезапно услышала громкий визг, от которого вскочила с кровати, как солдат по первому звонку, – рассказывает Нино самой себе.
Прикладывая ухо к запотевшей от слюней стенке, девочка немела, пальцы ее дрожали, а слезы лились рекой. «Ему страшно» – понимала она. Взрослый мужчина 4-ых
