Мы никогда не просыпались вместе - Калерия Валерьевна Дорджиева
А что, если сжать уголёк сгоревшей фотографии в кулак? Попробую.
Очень больно. Жжёт. Но я не разжимаю ладонь. Оказывается сердцу намного больнее.
Вау.
Вот такое открытие.
Чёртовы люди. Кто-то пускает салют.
Хотя нет, счастья вам. Храните эти чувства очень долго.
Ты всегда говорил, что наша любовь и приятные воспоминания согреют в тяжёлые времена и придадут сил. Но ты был не прав.
Они придают сил только когда нас двое.
А в одиночестве они лишь убивают.
Дурак.
Раньше я часто говорила, что люблю одиночество и уединение.
Идиотка.
Я не должна была путать одиночество и уединение. Одиночество – понятие психологическое, душевное; уединённость же – физическое. Первое – отупляет, второе, оказалось, успокаивает.
Внутри, словно стадо кроликов. Чего они разбушевались? Неужели это мой организм так реагирует на кристаллы?
Кролики.
Вспомнила твою улыбку.
Да, я слишком хорошо знаю тебя. Ты всегда отрицал, что похож на кролика. Но я знаю, что в моменты истинного счастья твоя улыбка и смех были особенными.
Стоп. Моя татуировка. Ты обещал нарисовать эскиз и сделать парные татуировки.
Где? Где эскиз?
3 тома невыполненных обещаний.
Последний вдох.
Я же вроде в наушниках, так почему слышу твой голос?
В глаза ударил яркий солнечный свет, куда умчалась ночь? Слабачка.
Нет, я не наркоманка.
Пока не настолько сошла с ума. Разве у сумасшествия есть ступени развития? Глупости.
Всё-таки – Сумасшедшая. С кучей диалогов в голове.
Из открытого окна послышался шум автомобилей, отдалённо напоминавший море: накатывающими и убывающими звуками.
Вспоминаю твои брови. Насупил их. Такой деловитый. Ты любил подмигивать ими.
Но сейчас ты хмур. Быть под защитой этого взгляда. Больше ничего не надо. Правда.
Я умираю.
Сгораю изнутри.
Я так люблю это.
Чувствую, что сжимаешь мою ладонь в своей. Ты хочешь заверить меня.
Что я умираю не зря.
Я смеюсь, знаю, что мой конец близок.
Я знаю все твои родинки.
Я готова умереть за каждую.
Почему я слышу глубокие удары в твоей груди? Может ли быть что-то прекраснее этого? Не хочу знать.
Я умираю.
Целую тебя уже в беспамятстве.
Я так скучала по тебе.
Ты опять меня спас.
Твоя тёплая рука скользит по моей ледяной спине.
А это больнее чем сжимать тлеющий уголь в ладони.
Твои поцелуи оставляют такие же ожоги.
Только не на теле.
В сердце.
Хлопок. Я просыпаюсь. Обнаруживаю настежь открытые окна. Горящий на кухне свет.
Я встаю с кровати и обнаруживаю, что вся она усеяна вишней.
Вишней, покрытой ледяной корочкой. Прямо из морозильника.
До боли родной хриплый голос говорит: «Ну что, под горячую воду из крана её?».
