Виктор Голявкин - Я жду вас всегда с интересом (Рассказы)
В это время по радио говорит Выштымов, но я ей об этом не говорю.
Ее мать, моя теща, такая восхитительная женщина, заставляет меня вернуться, и якобы она договорилась с дочкой по телефону, хотя, как потом выяснилось, она ни о чем с ней не договари-валась.
Возвращаюсь. Вхожу в свой дом. Как всегда, по радио говорит Выштымов. Но я ни слова своей жене об этом не напоминаю.
И жена, довольная, поет песню: «Давно мы дома не были», все идет нормально, хорошо, жена идет на кухню, делает голубцы, а я сижу у окна, паршивая была погода, ветер: окно, правда, закрыто, но все равно смотреть неприятно.
Жена входит с голубцами и спрашивает:
— Ты слышишь, кто говорит по радио?
Я вздрагиваю, но молчу. А жена говорит:
— Это твой Выштымов говорит.
И так спокойно заявляет, как будто ничего никогда не происходило, ничего не было, ни в чем этот Выштымов не виноват. Ей, значит, можно произносить эту фамилию, а мне нельзя.
Почти в это же время звонит по телефону теща и удивительно радостным голосом сообщает, что только сейчас по радио говорил Выштымов.
Я подразумеваю, что надо мной специально издеваются, надеваю кепку и ухожу куда глаза глядят, к своему товарищу Василевичу.
Василевич мне сообщает, что по радио говорит Выштымов, и я от него ухожу.
Я стою на вокзале, чтобы уехать от Выштымова, от всех, кто связан с ним. Но на перроне по радио говорит Выштымов, и я понимаю, что он будет говорить в вагоне, везде и всюду, куда бы я ни уехал.
И я возвращаюсь домой привыкать к его голосу, раз все уже привыкли.
Не хотите ли выстрелить из лука?
Сижу в новой столовой.
Новые жилые дома перед глазами. Реактивные самолеты со свистом проносятся над всем новым. Весь район виден через стеклянную стену.
Какое-то новое вино в меню.
— Свободно?
— Пожалуйста.
— Все вокруг новое, — говорит подошедший, садясь за мой стол.
Я киваю.
— Вилка новая, а вот кончик уже откусили, — говорит он.
Я думаю: выпить мне или не выпить.
Мой сосед тоже что-то задумался.
— Мне поесть, — говорю я официантке.
— Пить не будете? — спрашивает официантка.
— У вас в меню есть неизвестное мне вино…
— Сколько?
Опять задумался; черт побери, не могу сразу сказать, сколько мне вина нужно. Может, совсем не нужно. Нет, пожалуй, немного можно.
— Вам бутылку принести?
— Нет, нет, милая, бутылку мне не нужно… хотя, если товарищ, мой сосед, со мной выпьет, пожалуй, можно…
— Разве что по случаю возвращения на родную землю, — соглашается мой сосед.
— А я как был на родной земле, так и сижу, но всегда нахожу предлог выпить, — говорю.
— Предлоги всегда найдутся, это вы верно подметили, предлог можно всегда найти.
— Я просто так выпью, по случаю того, что я здесь сижу, — вот вам и предлог. Поем и выпью. Вот и все.
— Как вам вид из окна? — спрашивает.
— А вам?
— Я был в скандинавских странах, там, между прочим, тоже — кто бы подумал! — вовсю сейчас строят малогабаритные квартирки, потолки низкие, представьте себе…
Я представил себе такие же низкие потолки, как у себя в квартире, — ну и что? Меня низкие потолки вообще не трогают, я даже их не замечаю, а столько разговоров об этих потолках… Довольно-таки противное это новое вино…
— Низкие потолки ужасно давят, — говорит мой сосед.
— Меня не давят, — говорю.
— Удивительно, все жалуются, а вы нет.
— Нет, нет, — говорю, — меня не давят.
Он вздохнул.
— Да бросьте вы, — говорю, — обращать внимание на такую мелочь, что вы, все время вверх, что ли, смотрите? Просто непонятно…
— Вы меня удивляете, — говорит он.
— А вы меня.
— У нас с женой была небольшая лоджия… вид, ну прямо на итальянский манер — пилястры, колонны, финтифлюшки разные по всему дому, а здесь дом от дома не отличишь… эта современ-ная архитектура… потолки низкие, однообразие… Между прочим, в Польше, в Варшаве, в новых домах такая же петрушка… нет, нет, зря вы со мной насчет потолков не соглашаетесь…
— Отчего же вы тогда из своей лоджии сюда переехали?
— Видите ли… как вам сказать… я, может быть, и не переехал бы, так жена настояла.
— Больше комнат вам дали или как?
— Столько же комнат.
— Зачем же тогда переезжать было?
— Жена настояла, я же вам объясняю… заставила переехать — раз, говорит, дают, надо брать, делать ей, видите ли, нечего. Будет хвалиться потом знакомым, мол, в новую квартиру переехала, новую мебель купит, как бы жизнь, сами понимаете, обновляется… Сейчас ведь модно в новые квартиры переезжать, такое громадное строительство разворачивается…
— Та старая квартира у вас не отдельная была?
— Отдельная, что вы, как можно!
— Так зачем же вы тогда переезжали, я вас все-таки никак понять не могу, или вы шутите? Давайте-ка лучше выпьем.
— Если бы не потолки низкие…
— Да плюйте вы на потолки…
— Заплюнуть пара пустяков, это вы верно заметили. Помните, в школе такая игра была; кто до потолка доплюнет?
— У нас не было такой игры, что-то не помню.
— Ну как же, как же! Всем классом, бывало, встанем в ряд и начинаем… Нет, на старой квартире до потолка не доплюнешь, знаете, сколько метров было до потолка?
— Сколько?
— Сейчас вам скажу…
Рев, свист самолетов доносится с аэродрома. Сколько метров до потолка будет в этой столо-вой? Нормальный потолок. Давит он меня или не давит? Ни черта он меня не давит, выпил бы я еще стаканчик этого нового вина за компанию.
— Четыре метра десять! Вы можете себе представить? — радостно и неожиданно сообщает мне мой сосед, а я уже забыл, к чему он называет мне эти цифры.
— …Четыре метра десять!!!
— Двести тысяч восемьсот четыреста двадцать! — отвечаю я.
— Вот вы смеетесь, а представьте!
Очень нужно мне представлять! Будет он пить еще или не будет? И съел бы я еще. Зачем мне представлять, сравнивать какие-то цифры? Мне захотелось даже сказать ему дружески, на ухо: «Товарищ мой дорогой, милый ты мой товарищ, не давят на меня потолки, понимаешь? Не давят!»
Совсем низко летят самолеты, прекрасная картина, лучшего зрелища не придумаешь, отлич-ные самолеты, давай доедай свой шашлык, допивай — и домой! Не надо никакого вина, хватит, вполне достаточно.
— …К вашему сведению, это еще не самые высокие потолки, — говорит мой сосед.
— А какие самые высокие?
— Сейчас я вам скажу…
Откуда он знает, какие самые высокие потолки? Сидит, вспоминает, соображает, салфетку взял, подсчитывает, похоже, скандинавской авторучкой…
— Да бросьте вы, — говорю, — ни к чему, не так уж важно…
— Я вам хотел показать одну любопытную цифру… Опять цифры.
Он скомкал салфетку. Что-то у него там с цифрами не получилось.
— Если бы мне сказали несколько лет назад, что на этом месте будет такой вид, — сказал он, задумчиво глядя вдаль через стекло, — я бы не поверил.
— Да, да, многие места буквально не узнаешь через несколько лет, это верно. Такие переме-ны, колоссальные изменения, темпы сумасшедшие. Я не видел, что было здесь несколько лет назад, но могу представить: была трава, деревья, быть может, болото… может быть, какая-нибудь маленькая деревушка, домики на курьих ножках, речушка, огороды…
— А я помню, видел своими глазами: здесь ничего не было. НИЧЕГО! Вы можете себе представить? Земля, и все. Голая земля.
Мы молча поглядели сквозь стекло.
— М-да… в скандинавских странах сплошь ездят на велосипедах… целые велосипедные стоянки… — сказал он.
— Я до сих пор не могу научиться ездить на велосипеде… то есть по тихим улочкам, лесным тропинкам могу, но как на шоссе выеду или на улицу оживленную, сейчас же руль начинает в руках вихлять, особенно если навстречу транспорт.
— Недавно я был в Болгарии, вот где вино! Прекрасное вино! Чудесное вино. В прошлом году, будучи в одной заграничной командировке…
— А я был в Ташкенте во время землетрясения, — сказал я.
— Ну и как?
— Как раз эти новые дома, которые вы так ругали, стоят крепко, не шелохнутся.
— А мне говорили — старые целы, а новые разрушены.
— Неправильно вас информировали.
— Кстати, как гостиница?
— Представьте себе, вас дожидается.
— Я скоро собираюсь в Италию, а там видно будет. Возможно, на обратном пути заскочу к приятелю. Работа дипломата — континенты.
Он выпил и сказал:
— Жена меня уважает, когда я основательно выпью.
— Как вас понять?
— Буквально.
— Вы шутите?
— Нет, это вы шутите.
— Как нам тогда поступить, если мы с вами считаем, что оба шутим?
— Как поступить? Надо выпить.
— Принесите нам, пожалуйста, девушка.
— За ваше здоровье, — говорю, — за вашу жену.
Он рюмку уже было ко рту поднес, а тут отставил в сторону. Задумался, что-то с ним, в общем, происходит. Тяжело вздыхает, выпивает, заметно веселеет, начинает что-то рассказывать про скандинавские страны.
