Отцы ваши – где они? Да и пророки, будут ли они вечно жить? - Дэйв Эггерс
– Херолд?
– Херолд? А, понял. Это вы меня хером обзываете. Послушайте. Мне хочется думать, что вы славный парень, поэтому просто скажите, что помните мое имя.
– Ладно. Я тебя помню.
– Хорошо. И зовут меня…
– Стив.
– Нет.
– Боб.
– Опять Боб? Серьезно?
– Роб? Дэнни?
– Вы действительно не знаете! Ладно, давайте разберем по косточкам, медленно. Я был студентом или аспирантом?
– Студентом.
– Спасибо. Я учился на три года младше. Не наводит на мысли?
– Нет.
– Припоминайте «Введение в авиационно-космическую технику». Вы ассистировали преподавателю.
– В том потоке было сто двадцать учащихся.
– Но подумайте. Я часто задерживался после занятий. Задавал вам вопросы про путешествия во времени.
– «Тимберленды» еще носил?
– Ага. Вот, пожалуйста. И зовут меня…
– Гас.
– Тепло! Томас.
– Томас? Конечно, я помню. Ты был незабываем. Так скажи мне, Томас, какого хуя ты приковал меня цепью к свае?
– Кев, вы знали, что сегодня умер Нил Армстронг?[1]
– Да, я это знал.
– Как это на вас подействовало?
– Как это на меня подействовало?
– Да, как это на вас подействовало?
– Не знаю. Мне грустно стало. Он был великий человек.
– На Луну слетал.
– Так и есть.
– А вы не полетите на Луну.
– Нет. Чего ради мне лететь на Луну?
– Потому что вы астронавт.
– Астронавты не летают на Луну.
– Уже не летают.
– Нет.
– Ну да. И каково это вам, Кев?
– Иисусе.
– У меня электрошокер, Кев. Лучше вам отвечать на мои вопросы.
– Мне дела не было до полетов на Луну. Это уже сорок лет не приоритет в НАСА.
– Вы хотели полетать на «Шаттле».
– Да.
– Спорим, вам интересно, откуда я это узнал.
– Нет, не интересно.
– Вам не любопытно?
– Каждому астронавту хочется полетать на «Шаттле».
– Еще бы, но я знаю, как долго этого хотелось вам. Как-то раз вы мне сказали, что полетите на «Шаттле». Помните?
– Нет.
– Вероятно, вы это много кому говорили. Но я это очень хорошо запомнил. Таким ровным голосом, вы были так уверены. Вы меня вдохновили. Спросили меня, что я намерен делать в жизни. Думаю, спросили вы меня лишь для того, чтобы самому на этот вопрос ответить. Поэтому я сказал что-то насчет службы в полиции или работе в ФБР, или еще о чем-то, и вы помните, что вы мне ответили? Это было прямо возле Корпуса Мура. Стоял свежий осенний денек.
– Я сказал, что хочу полетать на «Шаттле».
– Именно! Вы действительно помните или просто потакаете мне?
– Не знаю.
– Кев, вот правда вам лучше отнестись к этому всерьез. Я же к этому всерьез подхожу. У меня хуева туча хлопот была с тем, чтобы вас сюда доставить, поэтому вы поймите, я не шучу. Теперь со всей, блядь, серьезностью: помните тот день, когда посмотрели мне в глаза и сказали, что абсолютно уверены – вы полетите на «Шаттле»?
– Да. Помню.
– Хорошо. И теперь вы где?
– Я на военной базе, прикован к свае.
– Хорошо. Это вы хорошо сказали. Но вы понимаете, о чем я. Я в том смысле, где вы теперь по жизни? Уж точно, блин, не на «Шаттле».
– «Шаттл» вывели из эксплуатации.
– Ну да. Через год после того, как вы стали астронавтом.
– Ты слишком много обо мне знаешь.
– Конечно же, я о вас знаю! Мы все знали. Вы стали астронавтом! Вам это действительно удалось. Вы сами не понимали, до чего внимательно люди за вами наблюдают, правда же, Кев? Тот маленький колледж, где мы учились, сколько там, пять тысяч человек, и большинство – идиоты, кроме вас и меня? И в итоге вы поступили в МТИ[2], защитили магистерскую по авиационно-космической технике, и во флоте тоже послужили? То есть, вы, блядь, были мой герой, дядя. Все, что собирались сделать, вы делали. Невероятно. Вы были единственным выполненным обещанием за всю эту жизнь. Знаете, как редко выполняются обещания? Выполненное обещание – оно как белый кит, дядя! Но когда стали астронавтом, вы обещание выполнили, здоровенное, блядь, обещание, и у меня возникло чувство, что отныне любое обещание будет выполняться. Что все обещания можно выполнить – и следует выполнять.
– Рад, что ты к этому так относишься.
– А потом они отняли у вас «Шаттл». И я подумал: а, ну вот опять. Поматросили и бросили. Неизбежный крах всего, что казалось прочным. Нарушение всех треклятых обещаний на Земле до последнего. Но какое-то время вы были богом. Вы обещали стать астронавтом – и стали. Просто одно, другое, пятое, десятое, кроме того единственного года, о котором я у вас потом спрошу. Мне кое-что известно про тот год.
– Иисусе. Знаешь, я все время думаю, что сейчас проснусь. То есть, я знаю, это страшный сон, но такой, где никак не проснуться.
– Кев, вы сейчас сами с собой говорите?
– Да ебись ты.
– Кев, я правда не шучу насчет матерщины. Прекратите. Мне не нравится ее от вас слышать. Очень не нравится, и этого я не потерплю. Более того, сделаю все, что в моих силах, чтоб вы больше не матерились.
– Пошел нахуй.
– Кев. Последнее предупреждение. Я честно не шучу. Вы уже должны были понять, что кое-какая решимость во мне имеется. Если намерен что-то сделать, я это делаю, совсем как вы. Я вас сюда привез, у меня здесь электрошокер, и я уверен, что сумею найти здесь вокруг еще какие-нибудь инструменты, которые окажутся неприятны. И то, что я в жизни не делал ничего насильственного, вам отнюдь не поможет. Я стану действовать неряшливо, наделаю ошибок, каких бы не допустил человек опытнее.
– Ты сказал, что вечером меня отпустишь.
– Я вас отпущу, как только смогу. Как только удовлетворюсь.
– Ладно. Поехали.
– Правда?
– Ну. Давай приступим.
– Хорошо. Знаете, я человек нравственный.
– Ну разумеется.
– Так и есть. Я человек принципиальный, как и вы сами.
– Ну да.
– Хорошо. Знаете, вот теперь наконец-то, наконец, я вижу ровно того парня, который закончил МТИ и послужил на флоте, и побывал во всяких академиях, и стал астронавтом. Вот как вы этого добились. Поставили себе цель и достигли ее. И тут всё точно так же. Я вам задал параметры, и вы теперь будете в них работать, выполнять план и переходить к следующей ступени. Вот это в вас мне и нравится. Вы до сих пор мой герой.
– Рад. Давай тогда приступим.
– Но из штанов выпрыгивать не надо. Разворачиваться все должно естественно. Не хочу ничего делать только ради галочки.
– Ну да.
– Ваши ответы должны быть правдивы. От вопросов даже может быть больно. Если я решу, будто вы
